«Оценивая реакцию США на действия гитлеровской Германии, К.А. Уманский в своем донесении в НКИД от 22 июня 1941 года отмечал, что Рузвельт занял «молчаливую, выжидательную» позицию в результате давления антисоветских группировок на американское правительство. «Сегодняшнее положение американского правительства, – сообщал посол, – отражает стоящий перед Рузвельтом нелегкий выбор: слишком явного разрыва между линией своей и Черчилля он никак допустить не может, а стать целиком на черчиллевскую позицию боится по внутриполитическим соображениям».
«Утром 23 июня, действуя по указанию президента, С. Уоллес огласил официальное заявление, в котором нападение Германии на Советский Союз квалифицировалось как вероломное и подчеркивалось, что «что любая борьба против гитлеризма, из какого бы источника эти силы не исходили, ускорят неизбежное падение нынешних германских лидеров и тем самым будут способствовать нашей собственной обороне и безопасности». В заявлении ни слова не было сказано об оказании поддержки Советскому Союзу. Инерция старой политики давала себя знать.
На следующий день сам Рузвельт заявил на пресс-конференции: «Разумеется, мы намерены оказать России всю помощь, какую только сможем». Однако он ушел от ответа на вопрос, в какую форму выльется эта помощь и будет ли распространяться на Советский Союз закон о ленд-лизе. В тот же день в Вашингтоне было объявлено об отмене блокирования советских финансовых операций, а еще через день – о решении не применять к СССР ограничений, предписанных законом о нейтралитете, что давало ему возможность закупать в США военные материалы и перевозить их на американских торговых судах». 24 июня руководитель Движения Свободная Франция Ш. де Голль заявил о поддержке французами русского народа и своем желании установить военное сотрудничество с Москвой.
Вечером 26 июня 1941 года В. Молотов дал указание послу СССР в США К.А. Уманскому «немедленно пойти к Рузвельту или Хэллу, а при его отсутствии к Уэллесу и, сообщив о вероломном нападении Германии на СССР, запросить, каково отношение американского правительства к этой войне и к СССР. Вопросов о помощи сейчас «предписывалось не ставить». Таким образом, Уманский в своей первой беседе с Уоллесом не поставил «перед госдепартаментом вопроса о помощи Америки различными товарами, необходимыми Советскому Союзу». В свою очередь Уоллес заявил К.А. Уманскому, что «американское правительство считает СССР жертвой неспровоцированной, ничем не оправданной агрессии» и что отпор этой агрессии, предпринимаемый советским народом, «соответствует историческим интересам Соединенных Штатов». Уэллес подчеркнул, что американское правительство «готово оказать этой борьбе всю посильную поддержку в пределах, определяемых производственными возможностями США и их наиболее неотложными нуждами».
27 июня 1941 года «Криппс представил Молотову всех приехавших и весь дипсостав своей миссии» («сэр Стаффорд Криппс … покинул Москву 10 июня» 1941 года //У. Черчилль, кн3с146). «Вечером Молотов снова принял Криппса и сообщил, что после того, как он доложил советскому правительству и лично И.В. Сталину о предложениях посла, возник вопрос, каковы будут масштабы и размеры помощи, которую могут оказать стороны друг другу». Помимо этого В. Молотовым был поставлен вопрос о желательности общей политической линии в отношении Ирана, Ирака и Афганистана, на что «Криппс заявил, что правительства должны следовать общей политической линии в отношении Ирана, Ирака и Афганистана».
28 июня Бивербрук «заявил, что Британское правительство готово принять все возможные меры для ослабления нажима немцев на СССР. В частности, в качестве «личного предложения» Бивербрук высказал мысль о том, что Англия могла бы не только еще усилить бомбежку Западной Германии и Северной Франции, что в значительной степени уже сейчас делается, но также направить часть своего флота в район Мурманска и Петсамо для морских операций против немцев. Бивербрук говорил также о возможности крупных рейдов на северный французский берег, то есть временного захвата таких портов, как Шербур, Гавр и тому подобное. Если Советское правительство поставило бы перед Британским правительством вопрос о более тесной кооперации в военной области, Британское правительство охотно обсудило бы, что можно сделать».
