Другая стадия иллюстрируется ритуалом, который стал известен под названием «Евхаристия Ламаизма». В нем отправляющий службу священник сперва вовлекает в свое собственное сердце божественную эссенцию, благодаря посредничеству образа Будды Амитаус, Будды Бесконечной Жизни, и затем, приняв алтарный сосуд, наполненный святой водой, которая уже была освящена, кропит этой священной жидкостью пищу, подносимую в качестве умилостивительного жертвоприношения демонам, поющим, по мере того как он делает это, так: «Я очистил его (т. е. приносимый в жертву рис) с помощью (мантры) Свабхава, обратил его в океан нектара в драгоценной Бхум-Чаше».
Умиротворив так силы зла, священник продолжает эту сложную церемонию, пока, наконец, небесные Будды и Бодхисаттвы, и другие божества, вызванные заклинанием, не превратят святую воду в божественную амброзию. Затем, под музыку цимбал священник исполняет речитативом следующее песнопение:
«Эта чаша наполнена бессмертной амброзией, которую Пять Порядков Небесных Существ освятили наилучшей жизнью. Пусть будет жизнь неизменной, как алмаз, победоносной, как Королевское Знамя, сильной, подобно орлу, и вечно длящейся. Пусть буду я благословлен даром бессмертной жизни и пусть осуществлятся все мои желания»1.
Когда это мистическое превращение свершено, каждый причащающийся получает от священника в углубление руки немного этой освященной воды и затем каплю освященного вина из черепа-чаши. Это вино, находящееся на алтаре, все время в течение всей церемонии впитывало, подобно воде, дающую бессмертие эссенцию Божественных Существ. Причащающийся получает также три святых шарика из полной тарелки, которая была освящена прикосновением священника, отправляющего службу. Они изготавливаются из муки, сахара и масла. После того, как все причащающиеся получат воду, вино и щарики, следует ламаическое благословение посредством наложения рук священника, после чего служба дарования вечнодлящейся жизни оканчивается.
Примечание:
1 См.: Л. А. Вадделл. Там же, с. 447.
В качестве соответствующего заключения к этому обзорному изложению евхаристического жертвоприношения, как оно предстает само в его долгом историческом развитии, главным образом в до-Буддистских Тибете, Кашмире и Сиккиме, мы предлагаем читателю то, что, пожалуй, представляет наивысший и чистый аспект этой доктрины, до сих пор развиваемый человечеством. Материал, использованный для иллюстрации, извлечен из замечательного конспекта Буддистских учений, известного как «Шихта Самаччайа», составленного Сантидева главным образом из ранних Сутр Махайаны и теперь переведенного с санскритского манускрипта, вывезенного из Непала покойным м-ром Сесил Бендалл, прежде профессором Санскрита в Кэмбриджском Университете1. В «Нарайана-Парипрхча» говорится:
«Бодхисаттва должен думать так: «Я посвятил и покинул свое тело ради всех созданий; и более того, все мои внешние владения. Любому существу, которое будет нуждаться в этом для любой цели, если она предусматривает добро, я отдам руку, ногу, глаз, плоть, кровь, костный мозг, члены, большие и малые, и мою голову саму, как только они потребуются для него; не имеют значения внешние вещи — богатство, зерно, золото, серебро, драгоценные камни, украшения, лошади, слоны, повозки, колесницы, деревни, города, рынки, родственники, царства, столицы, слуги и прислужницы, вестники, сыновья, дочери и свиты».
От всех вещей, которыми Бодхисаттва владеет, даже от его собственного тела, он дает обет отречься «без сожаления и без неохоты, не ожидая заслуги за эту готовность», и «не из сострадания и жалости», а для того, чтобы другие, «хотя бы один, кто достиг мудрости, мог научиться познать Закон».
Аналогично в «Акшайамати Сутре», Бодхисаттва говорит: «Я должен жертвовать даже этим, моим телом, по требованию любых созданий». И в «Ваджрадхваджа Сутре» говорится: «Таким на самом деле (является) Бодхисаттва, отдающий себя всем созданиям ради взращивания всяких ростков добра, заботящийся о всех созданиях в их поисках добра жертвующий собой в качестве путеводительного света среди всех созданий, остающийся среди всех созданий ради их счастья. Таким образом, если на самом деле потребуют у Бодхисаттва его язык, он садится и говорит полным любви и дружественным голосом, исполненный дружеских мыслей, и, усадив того на лучшее место, достойное короля, он обратится к просителю с радостью. Ему приличествует быть неразгневанным, в уме не рассерженным, нераздраженным, с СОЗНАНИЕМ, поглощенным великодушием, с СОЗНАНИЕМ, подобным СОЗНАНИЮ природы Будды, с последовательностью его мысли, неизменяемой по характеру, полным силы и энергии, с СОЗНАНИЕМ, не фиксированным на своем теле, не предающимся болтовне, своему телу, покоящемуся на коленях; предоставляя свое тело служению просителю, он говорит из глубины души, произнося слова, которые исполнены нежности, мягки и добры, дружески услужливы: «Возьми мой язык, делай с ним, что, как тебе кажется, принесет добро. Поступай, как тебе нравится, чтобы ты был доволен в сердце и удовлетворен в самом себе, исполненный и восхищенный радостью». С этими словами он приносит в жертву свою голову, осуществив наивысшее знание, которое есть самая важная голова всех вещей, достигнув мудрости, которая есть голова спасения всех созданий, страстно стремясь к несравненному познанию, которое есть наиглавнейшая голова всего мира, твердо решив достичь царства знания, верховенства всех религий, желая осуществления высшего господства над трансцендентальными вещами, с разумом, горящим любовью к бесконечному числу просителей».
