Однако в известном смысле печатание на машинке является особым случаем. Завершающие движения, нажимы на клавиши, являются очень дробными и элементарными. Возможно, что большинство умений, которыми мы должны владеть, является более подвижным в своем выполнении, но вследствие этого психологу значительно труднее собирать данные относительно них. Мы считаем, что человек, овладевающий новым умением, отдает себе отчет в той стратегии, которой он пытается следовать. По крайней мере он отдает себе отчет в том смысле, что он может говорить о ней или приводить соответствующие примеры. Однако, конечно,
96
вполне возможно выработать навык, не вербализуя его стратегию, таким же образом, как обучается ребенок.
Почти никто, включая физиков, инженеров, фабрикантов велосипедов, не может описать стратегию, в соответствии с которой велосипедист удерживает равновесие. Лежащий в основе этого принцип вряд ли может оказать значительную помощь, даже если люди будут знать, как его выразить: «Регулируйте кривизну пути вашего велосипеда пропорционально отношению нарушения равновесия к квадратному корню вашей скорости». Это почти невозможно понять и еще менее возможно воспроизвести. «Поверните руль в том направлении, куда вы падаете», — говорим мы начинающему велосипедисту, и он слепо принимает эту инструкцию, не понимая ни теперь, ни позже, почему ее использование оказывается успешным. Многие обучающие вообще не дают правил, но оказывают помощь, следуя рядом с велосипедом, поддерживая его, пока начинающий велосипедист не «поймет», как нужно действовать1. К счастью, правила, которые могут быть установлены при наличии большого опыта, не обязательно должны быть с самого начала известны в рациональной форме: если бы это было так, немногие из нас были бы способны сидеть в колыбели. Иногда мы можем помочь обучающемуся правильно действовать посредством неверного объяснения, как, например, когда мы говорим конькобежцу, что для левого поворота ему нужно представить, что он кладет правую руку в левый карман, или когда мы говорим игроку в гольф, чтобы он смотрел на мяч. Но по большей части мы должны полагаться на невербализован-ные указания и демонстрации, до тех пор пока обучающийся не «схватывает» принцип или не начинает «чувствовать», как нужно действовать.
Конечно, животные приобретают навыки без словесных описаний того, что им следует сделать. Когда мы обучаем животное выполнять серию реакций, для того чтобы получить нужный результат, стратегия не формируется в памя-
1 Пример относительно велосипеда взят из книги: Michael Polianyi, Personal Knowledge, Chicago: University of Chicago Press, 1958. Гл. IV этой выдающейся книги подчеркивает важность наших певербализованпых навыков во всех областях знания, а также описывает границы, в которых мы можем слепо принимать инструкции, правильность которых мы не способны установить при овладении навыком.
97
ти животного. Только экспериментатору необходимо знать весь План. От животного же требуется только выработать плавные переходы, соединяющие одно действие с другим. Вероятно, именно это является и целью экспертов по исследованию движений.
Например, если мы намереваемся обучить животное нажимать на рычаг, для того чтобы достать шар, затем втолкнуть шар в лунку и после этого вернуться к кормушке за получением пищи, мы можем сформировать эту цепь реакций многими различными способами. Любой из компонентов может быть заучен в любое время. Затем, когда они объединяются вместе, результаты одного действия становятся условием следующего действия и каждый новый элемент осуществляется, когда приходит его очередь. Возможно, что мы решим сформировать цепь реакций, идя назад, начиная с приближения к кормушке, затем присоединяя вталкивание шара в лунку и т. д. Многие психологи обладают большим умением в обучении животных выполнению таких длинных и сложных трюков. Но мы будем утверждать, что животные редко овладевают всем Планом; стратегия заключена в дрессировщике или в его механическом заместителе, экспериментальном оборудовании. Животное заучило ряд различных компонентов, что делает его поведение таким, как если бы оно обладало более обширным Планом. Критическая проба возникает, когда какой-то частный результат в длинной цепи действий осуществляется не по схеме. Животное не совершит в этом случае следующего шага.