«28 июня, через неделю после вторжения Гитлера в Россию, состоялось заседание японского кабинета и чиновников императорского двора. Мацуока обнаружил, что его позиция непоправимо ослаблена. Он «потерял лицо», ибо не знал о намерении Гитлера напасть на Россию. Он высказался за присоединение к Германии, но мнение большинства было против него. Правительство решило проводить компромиссную политику. Военные приготовления надлежало усилить. Была сделана ссылка на статью 5 Тройственного пакта, которая гласила, что этот документ не имеет силы против России. Германия должна была быть конфиденциально уведомлена, что Япония будет вести борьбу с «большевизмом в Азии», а в оправдание вмешательства в германо-русскую войну делалась ссылка на договор с Россией о нейтралитете. С другой стороны, было решено продолжать продвижение в страны Южных морей и закончить оккупацию Южного Индокитая. Эти решения были не по душе Мацуоке. 16 июля Мацуока ушел в отставку. (У. Черчилль, кн3, с81)
Вот так. Все буднично, рутинно. Казалось бы, ничто не предвещает ни кризиса, ни катастрофы. Более того, создается впечатление будто «момент истины», апогей напряженности и кульминация событий еще не настали, они все еще впереди. Перед гражданами СССР выступает не И. Сталин, а В. Молотов, создается Ставка Главного, а не Верховного командования, Государственный Комитет Обороны не создается, дивизии народного ополчения не формируются, борьба с врагом на оккупированной территории СССР не организуется, армии из внутренних военных округов спешат не на помощь армиям не выдерживающим натиск противника на границе, и не на заполнение линии укрепрайонов на старой государственной границе, а на создание линии обороны в глубоком тылу воюющих армий на рубеже Западная Двина–Днепр. Помимо прочего, несмотря на предложение У. Черчилля и Ф.Д. Рузвельта поддержки Советскому Союзу 22 и 24 июня 1941 года (33,4; 179, 2) И. Сталин не только не поспешил просить их о помощи в борьбе с общим врагом – гитлеровской Германией, но и попытался увязать принятие помощи Советским Союзом от Англии с предоставлением помощи Англии от Советского Союза, т.е. попытался выстроить с Англией и США равноправные и взаимовыгодные отношения. И понятно почему – время еще не пришло.
И. Сталин должен был, вероятно, обратиться к гражданам СССР и лидерам Англии и США после разгрома войсками Красной Армии Люблинской группировки противника перед решающим броском объединенных и усиленных армиями, сформированными после начала войны войск Западного и Юго-Западного фронтов, а также разгрома отрезанных от путей снабжения немецких ударных группировок в тылу советских войск группой армий РГК. Ставка Верховного Командования должна была, вероятно, сбыть создана для координации действия войск РККА освобождающих Европу от немецкой оккупации. Группа армий РГК собиралась в тылу воюющих армий для разгрома прорвавшегося на территорию СССР противника, а поскольку его оккупация должна была быть недолгой в развертывании длительной партизанской борьбы не было никакой необходимости. Оказание помощи Англии выводило Советский Союз в один ранг с Англией и США. Между тем все круто и бесповоротно изменилось с прорывом немецких войск к Минску, окружением и разгромом войск Западного фронта.
С началом военных действий в Прибалтике части 41-го немецкого моторизированного армейского корпуса 4-й танковой группы встретив под Шауляем сопротивление 125-й стрелковой дивизии и 9-й противотанковой бригады, а также вынужденные сдерживать контрудар частей 3-го и 12-го советских механизированных корпусов продвигались к Риге медленно и неуверенно. В то же самое время части 56-го немецкого моторизированного армейского корпуса 4-й танковой группы легко преодолели на границе слабый заслон еще только выдвигаемой к границе 48-й советской стрелковой дивизии. Обойдя под Каунасом заслон из 8-й противотанковой бригады и 3-го механизированного корпуса части 56-го немецкого моторизированного армейского корпуса форсировав реку Дубисса в районе города Арегала и начали стремительный бросок к Даугавпилсу по территории свободной от советских частей.
Южнее 3-я немецкая танковая группа подобно 56-му немецкому моторизированному армейскому корпусу легко преодолела на границе слабый заслон 128-й стрелковой дивизии и стрелковых батальонов еще только выдвигаемых к границе 23-й, 126-й и 188-й советских стрелковых дивизий, рассеяла под Алитусом 5-ю танковую дивизию и устремилась к Вильнюсу, а затем и Минску. Прибалтийские национальные стрелковые корпуса показали свою крайне низкую боеспособность и командование Северо-Западного фронта боялось использовать их для нанесения контрудара по противнику. По этой причине Северо-Западный фронт по существу лишился фронтового резерва и не смог купировать прорыв 56-го моторизированного армейского корпуса 4-й танковой группы к Даугавпилсу в направлении на Псков и далее на Ленинград, а также всей 3-й танковой группы к Вильнюсу и далее к Минску. В свою очередь контрудар возглавляемой И.В. Болдиным конно-механизированной группы Западного фронта на Гродно даже в принципе не мог предотвратить продвижение 3-й танковой группы к Вильнюсу и Минску. Прорыв к Минску с юга 2-й танковой группы привело к окружению, а затем и разгрому войск Западного фронта.
На Юго-Западном фронте противник также достиг успеха, хотя быть может и не столь значительного. Это было обусловлено более поздним сосредоточением и развертыванием частей 1-й немецкой танковой группы, сплошным прикрытием границы частями Юго-Западного фронта, его превосходством в танках и самолетах над немецкой группой армий «Юг». Помимо этого вопреки плану прикрытия границы 1-я противотанковая бригада не уступила 3-му моторизированному армейскому корпусу 1-й танковой группы дорогу на Киев, как это имело место в случае с 41-й советской танковой дивизией, а преградив ее существенно замедлила продвижение немецких частей к Киеву. К сожалению командование Юго-Западного фронта не смогло в полной мере реализовать свое преимущество, а плохо спланированный и организованный несогласованный контрудар механизированных корпусов Юго-Западного фронта в районе Луцк–Дубно–Ровно не смог остановить продвижение противника вглубь Советской Украины.