Печаль — это вовсе не обязательно нечто плохое. Не считай ее плохим или отрицательным качеством.
Когда человек, который никогда не был безмолвным, впервые становится безмолвным, то само безмолвие кажется печальным, ибо нет никакого возбуждения, никаких фейерверков.
Ты можешь неправильно истолковать свое первое знакомство с безмолвием как печаль, но это не печаль. Просто у тебя на уме всегда была тысяча и одна вещь, а теперь все они исчезли. Ты чувствуешь себя немного растерянным.
Прежде чем безмолвие станет песней, абсолютно необходим небольшой переходный период.
Тебе известна печаль. И в печали есть нечто от безмолвия - всякий раз, когда ты печален, ты становишься безмолвным. Поэтому есть некая связь между печалью и безмолвием. Когда ты впервые становишься безмолвным, то единственное, что ты можешь почувствовать из своего прошлого опыта, — это печаль.
Позволяй ей углубляться. Не суди о ней отрицательно, ибо само это суждение может стать препятствием. Судить о ней отрицательно — значит пытаться избавиться от нее. Не суди о ней отрицательно.
Просто прими ее как мост между безмолвием и песней.
Подожди немного, и ты начнешь чувствовать, что это безмолвие не мертво, это не кладбищенское безмолвие.
Это очень живое безмолвие... безмолвие, которое не пусто, а даже слишком полно, переполнено... Переполнено чем?
И снова тебя ждет новое переживание. Ты знал только песни со словами. Ты никогда не знал чистой песни без слов, музыки без звуков.
Подожди совсем немного, и печаль начнет превращаться в песню без слов, в музыку без звуков, в танец без движений.
Все идет совершенно правильно, тебе нужно лишь немного терпения.
Когда ты болен, в больнице тебя называют «пациентом» (английское «patient» буквально означает «терпящий»). Задумывался ли ты когда-нибудь почему? А потому, что для исцеления необходимо время и ты должен быть терпеливым. А это — внутреннее исцеление, и тебе необходимо более глубокое терпение.
Но если есть безмолвие, и случается медитация, тогда вообще никаких проблем нет.
Скоро придет весна со всеми своими цветами, со всей своей красотой.
Только подожди немного.
Возлюбленный Бхагаван,
Я родился в горах, и все мое детство и юность меня тянуло исследовать, лазать по скалам или просто сидеть на вершинах, на крутых обрывах или на берегу горного потока. Я жил в горах, и они, как мать, питали меня чем-то очень ценным. Где-то я прочел, что горы, высокие, покрытые снегом вершины — это сама суть Будды.
Бхагаван, окружающая Вас красота, веющий вокруг Вас прохладный ветер... как на самой высокой и недоступной вершине мира.
Я с Вами вот уже семь лет, и в последнее время я чувствовал, что прохожу через те самые пастбища, те самые долины, которые, как я помню, оставил ради вершин семь лет назад. Теперь я вижу отправную точку совершенно по-иному: она прекрасна и свежа, самодостаточна, и больше не вызывает ужаса и отвращения.
Возлюбленный Бхагаван, я так ничего и не узнал, тысячи солнц не засияли в моей голове. Все, что у меня есть сейчас, - это я сам, довольный, в той же самой точке, из которой я начал мое путешествие семь лет назад. Не приснились ли мне все эти годы далеких странствий, тогда как мои ноги не покидали базового лагеря? Или все это было для того, чтобы я осознал, что мое место там, откуда я начал путь?
Бхагаван, пожалуйста, скажите мне: иногда эта греза кажется реальной, но сейчас мое существо не чувствует, чтобы, его куда-нибудь тянуло. Не обманываю ли я себя? Или это то, куда мне позволено дойти в этой жизни? Вы скажете мне правду? Сейчас я устал; будьте беспощадны, но, пожалуйста, скажите, что на самом деле происходит со мной.
Это происходит не только с тобой, но и со всеми, точно то же самое. Ты есть то, что ты ищешь.
Ты стоишь точно на том самом месте, к которому ты направлял свой путь — семь лет назад, или семьдесят лет, или семьсот лет...
Твоя реальность — внутри тебя, она не где-то еще. Но иногда требуются годы, чтобы понять это. Ты стучишься во многие двери, прежде чем постучать в свою собственную дверь... и тогда ты удивлен: ведь это же тот дом, который ты оставил, и это тот дом, который ты искал. Но поиски не были бесполезными, они открыли тебе глаза.
Я часто рассказываю одну суфийскую историю.
Некий человек отрекся от мира, жены, дома. Он был еще молод, и он отправился на поиски учителя.
И только он вышел из своей деревни, как увидел старика, сидевшего под деревом. Солнце опускалось за горизонт, приближалась ночь.
Молодой человек обратился к старику: «Ты похож на странника, и ты определенно не из моей деревни. Я молод и я ищу учителя. Ты стар; может быть, в твоих странствиях тебе встречался учитель. С твоей стороны будет великодушно, если ты поможешь мне какими-либо указаниями — ибо я не знаю, куда идти».
Старик сказал: «Я все подробно опишу тебе. Учитель выглядит так...» — и он описал лицо учителя, его глаза, нос, бороду, одежду. «И он всегда сидит под определенным деревом», — и он дал описание дерева.
И старик сказал: «Ты найдешь его, только запомни эти отличительные черты. Когда ты найдешь человека, соответствующего этим критериям, знай, что ты нашел своего учителя».
