При этом отрицании динамических свойств Планов ' мы, однако, не должны упускать из виду тот факт, что что-то существенное происходит с Планом, когда воз-
1 Обсуждая эти вопросы с некоторыми из наших коллег, мы узнали, что, согласно их мнению, мы в действительности не отвергли динамические свойства Плана, а скорее объяснили их. Если так, то это, несомненно, странное определение «динамического». «Объяснение» заключается просто в том, что, пока психологическая машина остается живой, она должна продолжать выполнение последовательных ступеней какого-либо Плана. По нашему представлению, это не то, что большинство психологов подразумевает при использовании термина
71
никает решение выполнить его. Он извлекается из мертвого склада и помещается под контроль нашей способности перерабатывать информацию. Он помещается в фокус внимания, и, когда мы начинаем выполнять его, мы предпринимаем массу небольших, но необходимых действий, имеющих отношение к собиранию данных и запоминанию, насколько далеко мы продвинулись в выполнении Плана в любой данный момент и т. д. Обычно План будет соревноваться с другими Планами также и в процессе выполнения, и может потребоваться тщательное обдумывание, чтобы использовать поток поведения для одновременного осуществления нескольких Планов. Части Плана, которые находятся в процессе выполнения, особенно отчетливо осознаются и особым образом запоминаются, что необходимо для координации частей различных Планов и для координации с Планами других людей. Если мы решили приступить к выполнению какого-либо определенного Плана, он, вероятно, переходит в какое-то особое состояние или место, где он может удерживаться в памяти в течение своего выполнения. В частности, если это преходящий, временный План, который будет использован лишь сегодня и никогда больше в дальнейшем, нам нужно особое место для его сохранения. Таким особым местом может быть клочок бумаги. Или (кто знает?) этим местом может быть какой-то пункт в лобных долях мозга. Без применения сравнения с какими-либо специальными техническими устройствами мы хотели бы назвать память, которой мы пользуемся для выполнения наших Планов, быструю, «рабочую» память. В рабочей памяти могут сохраняться несколько Планов или несколько частей одного Плана в одно и то же время. В частности, если выполнение одного Плана прерывается требованиями осуществления какого-то другого Плана, мы должны быть способны помнить оставленный План,
«динамический». Насколько мы понимаем, термин «динамический» обычно применяется для обозначения того, что организм стремится к какому-то состоянию или предмету, которые, будучи достигнуты, приведут к снижению неприятных напряжений и т. д. Эти «состояния», «возпаграждепия», «напряжения», если они вообще существуют, должны быть представлены в Образе, а не в Плане. Отсюда мы настаиваем на определении пашей позиции как «отрицания динамических свойств Планов».
72
для того чтобы продолжить его выполнение, когда представится возможность. Когда План переносится в рабочую память, мы обозначаем особое состояние его незавершенных частей, называя их «намерениями».
Запоминание и сохранение в памяти отложенных задач привлекло известное внимание психологов, в основном в результате интереса Левина к этому вопросу. Эти исследования хорошо известны, так же как и объяснения Левина в терминах напряжения систем, которое снижается, когда действие успешно завершается. Поскольку как «система напряжения» у Левина, так и наша «рабочая память» являются тщательно выбранными объяснениями, они оба могут служить основанием для наблюдаемых явлений и задача показать отчетливые различия между ними будет трудной. (Эта трудность усиливается необыкновенно свободной и легкой интерпретацией «системы напряжения» Левином.) Однако существует ряд признаков, по которым обе теории могут сравниваться, и мы остановимся на этом.
Во-первых, мы принимаем как хорошо известный факт, что прерванные действия имеют тенденцию возобновляться и хорошо запоминаться. Однако действия должны быть в какой-то степени сложными. Простые, монотонные, постоянные действия — рисование крестиков на клочке бумаги, нанизывание бусин и т. д.—обычно не будут возобновляться и выступать в памяти индивида, если позднее спросить его, какие действия он производил. Это наблюдение, очевидно, очень существенно как с точки зрения Левина, так и с нашей собственной. Для авторов настоящей книги объяснение заключается в том, что такие действия вообще не нуждаются в регистрации того, что было сделано и что остается завершить, или нуждаются в этом лишь в незначительной степени. Вследствие этого они не имеют специального представительства в рабочей памяти индивида. Для Левина объяснение заключалось в том, что такие действия не могут быть прерваны, они могут быть только остановлены. Поэтому прекращение этих действий не может поддерживать существование систем напряжения.
