С.С.Ольденбург в 1918 г. уехал в Крым, где примкнул к белому движению. Когда белые эвакуировались, он лежал в госпитале больной тифом и не мог уехать с ними. С подложными документами он в 1920 г. пересек Россию, добрался до Петербурга и при помощи отца, нашедшего ему проводника, нелегально перешел финскую границу, затем добрался до Франции.
Жил в Париже, был политическим единомышленником Петра Струве[5], сотрудником консервативных эмигрантских изданий: журнала «Русская мысль», газет «Возрождение», «Россия», «Россия и славянство». Они также поддерживали и оправдывали монархию и были очень популярны среди убежденных монархистов. Ольденбург симпатизировал правому французскому писателю и политику Ш. Моррасу. Был эрудитом, знатоком истории. В эмиграции жил в бедности.
Здесь стоит упомянуть о письме, которое С.Ф. написал своей жене, Аде Дмитриевне, матери С.С. Ольденбурга «923 г. жене: «Тяжелы мне и очень глубокие, непримиримые разногласия с Сережей: столкнулись два мировоззрения и у двух людей, упорно держащихся каждый своего, верящих в него... Чувствую, что Сережа меня любит; но ему глубоко чуждо то, чем я живу, а мне то, во что он верит, кажется таким ветхим и ненужным». В этом письме видно, насколько были разными взгляды отца и сына.
Таким образом, научно-публицистический труд С.С. Ольденбурга носит заказной характер. Главная задача, которая была поставлена Высшим Монархическим Советом исследователю – создать идеальный образ императора Николая II. Книга должна была оправдать монархию. Взгляды автора, выбор которого для написания труда не случаен, совпадали с идеями Высшего Монархического совета.
ГЛАВА II
ЛИЧНОСТЬ НИКОЛАЯ II В РАБОТЕ С.С.ОЛЬДЕНБУРГА «ЦАРСТВОВАНИЕ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II»
Как сказано в начале работы, личность Николая II, основные черты его характера, достоинства и недостатки вызывали противоречивые оценки современников. Не секрет, что многие отмечали в качестве главенствующей черты его личности “слабоволие”, хотя существует немало свидетельств, что царь отличался упорным стремлением к осуществлению своих намерений, нередко доходящим до упрямства. Но так ли это было? Обратимся непосредственно к работе Ольденбурга и к психологическому портрету, он который представил в своем научном труде.
«Государя императора Николая Александровича мало знали в России ко времени его восшествия на престол. Тщательная и планомерная подготовка к исполнению обязанностей монарха не была доведена до конца вследствие ранней смерти императора Александра III. Наследник не был введен в курс высших государственных дел; многое ему пришлось уже после восшествия на престол узнать из докладов своих министров.
Но характер государя и его мировоззрение, конечно, определилось еще до восшествия на престол; только их почти никто не знал».
«Вера в Бога и в свой долг Царского служения, — пишет историк С. С. Ольденбург, — были основой всех взглядов императора Николая II. Он считал, что ответственность за судьбы России лежит на нем, что он отвечает за них перед Престолом Всевышнего. Другие могут советовать, другие могут Ему мешать, но ответ за Россию перед Богом лежит на нем. Из этого вытекало и отношение к ограничению власти — которое он считал переложением ответственности на других, не призванных, и к отдельным министрам, претендовавших, по Его мнению, на слишком большое влияние в государстве». «Они напортят — а отвечать мне».
