Поскольку оккупация Германией всей Чехословакии и последующее предъявление ею претензий Советскому Союзу соответствовало интересам Англии и Франции они с воодушевлением встретили долгожданную вооруженную акцию Германии в отношении Чехословакии. «15 марта британский премьер-министр Чемберлен заявил в палате общин: «Оккупация Богемии германскими вооруженными силами началась сегодня в шесть часов утра. Чешский народ получил от своего правительства приказ не оказывать сопротивления». Затем Чемберлен сказал, что, по его мнению, гарантия, данная им Чехословакии, уже недействительна, и продолжил: «Таково было положение до вчерашнего дня. Однако оно изменилось, поскольку словацкий парламент объявил Словакию самостоятельной. Эта декларация дает конец внутреннему распаду государства, границы которого мы намеревались гарантировать, и правительства Его Величества не может поэтому считать себя связанным этим обязательством... Естественно, что я горько сожалею о случившемся. Однако мы не допустим, чтобы это заставило нас свернуть с нашего пути. Будим помнить, что чаяния народов всего мира по-прежнему сосредоточены в надежде на мир».
«15 марта в шесть часов утра немецкие войска вступили на территорию Богемии и Моравии. Никакого сопротивления им оказано не было, и уже в тот же вечер Гитлер был в Праге. На следующий день … 16 марта … немецкие войска вошли в Словакию и «взяли ее под защиту» рейха. … Гитлер объявил о создании протектората Богемия и Моравия, который должен был получить автономию и самоуправление. Это означало, что теперь чехи окончательно попали под власть Гитлера». Помимо немцев в Чехословакию вторглись венгры – «15 марта 1939 года чешские войска начали покидать Закарпатье, куда тремя колонами уже вступали венгерские войска. … Любопытно, что официально Венгрия объявила о вторжении своих войск в Закарпатье лишь 16 марта. В этот день Миклош Хорти официально отдал приказ по войскам о наступлении на Карпатскую Украину».
Отсрочка официального объявления вторжения Венгрии в Закарпатскую Украину, а так же ставший известный французскому радиовещанию случай требования представителем «германского рейхсвера … о немедленном приостановлении продвижения венгерских войск к Карпатской Украине, на что Будапешт ответил о технической невозможности выполнения этого требования», скрывали истинное положение дел в Чехословакии. Более того, даже 17 марта статус Словакии все еще оставался неясным. В частности посол Польши в СССР В. Гжибовский «выражал некоторое беспокойство в связи с неопределенным положением Словакии. Словакия как будто остается независимой под протекторатом Германии, сохраняя свою армию, командование которой, однако, подчиняется только рейхсверу. Вводится там германская валюта». И только 18 марта, после того как «Гитлер прибыл в Вену, чтобы одобрить «Договор о защите», который 13 марта подписал в Берлине Риббентроп и Тука» правовой статус Словакии и Закарпатской Украины окончательно прояснился – «теперь Словакия становилась вассалом Третьего рейха», а Закарпатская Украина бесповоротно отходила Венгрии.
Окончательно прояснив сложившуюся ситуацию, 18 марта нарком иностранных дел СССР М. Литвинов признал оккупацию «Чехии германскими войсками и последующие действия германского правительства … произвольными, насильственными, агрессивными. Вышеприведенные замечания относятся целиком и к изменению статуса Словакии в духе подчинения германской империи. … Действие германского правительства послужили сигналом к грубому вторжению венгерских войск в Карпатскую Русь и к нарушению элементарных прав ее населения». В свою очередь Англия и Франция, так же прояснив ситуацию со Словакией и Закарпатской Украиной и окончательно убедившись в отказе Германии от создания плацдарма для вторжения в СССР, 18 марта заявили «о том, что они не могут признать законным положение, созданное рейхом в Центральной Европе».
Между тем действия Германии не ограничились одной лишь Чехословакией. А. Гитлер был полон решимости разом решить все проблемы Германии связанные с Румынией, Польшей и Литвой. В сложившейся ситуации у Англии не осталось иного выхода, как связать свою судьбу либо с Францией, и продолжить свою мюнхенскую политику невовлечения Франции в конфликт Германии с ее восточными соседями, либо с Германией, и вовлечь Францию в вооруженный конфликт для ее разгрома Германией ради заключения англо-германского союза и последующего совместного похода на СССР, либо с СССР, и создать в Европе систему коллективной безопасности.