Только Тело Истины, Дхарма-кайа сама, действительно имеет ценность для Бодхисаттвы. «Он заботливо выращивает идею тела, не ранимого оружием, не разрушаемого, не ослабляемого, которое заключается в Теле Закона, сформированном Непомраченной Мудростью». И, «постоянно помня, что тело имеет своим итогом кладбище, считая свое тело пищей для волков, гиен и собак, помня, что оно является частью других», Бодхисаттва, «прилагая свое размышление К Закону», медитирует так: «Откажусь я от этого тела, внутренностей, печени, сердца или легких ради просителя или не откажусь от них, это тело, будучи не вечным, в конце моей жизни станет добычей кладбища». Таким образом, с естественным согласием и удовлетворением, со знанием Закона, с твердым решением, утвержденным в идее доброжелательной помощи, по настоятельной просьбе просителя, желающего извлечь экстракт из этого несущественного тела, в силу любви к Закону, даже если он жертвует только ноготь от собственной плоти, с мыслью, «это даст росток добра», он так отрекается от своего собственного тела».
Так точно поступает Йогин при осуществлении мистического «отсекающего» самоотречения от всех мирских вещей, даже от своего плотского тела, из любви к Закону Добра. Тогда, когда каждая привязанность к сангсарическому существованию будет уже разъединена и тем самым Великое Освобождение будет завоевано, он также примет обет Бодхисаттвы и вступит на Высший Путь.
Примечание:
1 См.: «Шикша-Самаччайа». В переводе С. Бевдалл в У. X. Д. Гоуз. — Лондон, 1922, с. 23 — 28.
«Я вошел, но не знаю куда,
И там я находился, ничто не узнавая,
Все превосходило пределы познания».
Св. Иоанн о Крестном Знамении.
Экстаз Созерцания.
(Перевод Давида Левиса).
«Пусть это будет моей молитвой, но да поведет тебя, дорогой Тимоти (цветок Тимофеевка), при усердном практиковании мистического созерцания, Неизвестное, оставив позади тебя чувства и опыт интеллекта, и все вещи чувственные и интеллектуальные, и все вещи в мире бытия и не-бытия, которые могут возникнуть, в направлении к единению, насколько достижимо далеко, с Ним, который преступает пределы всякого бытия и познания».
«Мы молим, чтобы мы могли вступить в эту Тьму, которая лежит по ту сторону Света, и не видя и не познавая, видеть и познать то, что выше видения и познания, посредством осознания, что благодаря не-видению и непознанию мы достигнем Истинного Видения и Истинного Знания».
«Ибо чем выше мы воспаряем в созерцании, тем более ограниченными становятся наши выражения того, что является чисто духовным; точно как теперь, когда погружаешься в Тьму, которая выше разумения, мы не впадаем просто в немногословие речи, но точно в Абсолютное Молчание, мыслей так же, как и слов».
Дионисий Ареопагит.
«Мистическая Теология».
(Перевод издателей Святыни Мудрости).
I
Теперь визуализируй1 себя, как бы ставший тотчас Богиней Bсe-Наполняющей Мудрости2,
обладающей способностью увеличения твоих размеров до обширности Вселенной3,
и одаренным всеми прекрасными чертами совершенства;
(Затем) сыграй громко на трубе из человеческой берцовой кости4;
И танцуй Танец, который разрушает ложные верования5.
Пхат!6
Я, йогин, который осуществляет Неустрашимое Мужество;
Посвятивший свою мысль и энергию всецело осознанию, что Нирвана и Сангсара неразделимы;
Исполняю этот танец на формах (телах) духовных существ, которые персонализируют Я8,
Да буду Я (способен) разрушать сангсарическую точку зрения дуальности9;
Придите на Танец, вы — уважаемые Гуру
Коренной Веры10;
Придите, вы — Герои и Героини11, неисчислимые, как капли Океана;
Придите на Танец, вы — Скитающиеся по небу
Существа12, которые бродят всюду;
Да будет это ревностное посвящение (мое) успешным; удостойте его вашим благословением.