До этих пор указанные две точки зрения не вступают в конфликт. Известно, далее, что даже эти повторяющиеся действия могут быть прерваны, если испытуемому сооб-
73
щить заранее, что задача заключается в выполнении определенного количества работы. Если, например, сказать ему, что его задачей является нанизать на нитку тридцать бусин, это действие можно«прервать» до того, как он нанижет нужное число бусин. И здесь еще наши точки зрения не противоречат друг другу, поскольку мы предполагаем, что испытуемый будет помнить свою задачу, так как он должен считать и помнить число, чтобы не ошибиться, и Левин предсказывает тот же результат, поскольку действие теперь становится прерываемым. Однако предположим, что испытуемому дается кучка бусин для нанизывания и говорится, что он должен нанизать их все на нитку, причем никакое специальное число не указывается. Теперь предсказания будут различными. Мы говорим, что тенденции к анализу и запоминанию задачи не будет, так как функции памяти осуществляются внешним образом, посредством кучки бусин, а не самим испытуемым. Теория же Левина предсказывает, что, поскольку система напряжения останется неразряженной, так как действие было прервано, нанизывание бусин будет быстрее возобновляться и лучше запоминаться. У нас нет экспериментальных данных, которые помогли бы решить этот вопрос, но, очевидно, такие данные могли бы помочь нам. Во всяком случае, мы видим, что наша точка зрения является не просто перефразировкой теории Левина, поскольку расхождения могут быть отчетливо сформулированы.
Во-вторых, представьте, что человек намеревается написать письма пяти различным адресатам. Он собирает необходимые для письма предметы и начинает писать, но что-то прерывает это действие, до того как оно закончено. Вопрос заключается в следующем: будет ли наблюдаться различие в стремлении человека продолжить действие, если прервать его в середине письма или между двумя различными письмами? С нашей точки зрения, разница будет существовать. Перерыв между различными письмами не создает проблемы запоминания, и, следовательно, прерванный План не займет особого места в его рабочей памяти, где он может напоминать ему о необходимости закончить дело. Нам не вполне ясно, каковы были бы в данном случае предсказания Левина. С одной стороны, каждое письмо представляет
74
собой отдельное действие со своей собственной системой напряжения, которая должна быть разряжена; если так, то его мнение должно совпадать с нашим. Но, с другой стороны, в этих условиях может существовать очень слабая тенденция к продолжению действия, так как завершение действия, «подобного» прерванному (завершение трех первых писем), может считаться создающим «замещающее удовлетворение», снижающее напряжение, связанное с написанием других писем.
Пользуясь нашими терминами, писание писем следует назвать «подвижным» Планом, так как его части могут выполняться в любом порядке. Это означает, что порядок написания писем не имеет значения. Обычно рабочая память принимает большее участие в удержании неизменяемых Планов, так как такие Планы являются более сложными и специфичными. Поэтому мы делаем общее предположение, что в случае, если внешняя память не используется, действие, осуществляемое на основании неизменяемого Плана, будет возобновляться и вспоминаться чаще, после того как оно прервано.
В-третьих, в одном из экспериментов испытуемым в половине случаев прерванных действий указывали, что они будут продолжать действия, а в половине—что они продолжать их не будут. Эта предварительная информация приводила лишь к очень небольшим различиям в тенденции к лучшему запоминанию прерванных действий. Именно на основании этих экспериментов Зейгар-ник пришла к выводу, что возможность продолжения действия не имеет влияния на его запоминание. Однако равноценный вывод может заключаться в том, что словесная инструкция, даваемая во время перерыва действия, не может уже изменить уровня участия рабочей памяти в выполнении Плана. Однако для выяснения различий нужны дальнейшие эксперименты.
Наконец, Левин пишет: «Часто наблюдается, что даже записывание намерения на бумаге ведет к его забыванию, хотя в соответствии с ассоционистской теорией это должно усиливать связь между стимулом и подкреплением. Писание записки — это в известном отношении удовлетворение, разрядка» '. Это наблюдение
Rapaport, op. cit, p. 111.
75
приобретает особое значение для нас, поскольку, с нашей точки зрения, использование средств внешней памяти обычно разгружает нашу собственную память. Забывание, если наше наблюдение соответствует действительности, является результатом не прекращения или разрядки напряжения, а скорее освобождения нашей рабочей памяти для других форм планирования.