Латинский язык имеет, однако, одну вполне определенную особенность. В древнем Риме он был сформулирован так, что он сам мыслил. Интересно, как проводилось преподавание латыни в гимназиях. Оно велось так, что изучали латынь, а затем учились мышлению, правильному мышлению в латинских фразах. Следовательно, мышление в целом зависит от того, что делает не сам человек, но делает латинский язык. Вы только поймите господа, насколько это важно! Итак, люди, которые в настоящее время что-то изучают, мыслят не сами, причем даже в тех, кто никогда не изучал латинского языка, мыслит именно латинский язык. Вот почему дело обстоит так, — как это ни курьезно, — что самостоятельное мышление можно сегодня встретить у тех людей, которые учились не очень много.
Тем самым я не хочу сказать, что надо снова вернуться к безграмотности. Этого мы не можем. Я не сторонник регресса; но то, что есть, необходимо понимать. Вот почему бывает так важно возвращаться порой к тому, что знает простой мало учившийся человек. Он не может больше говорить об этом открыто, поскольку его, конечно, засмеют. Но, несмотря ни на что, чрезвычайно важно знать: в настоящее время люди сами не мыслят, в них мыслит латинский язык.
Видите ли, поскольку человек сам мыслить не может, постольку не может он войти в духовный мир. Вот причина, по которой познание восстает против всякого духовного познания; вследствие латинизации воспитания люди приходят к тому, что мыслят не сами. Вот первое, чему следует научиться: мыслить самому. Люди сегодня считают правильным, когда говорят: «Мыслит головной мозг». — Почему же мыслит головной мозг? Потому, что в головном мозгу напечатлелись, проникли в него латинские фразы, так что у современных людей головной мозг мыслит совершенно автоматически. Они представляют собой автоматы латинского языка, — те кто только бегают вокруг, но сами не мыслят.
Именно в последнее время происходит нечто замечательное. Я уже пояснял это вам в последний раз, но вы этого не заметили, поскольку заметить это не так легко. Именно в последнее время происходит нечто совсем особенное. Не правда ли, мы имеет в нас наше физическое тело, кроме того наше эфирное тело и другие, о которых я сейчас не хочу говорить. Головной мозг, разумеется, относится к физическому телу, но в головном мозгу есть также эфирное тело; мыслить самому можно только с помощью эфирного тела. С помощью физического тела мыслить самому нельзя. Мыслить с помощью физического тела можно только в том случае, если это происходит так, как в случае с латинским языком, в том случае, когда головной мозг используется как автомат, если мыслят этим головным мозгом. Но пока человек мыслит только с помощью головного мозга, он не может мыслить ни о чем духовном. Тут надо начать мыслить посредством эфирного тела, которое у душевнобольных зачастую не используется на протяжении многих лет. Человек должен возбудить внутреннюю активность эфирного тела.
Но в этом и состоит то, что надо учитывать в первую очередь; то, что человеку надо учиться мыслить самому, мыслить самостоятельно. Если человек не может мыслить сам, не может мыслить самостоятельно, он не сможет войти в духовный мир. Для этого необходимо, прежде всего сказать себе: доннерветтер, черт возьми, а ведь в твоей юности ты так и не научился мыслить сам, мыслить самостоятельно! Ты научился мыслить только то, что в течение столетий мыслилось вследствие употребления латыни. Если человек правильным образом осознал это, то он будет знать и то, что наипервейшим условием вхождения в духовный мир является: учиться мыслить самостоятельно.
Но теперь приходит то, на что я хотел указать, говоря, что в последнее время происходит нечто замечательное. Те люди, которые преимущественно мыслили лишь на основе латыни, были учеными, причем эти ученые создали, например, физику. Они измышляли физику, мысля ее всецело в смысле латинской речи посредством физического головного мозга. Когда мы были еще малы, когда мне, например, было столько же лет, как молодому Эрбемелио, мы изучали исключительно физику, мысленно сформированную посредством латинизированного головного мозга. Мы изучали только то, что было измышлено с помощью латинизированного головного мозга. Но с тех пор, господа, произошло необычайно многое. Видите ли, господа, я был маленьким, появился телефон. До тех пор его не было. Впоследствии появились все другие великие открытия, к которым сегодня человек привык настолько, как будто бы они имели место всегда. А ведь они появились только в последние десятилетия. Тем самым люди все больше приобщались к той науке, которая не была выдрессирована на латинский лад. Вот какая замечательная история. Если следовать за научной жизнью последних десятилетий, то обнаружится, что в науку входило все больше техников. Они подвергались излишней латинизации. Благодаря этому их мышление не становилось автоматическим. И это не подвергшееся автоматизму мышление распространялось и на других. Вот почему в настоящее время те ученые понятия и идеи, которыми обладает физика, распадаются. Это в высшей степени интересно. Есть, например, в Берне профессор Йонтер37, который два года назад говорил о новой ориентации в физике. Он сказал: «Все понятие в последние годы стали иными».
