В очень широком смысле контекстно-независимая стратегия может пониматься как «универсальная заранее предопределенная стратегия». Она представляет собой попытку организма сформулировать универсальные «лучшие» ответы, усредненные, в некотором смысле, по всем возможным жизненным ситуациям. Организм будет накапливать репертуар таких ответов как сокращенную общую сумму всего опыта, накопленного в течение жизни. «Универсальный» репертуар модифицируется новыми ситуациями, но очень медленно и постепенно, так как сохраняет «универсальную мудрость» индивида.
Проблема с такой стратегией заключается в том, что ситуации реальной жизни часто настолько отличны одна от другой, что любая попытка «усреднения» становится бессмысленной. В статистике определение среднего значения для выборки имеет смысл только тогда, когда элементы этой выборки относятся к одной и той же популяции. Если элементы берутся из разных популяций, то среднее значение будет вводить в заблуждение. Тем не менее, такая «заранее предопределенная» стратегия может быть вашим лучшим шансом, когда вы сталкиваетесь с абсолютно новой ситуацией, для которой у вас нет специфического опыта или знания.
В противоположность этому, контекстно-зависимая стратегия отражает попытку ухватить уникальные или, по крайней мере, специфические свойства ситуации и «скорректировать» ответ организма. Сталкиваясь с новой ситуацией, организм пытается распознать ее как знакомый образец, представляющий знакомый узкий класс ситуаций, «известную величину». Добившись этого, организм прилагает специфический опыт решений подобных ситуаций. Но при столкновении с радикально новой ситуацией попытка организма распознать образец провалится. В этом случае организм, направляемый контекстно-зависимой стратегией, а не заранее предопределенным выбором, будет пытаться незамедлительно ухватить уникальные свойства ситуации, даже если доступная информация может быть удручающе недостаточной. Это будет порождать «хаотическое» поведение с резкими изменениями при каждом переходе к новой ситуации.
Оптимальная стратегия принятия решений вероятно достижима с помощью динамического равновесия между контекстно-зависимым и контекстно-независимым подходами. Действительно, немногие люди придерживаются одной или другой стратегии в ее чистой форме; большинство людей могут по желанию переключаться с одной на другую или применять смешанные стратегии, в зависимости от ситуации. Но некоторым образом индивиды тяготеют к одному или другому подходу в жизни. Таким же образом, наше исследование показывает, что женщины как группа имеют некоторое предпочтение к контекстно-независимости, а мужчины — к контекстно-зависимости.
Ни одна стратегия не является лучше другой в абсолютном смысле. Их относительное преимущество зависит от того, насколько стабильна среда. В относительно стабильной среде контекстно-независимый подход к принятию решений, вероятно, более надежен. В высоко нестабильной среде предпочтителен контекстно-зависимый подход.
Выбор стратегии зависит также от того, насколько хорошо данный индивид схватывает специфическую ситуацию, с которой он сталкивается. Если он или она хорошо схватывает специфическую ситуацию, то контекстно-зависимая стратегия, вероятно, лучше. Но если понимание ситуации индивидом шатко — вследствие отсутствия у него знакомства с ситуацией или вследствие того, что ситуация внутренне сложна, — тогда более благоразумным может быть полагание на компактное множество испытанных и верных предустановленных принципов.
По-видимому, эволюция ценит обе стратегии принятия решений, и обе представлены у нашего вида. Работают ли они лучше в синергетическом взаимодействии, чем каждая из них сама по себе? Как они дополняют друг друга? Какая из них лучше подходит к какому типу когнитивных задач? Какие эволюционные факторы привели к их гендерным различиям? Соотносятся ли две стратегии принятия решений с различиями мужской и женской ролей в контексте успешности нашей видовой адаптации? Соответствуют ли различия тем различным ролям, которые играли женщины и мужчины на ранних стадиях человеческой эволюции? Для начала, являются ли различия в стилях принятия решений биологически или культурно детерминированными? Обнаруживаются ли эти различия у других приматов? Или даже у большинства видов млекопитающих? Люди рождаются с ними, или же мальчики и девочки расходятся в стилях принятия решений только когда они приближаются к половой зрелости? Меняется ли стиль принятия решений у женщин с наступлением менопаузы? Стираются ли гендерные различия в стилях принятия решений по мере того, как социальные роли мужчин и женщин продолжают конвергировать? Эти увлекательные вопросы ждут ответов в будущих исследованиях.
