Князь Гогенлоэ, баварский министр иностранных дел, выразил вполне обоснованное опасение, что «Силлабус» будет утвержден (а значит Церковь в лице собора оправдает право вмешательства пап во внутреннюю жизнь наций и государств), и пригласил других присоединиться к его протесту, но деятельной поддержки со стороны «власть имущих» в Церкви (национальной иерархии) не нашел. Например, епископ Майнцский Кеттелер боялся только того, что непогрешимость папы и его супрематия как в духовных, так и светских делах католического мира, возведенные в догмат могут вызвать схизму. В то же время Гогенлоэ встретил поддержку совершенно другого лагеря немецкого общества – университетской профессуры и интеллигенции – (об этом несколько позже), хотя и среди епископата, и не только немецкого, были противники догматизации непогрешимости папы. Но они в большинстве своем обосновывали свой протест аргументами. Весьма сходными с мнением Кеттелера. Епископ Орлеанский Дюпанлу, например, выдвигал чисто прагматические аргументы: догмат о папской непогрешимости навсегда закроет двери возможности примирения католицизма с протестантизмом, может вызвать антагонизм светских властей.[21] Хотя Дюпанлу и обратил внимание на то, что для принятия догмата имеются «исторические затруднения, вопросы действительности»[22], но данный теоретический тезис так и не был развит ни им, ни почти всеми представителями католического епископата. По мнению С.В. Мосса, этого не произошло в основном потому, что «эти люди были совершенно лишены современного научного духа»[23]. Известный английский римско-католический богослов лорд Эктон, бывший членом английского парламента, встретившись с Дюпанлу в Германии в 1869 г. «ужаснулся его невежеству» и сказал профессору Мюнхенского университета Деллингеру: «Чего еще ждать, если это один из лучших»[24].
Научно-теоретически обоснованный протест против догмата был выдвинут со стороны профессоров Мюнхенского университета, где была достаточно сильная богословская и церковно-историческая научная школа, лидером которой по праву считался профессор Йохан Йозеф Игнаций фон Деллингер. Он родился в Бамберге в 1799 г., получил образование в Вюрцбурге и был посвящен в священный сан католической Церкви в 1822 г. В 1826 г. Деллингер стал профессором в Мюнхене, два года был представителем университета в Баварском парламенте, а в 1848 г. был избран как либерал в немецкий национальный парламент, где горячо защищал религиозную свободу. Долгое время в университетских и церковных кругах Деллингера считали ультрамонтаном, поскольку тот нередко в своих лекциях и научных трудах нередко акцентировал внимание на том, какую роль играло и играет папство в единстве национально-территориальных католических церквей. Благодаря своим историческим исследованиям Деллингер так и не стал действительным ультрамонтаном, а как раз совсем наоборот. «Его прогрессу (в смысле ухода от ультрамонтанства. – А.И.) помогала его глубокая вера в религиозную свободу».[25] В Риме на него смотрели как на признанного лидера немецкой оппозиции политике ультрамонтан: «Все нити движения сходятся в Мюнхене», - писала «Civilta Cattolica» 4 сентября 1869 г.
Письмо, опубликованное в ”Civilta” и высказывавшее предполагаемую программу собора, очень встревожило Деллингера и он вместе со своим коллегой профессором Хубером напечатал в “Augsburg Allgemeine Zeitung” ряд статей, которые позднее были выпущены отдельным изданием под заглавием «Янус, или Папа и собор». Эта книга состояла из трех глав. В предисловии к ним указывалось, что кроме уже упомянутого письма в ”Civilta” имеются и другие основания для опасений, что догмат о паской непогрешимости будет основным предметом работы собора: недавние Поместные соборы епископов Германии, Голландии, Венгрии и США в принципе признали папскую непогрешимость, а поскольку поместным соборам не дозволяется разрешать догматические споры (это прерогатива вселенского собора), то это верование, по-видимому, уже перестало быть спорным.
Первая глава «Януса» предупреждала о возможных последствиях утверждения «Силлабуса» предстоящим собором, ибо тогда вселенским церковным представительством по сути будет санкционировано право вмешательства папства в светские и государственные дела. Вторая глава была посвящена научно-исторической и богословской критике догмата 1854 г. «о непорочном зачатии». Для нашей проблемы наибольший интерес представляет третья глава, занимающая более 9/10 книги. Она посвящена раскрытию ложности учения о том, что непогрешимость папы была всегда учением Церкви. Авторы совершенно отвергают папскую супрематию (непосредственную верховную власть папы над всеми территориальными церквами), обосновывая это исторически: «Было много национальных церквей, которые никогда не были подвластны Риму и никогда не имели с ним письменного сообщения, и никогда это не считалось дефектом или причиной затруднения общения церквей»[26]. Далее приводятся конкретные исторические примеры таких церквей: церковь Галлии, основанная выходцами из Малой Азии и долгое время считавшая своим духовным центром Эфесскую церковь, церковь Британии и др. Авторы делают попытку найти причины возвышения Римской церкви в христианском мире и в особенности на Западе. И они их находят: Рим считался единственной епископской кафедрой на Западе, основанной непосредственно апостолами, плюс к этому еще статус Рима как древней столицы империи. По мнению авторов, папство уже в первые века своего существования воспользовалось этими преимуществами для достижения еще более высокого положения среди других церквей, не побрезговав прибегнуть к прямым подлогам и фальсификациям.
