Силы, которые определяют вашу судьбу, слишком велики. Вы обречены на неудачу; лучше уж принять неудачу как свою судьбу. Если все свалить на судьбу, то бывает не так больно; это дает утешение. Тогда в неудаче нет вашей вины - что вы можете сделать против звезд? Вы же не можете выбирать год, день и час своего рождения.
Вы приходите в мир точно так же, как актер выходит на сцену с готовой ролью. Он ничего не может изменить.
Время от времени актеры все-таки могут что-то изменить, ведь спектакль есть спектакль...
Я слышал, что в одной деревне... Каждый год в это время по всей Индии, в каждой деревне, разыгрывается спектакль из жизни Рамы, индуистского бога. И в начале... это совсем как в любом кинофильме: треугольник — одна женщина и двое влюбленных в нее мужчин. Женщина — Сита, а Рама и Равана — двое влюбленных в нее мужчин. Рама — прекрасный юноша. Равана обладает огромной силой.
В те времена царские дочери имели право пользоваться любыми уловками для выбора себе мужа. Сита пожелала... в ее семье хранился лук, который когда-то принадлежал богу Шиве. Это был такой большой и тяжелый лук, что даже великому силачу было нелегко поднять его. Сита поставила условие: ее мужем будет тот, кто сможет поднять лук... и не только поднять, но и сломать его голыми руками. А лук был стальной.
Сотни парней, великих силачей, лучников... Рама тоже был среди них. Но никто не воспринимал его всерьез, он был слишком молод.
Все боялись, что победит Равана — грозный десятиголовый гигант. Все были обеспокоены — отец и родственники Ситы боялись, что она попадет в лапы этого идиота. Ее надо было как-то спасать.
Итак, претенденты один за другим подходили к луку — и они не могли даже сдвинуть лук с места, а о том, чтобы поднять его, не могло быть и речи; они все вызывали только насмешки...
Но как раз, перед тем как подошла очередь Раваны, прибежал какой-то человек... это была уловка, чтобы заставить Равану вернуться в свое царство. Он был царем Шри-Ланки. И тот человек закричал: «Что ты здесь делаешь? Шри-Ланка горит! Все твое царство охвачено огнем!»
Мысли о женитьбе на Сите тут же вылетели у Раваны из головы. Он умчался, чтобы выяснить, что же происходит в его царстве. Это была вероломная стратегия: на самом деле на Шри-Ланке все было в полном порядке. Но к тому времени, когда Равана вернулся, Рама уже сломал лук, женился на Сите и уехал с ней.
Это был заговор, и Равана не мог этого простить. Он отправился на поиски Ситы, чтобы завладеть ею. В конце концов, он похитил ее и три года держал в заточении. Вот так разворачивается эта история.
Каждый год эту историю разыгрывают во всех деревнях Индии.
В одной деревне человек, который играл роль Раваны, был действительно влюблен в девушку, игравшую роль Ситы. Но они принадлежали к разным кастам, женитьба была невозможна.
Это происходило каждый год: как только подходила очередь Раваны, раздавался крик: «Шри-Ланка горит!»
И вот этот человек решился — ибо только в пьесе он мог жениться на любимой. Они были из разных каст, а в Индии нельзя жениться на девушке из другой касты. Человек, игравший Равану, был из низшей касты, а девушка была из касты браминов. На этот раз он решил что-то предпринять.
Прибежал человек и закричал: «Шри-Ланка горит!»
Равана сказал: «Ну и пусть! На этот раз я останусь здесь!» Все засмеялись, никто не мог поверить своим ушам.
Суфлер из-за занавеса делал ему знаки: «Что ты делаешь?»
А он сказал: «В этом году я женюсь на Сите!» И он подошел к луку, — а это был обыкновенный лук, все только притворялись, что он такой тяжелый, что никто не мог поднять его; лук был из обыкновенного бамбука. Он поднял лук, показал его публике, сломал и бросил обломки на землю, затем он обратился к отцу Ситы: «Приведи свою дочь! Все, достаточно, с этой историей покончено!»
Даже те, кто заснул во время представления, проснулись: «Что случилось? Что-то новое!» Режиссер не знал, что делать. На мгновение воцарилась тишина.
И Равана закричал: «Где Сита? Выполняй обещание!»
И никто не мог сказать ему: «Ты не следуешь той роли, которая была поручена тебе», — ведь нельзя же говорить такое перед публикой.
Но царь — отец Ситы — был весьма мудрым человеком. Он сказал своим слугам: «Идиоты, это же не лук Шивы, этим луком играют мои дети. Унесите его. Принесите настоящий лук».
Слуги подобрали обломки. Опустился занавес, и все набросились на Равану: «Ты, идиот, срываешь все представление!»
Тот сказал: «На этот раз я не отступлюсь!»
Пришлось вызвать полицию, и Равану увезли в полицейский участок.
В спектакле еще можно что-то изменить. Но в жизни вы не знаете, что именно предначертано вам роком, поэтому приходится принимать все, что происходит с вами: «Должно быть, такова моя судьба!»
Вера в судьбу — это просто утешение, мы не можем признать нашу неудачу неудачей.