То, что этого не замечают, происходит оттого, что если вы сегодня слушаете популярную лекцию, вам рассказывают в ней то, о чем думали лет двадцать назад! То, о чем думают сегодня, вам эти люди сказать не могут; ведь и сами они не в состоянии мыслить. Тут дело обстоит так, что если берут понятия имеющие цену лет тридцать назад, эти понятия, идеи, расплавляются подобно кусочку льда. Как только их хотят промыслить точно, они перестают существовать. Нам надо вникнуть в это. Вот как обстоит дело: если кто-то лет тридцать назад учил физику, и сегодня наблюдает за тем, что с ней происходит, он может рвать волосы на голове, поскольку ему приходится констатировать: «Я оказываюсь несостоятелен с понятиями, которые когда-то изучал!» — Это именно так. Но с чем это связано? Это связано с тем, что в последние годы благодаря общему развитию человечества люди должны начать мыслить эфирным телом. Этого они не хотят, они хотят и дальше мыслить с помощью физического тела. Но в физическом теле все понятия приходят в беспорядок. Но учиться мыслить посредством эфирного тела эти люди не желают. Они не желают учиться мыслить самостоятельно.
Видите ли, дело обстояло так, что появилась необходимость, чтобы я в 1895 г. написал книгу о философии свободы. Эта книга, «Философия свободы»38 не столь уж важна, в связи с тем, что в ней содержится. Конечно, ее содержание тоже хочет сообщить миру кое-что, но не это тут является самым главным, наиважнейшим. Самое важное в книге «Философия свободы» то, что мышление, лежащее в ее основе, впервые является целиком и полностью самостоятельным. Ни один человек не сможет понять эту книгу, если его мышление не является самостоятельным. Он должен страница за страницей с самого начала привыкнуть обращаться назад к своему эфирному телу, для того, чтобы понять те мысли, которые содержаться в этой книге. Поэтому эта книга является воспитательным средством, — причем очень важным воспитательным средством, — и именно как таковую надо ее рассматривать.
Когда в девяностые годы появилась эта книга, люди вообще не знали, что же с ней делать. Для них она была чем-то таким, как если бы кто-нибудь в Европе написал по-китайски, так что ни один человек этого не мог понять. Она, разумеется, была написана по-немецки, но в ней содержались мысли, которые были непривычны для людей, ибо все латинское было намеренно совершенно исключено. Впервые внимание было совершенно сознательно направлено на то, чтобы в содержании не было никаких мыслей, подвергшихся латинскому влиянию, но были лишь совершенно самостоятельные мысли. Латинским является лишь физический головной мозг. Эфирное тело человека не латинизировано. Поэтому сначала надо приложить усилия для речевого выражения таких мыслей, каковы они в том случае, если возникают исходя из эфирного тела.
Я хочу сказать вам еще кое-что. Естественно, люди замечают, что в последние десятилетия все понятия стали иными. В пору моей юности приходил профессор и писал на доске, заполняя ее целиком. Это надо было выучить для успешной сдачи экзамена. Ну, прекрасно! Но теперь, в последние годы люди подошли к тому, что вышеупомянутый Гринер следующим образом выразил в своей ректорской речи: «Все наши понятия не имели бы никакого смысла, если бы вместо твердоочерченных, они стали бы лишь размытыми, текущими». Он представил себе, как если весь мир стал жидким телом. Но тогда понятия не имели бы больше никакого смысла, тогда надо было бы мыслить совершенно иначе — вот что он сказал.
Да, разумеется, надо было бы мыслить иначе, если бы больше не было ни одно твердого тела! Тогда вы ничего не смогли бы поделать со всеми теми понятиями, которые вы изучили в школе. Если бы вы вдруг стали бы рыбой, причем вполне разумной, и вам пришла бы идея, что в качестве рыбы вы должны посещать предназначенную для людей высшую школу, то вам пришлось бы изучать нечто совершенно неподходящее для рыбы, ведь рыба-то живет в воде. Она имеет дело с твердым телом лишь в том пограничном состоянии, когда она слегка касается чего-то и сразу же отшатывается прочь. Итак, если бы рыба начала мыслить, то она должна была бы иметь совершенно иные мысли, нежели человек. Но именно в таких мыслях нуждается современный человек, поскольку мысли другого рода оказываются несостоятельными для него, они выпадают, выскальзывают, так что он вынужден сказать себе: доннерветтер, если бы все было текучим, мы должны были бы иметь совершенно иные мысли.