Книга Деллингера и Хубера, почти сразу занесенная в папский Index librorum prohibitorum, нашла значительный отклик в общественном мнении населения германских земель, поскольку немецкие епископы были вынуждены собраться 6 сентября 1869 г. в Фульде и, дабы успокоить народное возбуждение, выпустили послание, которое объявляло, что предстоящий Ватиканский собор не будет вводить новых догматов или вмешиваться в правительственные дела (шел период наиболее бурного образования национальных государств Европы, в значительной мере основанного на принципах, осужденных папой в 1864 г. в «Силлабусе»).
Еще 26 июня 1868 г. в булле «Aeterni patris» Пий IX обнародовал известие о созыве 20-го вселенского собора. Открытие собора было назначено на 8 декабря 1869 г. – праздник Непорочного зачатия Девы Марии, - а ведь именно установлением доктрины «непорочного зачатия» папа сделал первый серьезный шаг в своей постГаэтской политике. Согласно булле, целью собора было укрепление внутреннего, религиозного единства Церкви перед лицом современных устремлений. Но ни в данном документе, ни в официальном приглашении епископату совсем не упоминалось о непогрешимости папы.[27] Курия боялась заранее произвести ажиотаж в католических кругах и спровоцировать дискуссию (хотя она все равно возникла) вокруг догмата о папской непогрешимости, в которой епископы наверняка обратили бы внимание на квалифицированное мнение специалистов по теологии и церковной истории своих епархий. Это могло бы вызвать сравнительно хорошую подготовку оппозиции к собору и привлечь многих епископов, в принципе согласных с новым догматом, в лагерь противников непогрешимости.
Таким образом, уже в предсоборный период, несмотря на то, что программа собора не была конкретно определена, в основном сложилась оппозиция политике Пия IX. Ее можно было уже тогда условно разделить на два лагеря: выдвигавших прагматические аргументы против догматов (в основном епископат) и обосновывших свой протест научно, богословски и исторически (в основном просвещенные университетские круги).
Глава II: I Ватиканский собор и его итоги
§ 1. Собор и оппозиция.
I Ватиканский собор открылся 8 декабря 1869 г. в соборе св. Петра в Риме. На него прибыло 774 епископа, примерно 4/5 всего католического епископата. Из участников собора около 150 епископов принадлежали к меньшинству, не согласному с доктриной о непогрешимости папы. Лидерами этой партии были кардинал Шварценберг, архиепископ Пражский; кардинал Раушер, архиепископ Венский; Шимор, примас Венгерский; Штроссмайер, епископ Диаковара в Боснии; Мелхерс, архиепископ Кельнский; Гефеле, епископ Роттенбургский (близ Тюбингена); Дарбуа, епископ Парижский; Дюпанлу, епископ Орлеанский и еще трое епископов из Сев. Америки. Среди представителей оппозиции ни один из исследователей не называет испанских или итальянских епископов (о Гвиди Болонском будет сказано ниже, это скорее исключение из правил). На мой взгляд, это было вызвано тем, что протест епископов против нововведений, усиливающих власть папы, был, как уже отмечалось при рассмотрении предсоборного периода, скорее прагматическим, чем чисто религиозным или, что еще менее вероятно, научно-интеллектуальным. Епископ Майнцский Кеттелер, ознакомившись с «Янусом» Деллингера и Хубера, назвал эту книгу столь же ложной, как знаменитые «Письма к провинциалу» (или «Провинциальные письма») Б. Паскаля,[28] направленные против иезуитов. При этом Кеттелер оставил вообще без ответа научные аргументы авторов.
В оппозицию в основном вошли епископы Германии и Австрийской империи, отчасти – Франции и Сев. Америки, т.е. представители тех стран, где отсутствовало конфессиональное единство большинства населения, а во властных и интеллектуальных кругах еще не оставлялась надежда на восстановление такого единства (еще раз отметим, что для Европы данный период был временем создания национальных государств, когда для политиков и теоретиков-интеллектуалов было особенно важно сплотить нацию). Провозглашение нового догмата для этих стран означало навсегда отрезать путь к воссоединению католического и протестантского исповеданий. В то же время в странах, где не было крупных соперничающих форм христианства, епископы с энтузиазмом стали на сторону новых догматов. Здесь, в первую очередь, необходимо назвать епископаты Италии, Испании и Латинской Америки.