Прошло тридцать лет. Молодой человек состарился, устал.
Ему так и не встретился человек, соответствующий описанию, которое дал старик. В конце концов, он отбросил саму идею найти учителя: «Наверное, никакого учителя вообще нет». И он отправился домой. На подходе к родной деревне, под тем же самым деревом... Это было на рассвете, было больше света.
Старик еще больше состарился. При первой встрече ему было лет шестьдесят, а теперь уже все девяносто. И поскольку тридцать лет этот человек искал определенные глаза, определенный нос, определенную бороду, определенную одежду, определенное дерево...
Когда он увидел дерево и старика, он воскликнул: «Боже мой! Так ты описал самого себя? Почему же ты сразу мне не сказал? Зачем ты заставил меня странствовать по миру в поисках тебя, тогда как ты сидел здесь?»
Старик сказал: «Прежде всего, успокой свой гнев, и я все тебе расскажу. Тридцать лет назад ты был слишком молод. И время было не то: был закат, сгущалась тьма. И ты так спешил отправиться на поиски, что если бы я сказал тебе, что я - учитель, ты бы рассмеялся и сказал: «Это странно, что ты сидишь на окраине моей деревни!» И ты не можешь обвинять меня, ведь я все подробно описал, но твои глаза были устремлены вдаль. Ты выслушал меня, но не удосужился рассмотреть меня и увидеть, что я описывал свои глаза, нос, бороду, одежду и дерево, под которым сидел. Тогда ты еще не созрел. Эти тридцать лет не пропали даром, они привели тебя к зрелости. Теперь ты можешь распознать меня. Смотри... восходит солнце — время подходящее. И это не начало твоих странствий, ты уже отказался от самой идеи найти учителя. Ты встретил меня снова после тридцати лет напряженных усилий. То, что достается даром, трудно распознать. Тебе пришлось заплатить тридцатью годами испытаний за достижение зрелости, достаточной для того, чтобы распознать меня. Я мог бы сказать тебе и в тот день нашей первой встречи, — но это было бы бесполезно, ты бы не поверил мне.
И ты считаешь, что эти тридцать лет были для тебя трудными? А ты подумал обо мне — каково мне было тридцать лет сидеть под этим деревом? Ведь я описал тебе именно это дерево. И я ни на один день не уходил отсюда, так как я знал, что ты можешь прийти в любое время, и если бы ты не нашел меня здесь, то я оказался бы лжецом. Я сидел здесь тридцать лет — день за днем, зимой и летом, в дождь и в жару. И ты видишь: я стар. Меня беспокоила мысль, что если я умру до твоего прихода, это будет трагедией. Поэтому я старался как-то цепляться за жизнь — ибо, что касается меня, то я уже реализовал себя. Жизнь дала мне все, что могла, ничего не осталось. Я сидел здесь только ради тебя».
Это странная история, но весьма многозначительная.
Требуется время, чтобы осознать, кто ты есть.
По сути же, такой нужды нет: ты можешь осознать прямо сейчас, в этот самый миг. Но чтобы осознать это, тебе нужна определенная зрелость, определенное центрирование, определенная бдительность, определенное безмолвие...
Семь лет — это не долго. И не стоит беспокоиться о том, что ты не видел в себе восхода тысячи солнц; это необязательно.
Каждый переживает свое сокровенное существо по-своему. Кто-то воспринимает его как свет, но таков его тип. Есть люди, которые осознали его как полную тьму.
Ты слышишь, как повсюду взрывается фейерверк. Это празднуют фестиваль огней две индийские религии — индуисты и джайны. Но поводы у них разные; это просто совпадение, что в истории обеих религий что-то случилось в один и тот же день.
Индуисты празднуют потому, что Рама, одно из индуистских воплощений Бога, победил Равану. После четырнадцати лет скитаний по лесам и горам он вернулся в свою столицу - Айодхью. И вся столица праздновала его возвращение: повсюду зажигались огни, устраивались фейерверки, люди веселились. Таков повод у индуистов.
А у джайнов повод другой.
В этот день Махавира стал просветленным, а Махавира - самая важная фигура в истории джайнизма. Джайны празднуют потому, что Махавира достиг освобождения. И он достиг освобождения уникальным образом...
Гаутама Будда стал просветленным в ночь полнолуния. И за исключением Махавиры, каждый, кто становился просветленным, становился просветленным в ночь полнолуния или в одну из ближайших к полнолунию ночей. Махавира уникален в том, что он стал просветленным в ночь амавас, в безлунную ночь, в полной темноте. Он такой один, никто больше не становился просветленным в ночь амавас.
Индивидуальные типы...
Гаутама Будда родился в ночь полнолуния. Он стал просветленным в ночь полнолуния. Он умер в ночь полнолуния. Это не может быть просто совпадением. В его типе заложена некая синхронность с полнолунием.
Бывают такие святые, мистики... когда они становятся просветленными, они начинают чувствовать запах некого благовония, которое не от мира сего. Поэтому среди суфийских мистиков благовония приобрели большое значение, и суфийские мистики разных школ используют разные благовония. Поскольку их учитель воспринимал некий аромат, они используют нечто подобное. Это не может быть тот же аромат, но нечто подобное — нечто, находящееся на нижней ступеньке лестницы, на верхней ступеньке которой находится то, что чувствовал их учитель. Они используют это благовоние в память о своем учителе.