С.С. Ольденбург дает описание Ходынской катастрофы. В день коронационных торжеств в Москве погибло в давке 1282 человека; раненых – несколько сот. Но автор оправдывает Николая II: «Государь принял все возможные меры, что бы возместить ущерб семьям погибших в катастрофе. Он так же не пытался скрыть или преуменьшить случившееся». Я считаю, что такое поведение императора можно привязать к такому качеству характера, как ответственность, о котором, конечно, упомянул С.С. Ольденбург: «Ни на минуту Его не оставляло сознание ответственности за Россию, — не только за собственные ошибки или упущения, но и за какое-либо попустительство. Безответственность конституционного монарха либеральной доктрины показалось бы Ему преступным умыванием рук; и Государь поэтому тщательно заботился о том, чтобы всегда оставлять за Собою возможность последнего решения».[6]
С.С.Ольденбург отмечал сдержанность и самообладание Николая Александровича, его умение управлять своими чувствами.[7] Даже по отношению к неприятным для него людям император старался держать себя как можно корректней. Однажды министр иностранных дел С. Д. Сазонов высказал свое удивление по поводу спокойной реакции императора в отношении малопривлекательного в нравственном отношении человека, отсутствия всякого личного раздражения к нему. И вот, что сказал ему император: «Эту струну личного раздражения мне удалось уже давно заставить в себе совершенно замолкнуть. Раздражительностью ничему не поможешь, да к тому же от меня резкое слово звучало бы обиднее, чем от кого-нибудь другого». «Что бы ни происходило в душе Государя, — вспоминает С. Д. Сазонов, — он никогда не менялся в своих отношениях к окружающим его лицам. Мне пришлось видеть его близко в минуту страшной тревоги за жизнь единственного сына, на котором сосредоточивалась вся его нежность, и, кроме некоторой молчаливости и еще большей сдержанности, в нем ничем не сказывались пережитые им страдания».[8]
Ольденбург замечает, что у «государя, поверх железной руки, была бархатная перчатка. Воля его была подобна не громовому удару. Она проявлялась не взрывами и не бурными столкновениями; она скорее напоминала неуклонный бег ручья с горной высоты к равнине океана. Он огибает препятствия, отклоняется в сторону, но в конце концов с неизменным постоянством близится к своей цели».[9]
Император Николай II обладал живым умом, быстро схватывающим существо докладываемых ему вопросов, твердой волей. Все, кто имел с ним деловое общение, в один голос об этом свидетельствуют. Например, после кончины императора Александра III министры явились со своими докладами к новому монарху. Они должны были, одновременно с разрешением очередных вопросов, посвящать его в общий ход «государственной машины». И тут выяснилось, что государь был в курсе всех существенных дел, кроме наиболее секретных вопросов внешней политики. Он задавал С.Ю. Витте вопросы, свидетельствующие о том, что и в бытность наследником он ко всему внимательно присматривался.[10]
Так же С.С. Ольденбург отмечает, что император Николай II работал сверх всякой меры. Царь никогда не имел секретаря, не доверяя вопросы внешней и внутренней политики посторонним лицам.
«Министры, с которыми государю довелось расстаться, зачастую говорили, что на него «нельзя положиться». Но что это значило? В проведении планов, одобренных им по существу, государь, по свидетельству тех же министров, например, С.Ю. Витте[11], умел проявлять спокойную стойкость при самой неблагоприятной обстановке. Только в отношении своей личной карьеры, по замечанию С.С. Ольденбурга, министры действительно не могли «положиться на государя: он всегда ставил дело выше лиц, а при несогласии с действиями своих министров отстранял их, независимо от их прошлых заслуг». При этом он старался «позолотить пилюлю»: отставка обычно сопровождалась внешними знаками милости и назначением высоких пенсий. Но император Николай II глубоко уважал своего отца и не стал на первых порах менять его сотрудников. Он расставался с ними только постепенно, по мере возникновения деловых расхождений»[12]
Император Николай II обладал «совершенно исключительным личным обаянием», что, по указанию С.С. Ольденбурга, признавали и враги императора. Николай II не любил торжеств, громких речей, этикет ему был в тягость. Ему было не по душе всё показное, искусственное, всякая широковещательная реклама.[13]
Николай II был приверженцем консервативных взглядов. Как отмечает С.С.Ольденбург, уже в первые годы царствования стало ясно, что император Николай II желал сохранить в своих руках всю полноту самодержавной власти, что он глубоко ценил и уважал своего отца и его начинания, но это еще не значило, что его правление должно было явиться только «прямым продолжением прошлого царствования». «Император Николай II не задавался предвзятой целью переменить сверху донизу строение русского государства. Он не стремился «быть архитектором» во что бы то ни стало, и считал, что менять стоит на бесспорно лучшее. Но этот «разумный консерватизм» никогда не удерживал его от тех преобразований, которые представлялись ему целесообразными или необходимыми по общему ходу государственной жизни»[14]
По замечанию С.С. Ольденбурга, твёрдый характер императора проявился и в личной жизни. Так, в ранней молодости, будучи наследником, Николай полюбил маленькую принцессу Алису Гессенскую, младшую сестру княгини Елизаветы Федоровны. Но император и императрица были против этого брака. Возникали предложения о браке русского наследника с принцессой Еленой Орлеанской, из семьи претендента на французский престол. Но наследник с тихим упорством отклонял эти планы и хранил в душе образ принцессы Алисы. В конце концов родители уступили и весной 1894 г. состоялась помолвка. В этом противостоянии, длившемся несколько лет, «наследник оказался сильнее».[15]
Первым событием царствования было бракосочетание императора с принцессой Гессенской, имевшее место 14 ноября. Ввиду траура свадебные торжества носили скромный характер. Принцесса Алиса Гессенская, которая стала русской императрицей через три недели по восшествии государя на престол, была за всю жизнь лучшим другом и верной спутницей императора Николая II и в светлые и темные дни. Брак их был «исключительно дружным и счастливым», и семейная жизнь государя омрачалась только болезнью его сына (цесаревич Алексей болел гемофилией). В семье императора, как отмечает автор, были самые нежные и доверительные отношения.