Толмэн и его ученики утверждали, что крысы способны создать полный План и выделить его составные части, но в этом отношении навыки у крыс трудно показать в лабораторной ситуации1. В любом случае крыса стоит настолько
1 Данные показывают, что крысы и, возможно, большинство других бессловесных созданий значительно более успешно формируют Планы в том случае, если Образы, поддерживающие их, могут быть пространственно организованы. Хорошо известно наблюдение Карла Лешли в его книге «Мозг и интеллект» (Karl Lashley, Brain Mechanisms and Intelligence, Chicago: University of Chicago Press, 1929), показывающее, что крысы, научившиеся проходить по лабиринту, могут пройти его, даже несмотря па то, что с помощью хирургической операции Лешли делал для них невозможным пользование обычной последовательностью движений, должно озпачать, что новая двигательная тактика может быть введена в тот же общий стратегический план;
98
ниже человеческих существ по способности запоминать детальные Планы, что трудно даже понять, почему психологи считали, что общие заключения относительно структуры познавательных процессов могут быть перенесены с крысы на человека.
Основной чертой различия, несомненно, является то, что человек обладает языком для передачи своих Планов от специалиста новичку и от одного поколения другому.
Словесный план, с помощью которого новичок овладевает новым делом (например, для печатания на машинке План «смотри — запоминай — ищи — ударяй — проверяй» или для взлета самолета План «поверни правый руль, когда выпрямленный палец коснется панели»), переходит в мышцы, которые выполняют его, когда навык закреплен. Словесная форма Плана — это костыль обучающегося, от которого он позднее отказывается, когда научается ходить самостоятельно. Весь порядок движений, постоянно контролируемый сенсорной обратной связью, может быть затем представлен в других Планах, как если бы он был единым, независимым актом. Тот же самый процесс связывания этих новых актов воедино для формирования более сложных умений может повторяться на более высоком уровне, пока постепенно машинистка не начинает планировать весь параграф в целом, а пилот — планировать весь полет в уверенности, что, когда придет время выполнять План, его элементы будут готовы к выполнению быстрым и эффективным образом.
Вербализованная стратегия новичка может помочь достигнуть того же результата, что и основанная на навы-
иесомненно, что навык прохождения лабиринта не является заученной цепью движений. Однако, когда организация действия не может быть представлена пространственно, как во временном лабиринте Хаптера (см. W. S. Hunter, The Temporal Maze and Kinaesthetic Sensory Processes in the White Rats, «Psychology», 1920, № 2, p. 1—17), у крысы наблюдаются большие затруднения. Возможным объяснением может быть то, что, когда крыса заучивает длительную последовательность реакций, каждая реакция организуется Планом, но последовательность, в которой Планы осуществляются, является простой цепью (см. Donald Т. Campbell, Operational Delineation of «What is Learned» via the Transposition Experiment, «Psychological Review», 1954, № 61, p. 167-174).
99
ке стратегия специалиста; таким образом, в известном смысле мы можем установить, что это «один и тот же» План. Однако План новичка является произвольным, подвижным и вербализованным, в то время как План специалиста является непроизвольным, неизменяемым, замкнутым. Можно сказать, что развитие навыка освобождает словесное планирование для работы с более крупными элементами Плана.
Выводы из подобного взгляда относительно формирования умений и навыков заключаются в том, что человек способен к формированию своих собственных «инстинктов». Низшие животные рождаются со стратегией, заложенной в них; человек вводит эту стратегию произвольно, для того чтобы она служила его собственным задачам. И, когда План прочно закреплен или хорошо заучен, он становится таким же непроизвольным, таким же устойчивым к изменениям, зависящим от его результата, как если бы он был врожденным.
Возьмем, например, опытную машинистку, которая в течение многих лет закрепляла двигательный навык удара сначала по литере t, затем h и, наконец, е, когда она хотела написать слово «the». Предложите ей награду за то, чтобы напечатать страницу текста со словом «the» в последовательности «hte», а затем наблюдайте, как она работает. Возможно, что она будет не в состоянии это сделать. Если она сможет сделать это, она должна будет замедлить скорость печатания, пытаясь возвратиться к навыку побуквенного печатания от навыка печатания целыми словами и фразами, таким образом отказываясь от своего Плана печатания на машинке. Если вы заставите ее печатать быстро, чтобы заработать деньги, она не сможет затормозить свой обычный План действий.