Еще до захвата Чехословакии Германия предъявила Румынии ультиматум – Германия готова гарантировать румынские границы в случае если Румыния прекратит развитие своей индустрии и согласится все 100% своего экспорта направлять в Германию, то есть Румыния нужна была Германии в качестве рынка сбыта своих товаров и поставщика сырья. Румыния отвергла ультиматум, но 17 марта Германия вновь предъявила тот же ультиматум, но уже в более угрожающей форме. Румыния немедленно проинформировала британское правительство о сложившемся положении, чтобы выяснить, на какую поддержку со стороны Англии она может рассчитывать. Прежде чем принять свое решение британское правительство 18 марта решило выяснить позицию СССР по вопросу оказания СССР помощи Румынии в случае германской агрессии, – в какой форме, и каких размерах.
Советское правительство уже вечером того же дня предложило немедленно созвать совещание из представителей СССР, Англии, Франции, Польши и Румынии, причем, для укрепления ее положения, предложило собраться в Румынии. «Правда, из Бухареста вдруг последовали опровержения: мол, никакого ультиматума не было. Но «машина» завертелась. Так или иначе, по инициативе Лондона дипломатическая изоляция СССР после Мюнхена была снята», что послужило шагом Англии в направлении создания коллективной обороны от Германии. Британское правительство поддержало советское предложение по сути, но по форме 19 марта предложило СССР, Франции и Польше опубликовать совместную декларацию в том смысле, что все названные державы заинтересованы в сохранения целостности и независимости государств на востоке и юго-востоке Европы. Точный текст декларации еще только вырисовывался.
Тем временем 20 марта Германия предъявила ультиматум Литве о немедленном возвращении Мемеля, а «21 марта 1939 года германское правительство предложило Варшаве заключить новый договор. Суть его состояла в трех пунктах. Во-первых, возвращения Германии города Данциг с окрестностями. Во-вторых, разрешение польских властей на строительство в «польском коридоре» экстерриториальной автострады и четырехколейной железной дороги. … Третьим пунктом немцы предложили полякам продление существующего германо-польского пакта о ненападении еще на 15 лет. Нетрудно понять, что германские предложения никак не затрагивали суверенитет Польши и не ограничивали ее военную мощь. Данциг и так не принадлежал Польше и был населен в подавляющем большинстве немцами. А строительство автострады и железной дороги было в общем то рутинным делом». В тот же день советское правительство получило проект декларации, которую британское правительство предложило подписать от имени четырех государств: Великобритании, СССР, Франции и Польши, а на следующий день, 22 марта, Советский Союз принял формулировку проекта декларации и согласился незамедлительно подписать декларацию, как только Франция и Польша примут британское предложение и пообещают свои подписи».
В то же самое время, 21–22 марта 1939 года, «в Лондоне состоялись переговоры между Ж. Бонне, с одной стороны, и Н. Чемберленом и лордом Галифаксом – с другой. Переговоры происходили в связи с захватом Германией Чехословакии и угрозой Германской агрессии в отношении Румынии и Польши. 22 марта «британское и французское правительство обменялись нотами, содержавшими взаимные обязательства об оказании друг другу помощи в случае нападения на одну из сторон.
В преддверии англо-французских переговоров посол Франции в Германии Р. Кулондр советовал Ж. Бонне прекратить мюнхенскую политику поощрения германской экспансии на Восток. По его мнению, Мюнхенское соглашение, англо-германская и франко-германская декларации предоставляли Германии свободу действий на Востоке при молчаливом согласии западных держав. Захват Германией Богемии и Моравии, а также попытка оккупировать вооруженным путем всю Словакию и Закарпатскую Украину соответствует политике экспансии на Восток, а следовательно и интересам Англии и Франции.
Возмущение вызывает не сама германская агрессия, а порождаемая отсутствием консультаций Германии с Англией и Францией неопределенность германских планов – «не попытается ли фюрер вернуться к концепции автора «Майн кампф» (любопытно, что Р. Кулондр разделяет автора «Майн кампф» и фюрера, то есть для него это не один и тот же человек, а два совершенно разных лица – прим. автора), идентичной, впрочем, классической доктрине германского генштаба, согласно которой рейх не может осуществить свои высокие предназначения на Востоке до тех пор, пока не разгромит Францию и не положит конец могуществу Англии на континенте? Следовало бы поставить перед собой вопрос: не поздно ли еще создать на Востоке барьер, и не должны ли мы в какой-то мере сдержать немецкое продвижение, и не должны ли мы в этих целях воспользоваться благоприятной возможностью, созданной волнениями и беспокойствами, царящими в столицах Центральной Европы, и в частности в Варшаве?».