И мы не можем признать нашу неудачу еще по одной причине — ибо это означало бы подрыв всех наших моральных устоев: «Мы были честны, мы были моральны, мы следовали правилам — и все же мы потерпели неудачу. А другой человек лжет, обманывает, нарушает моральные нормы, совершает преступления — и он добился успеха».
Вся система морали учит нас, что побеждают непременно правда, моральность и честность. Но в жизни мы видим, что все честные люди проигрывают, а выигрывают аморальные люди. Хитрые и коварные приходят к власти. А простых и невинных подавляют. Поставлена на карту вся наша система ценностей.
Поэтому жрецам и пророкам было необходимо найти способ, благодаря которому ваша неудача не была бы вашей неудачей: «Вы бессильны, это предначертано вам судьбой. Ваша неудача не следствие вашей моральности, искренности и честности. А успех того человека не следствие его аморальности, нечестности и хитрости — просто такова его судьба. Что же касается судьбы, то ничто не может изменить ее — ни честность, ни нечестность. Да, благодаря вашей честности, у вас будет более счастливая судьба в вашей будущей жизни, а у того человека из-за того, что он был нечестным, судьба в его будущей жизни будет более горькой.
Вот так и получилось прекрасное утешение... и прекрасная защита — рациональная — для нашей системы морали.
Но все это — надувательство.
Правда в том, что человек достигает успеха благодаря нечестности, а не благодаря судьбе. Успех достигается благодаря аморальности, успех достигается благодаря неразборчивости в средствах.
Существование дарит вам жизнь как tabula rasa, чистый лист бумаги. Никакой судьбы вам не предначертано; нет никакого рока, заставляющего вас делать то, что предопределено.
Существование — это свобода. Судьба — рабство.
Свобода означает, что вам надо самому решать, что будет происходить.
Судьба — это гипотеза, придуманная мошенниками.
Но доверие — это нечто совершенно иное.
Доверие — не фатализм. Доверие просто означает: «Что бы ни случилось, я — часть Существования, и Существование не может быть намеренно враждебным ко мне. Если иногда кажется, что оно враждебно, то это, должно быть, из-за того, что я что-то недопонимаю».
Я люблю вспоминать суфийского мастера Джунаида. Он был учителем Мансура аль-Халладжа. У него была такая привычка: после каждой молитвы... а мусульмане молятся пять раз в день. После каждой молитвы он говорил, обращаясь к небу: «Велико твое сострадание! Как прекрасно ты заботишься о нас, а мы этого не заслуживаем! У меня даже нет слов, чтобы выразить мою благодарность, но я надеюсь, что ты поймешь невыразимую благодарность моего сердца».
Однажды Джунаид и его ученики совершили паломничество, и случилось так, что три дня они проходили через деревни, где ортодоксальные мусульмане не позволяли им останавливаться на ночлег, а о том, чтобы получить у них еду и воду, и речи не могло быть.
Три дня без еды, без воды, без сна — они очень устали, выбились из сил... У учеников не укладывалось в голове, что и теперь их мастер Джунаид по-прежнему продолжает говорить то же самое после каждой молитвы. Раньше это еще можно было понять, — но он и теперь продолжал говорить: «Ты велик, ты сострадателен, и у меня нет слов, чтобы выразить мою благодарность».
На третий день вечером, когда он завершил свою молитву, его ученики сказали: «Сейчас пришло время для объяснений. Три дня мы голодаем, у нас не было воды, мы не спали, нас постоянно оскорбляли, нас не пускали на ночлег. По крайней мере, сегодня вам не следовало бы говорить: "Ты велик, ты сострадателен". За что вы благодарите?»
Джунаид рассмеялся. Он сказал: «Мое доверие к Существованию безусловно. Дело обстоит не так, что я благодарен потому, что Существование обеспечивает мне то-то и то-то. Я есть — этого достаточно. Существование принимает меня - этого достаточно. Я не заслужил и этого. Более того, эти три дня были потрясающе прекрасны, ибо у меня была возможность понаблюдать, возникнет ли во мне гнев, и гнев не возник... стану ли я чувствовать, что Бог оставил меня, и эта идея не возникла. В моем отношении к Существованию не произошло перемены. Моя благодарность осталась неизменной, и это наполнило меня еще большей благодарностью. Это было испытание огнем, и я вышел из него необожженным. Чего же еще вы хотите? Я буду доверять Существованию в моей жизни и буду доверять Существованию в моей смерти. Такова история моей любви. Дело не в том, что кто-то богат, а кто-то беден... кто-то преуспевает, а кого-то преследуют неудачи. Другие тут ни при чем. Это мой личный, интимный контакт с реальностью. И в этом великая гармония. Я чувствую себя дома».
Доверие — это результат глубокой медитации.
Вера в судьбу — это результат ваших неудач и утешения ума.
Они совершенно различны.
Возлюбленный Бхагаван,
почему мне так нравится критиковать людей и жаловаться на жизнь?
Это всем нравится.
Критиковать людей, жаловаться на людей — это дает тебе хорошее самочувствие. Критикуя других, ты чувствуешь, что ты выше; жалуясь на других, ты чувствуешь, что ты лучше. Это очень большое удовлетворение для эго.