Исследования когнитивных гендерных различий, занимающие все более видное место, иногда подвергаются нападкам, если предположение о гендерных различиях воинственно интерпретируется как предположение о гендерной неполноценности. Однажды я стал «жертвой» такой абсурдной политической корректности, когда читал лекцию в известном медицинском центре Нью-Йорка в середине 1990-х годов. Молодой доктор-стажер прервала меня и пронзительным голосом обвинила в мужском шовинизме, когда я рассказывал об открытиях, описанных в этой главе. Я ответил, что меня никогда особенно не заботила политическая корректность в моей прежней стране, Советском Союзе, где последствия политической «некорректности» могли быть весьма зловещими, и я не вижу причин волноваться из-за политической корректности в Соединенных Штатах, где самое худшее, что может случиться, — это трата моего времени на глупые споры. К своей чести, аудитория врачей и студентов-медиков реагировала взрывом аплодисментов.
Интересно было бы создать таксономию видов деятельности, которые соответствуют контекстно-зависимому и контекстно-независимому принятию решений. До некоторой степени это может быть сделано эмпирически. Но различие между контекстно-зависимыми и контекстно-независимыми стратегиями также можно охарактеризовать с помощью моделирования на нейронных сетях и другими вычислительными методами. В добавление к моделированию индивидуальных организмов, можно моделировать коллективное поведение таких организмов, когда некоторые из них являются «контекстно-зависимыми», а некоторые «контекстно-независимыми». Более того, относительное преобладание одной из этих двух склонностей принятия решений можно варьировать в различных ситуациях. Изучая такие групповые типы поведения нейронных сетей, возможно, мы начнем понимать адаптивное преимущество, которое имеет присутствие в популяции различных стратегий принятия решений. В дальнейшем такие теоретические вычислительные методы помогут разъяснить природу индивидуальных различий и адаптивного значения наличия различных типов принятия решений в обществе.
Лобные доли, полушария и когнитивные стили
Каковы мозговые механизмы различных когнитивных стилей? Зависят ли стратегии принятия решений от различных частей мозга? Различны ли эти механизмы у мужчин и женщин? Стили принятия решений, по-видимому, зависят от лобных долей. Они также обнаруживают тендерные различия и латерализацию. Это приводит нас к вопросу о латерализации функции лобных долей.
Полушарная специализация всегда была центральной областью в нейропсихологии. Однако лобные доли традиционно оставались на периферии этих исследований, некой добавкой. Это было понятным следствием преобладающего убеждения, что функциональные различия между двумя полушариями вращаются вокруг различия между «вербальным и зрительно-пространственным». Так как префронтальная кора традиционно не рассматривалась как «вместилище» языка или зрительно-пространственных процессов, она не считалась особенно важной с точки зрения этого различия.
Но будет противоречить здравому смыслу, если мы будем исходить из того, что структуры и биохимия мозга имеют более чем случайное отношение к его функции. Лобные доли демонстрируют морфологические гендерные различия и асимметрии, общие у людей с разными другими видами. Выпирание правой лобной доли над левой лобной долей, известное как «сдвиг Яковлева» (другая сторона сдвига включает выпирание левой затылочной доли над правой затылочной долей), более выражено у мужчин и менее выражено у женщин. Но оно представлено уже у ископаемого человека4. Толщина коры у левой и правой лобных долей сходна у женщин, но различна у мужчин (у них она толще у правой доли, чем у левой).
Гендерные различия в толщине коры лобных долей, как и различия в толщине левой и правой коры у мужчин, присутствуют как у людей, так и у разных других видов млекопитающих5.
Биохимические различия, обнаруженные в лобных долях, также общие у людей и других видов. Рецепторы эстрогена симметрично распределены в лобных долях у женщин и асимметрично у мужчин — и таким же образом у разных других млекопитающих6. Некоторые из основных видов нейротрансмиттеров также демонстрируют полушарную асимметрию. Дофаминовые проводящие пути обычно более преобладают в левой, чем в правой лобной доле, а норадреналиновые проводящие пути обычно преобладают в правой лобной доле, по сравнению с левой. Эта двойная асимметрия обнаружена и у людей, и у обезьян, и у крыс7.