Видите ли, можно было бы сделать некую своеобразную науку. Вы знаете, что человеческая голова круглая (изображается на рисунке) и на ней растут волосы, если, конечно, человек не слишком состарился. В этом «лесу» заводятся порой, — хотя это и крайне нежелательно, но бывает, — заводятся порой некие существа... Давайте представим себе, что они из чешуек перхоти построили себе здание, в котором всегда собираются вместе умнейшие из них и обучают тех, кто поглупее: это был бы некий университет для вошек, устроенный на человеческой голове. Можно же допустить такое. Но что же стали бы преследовать умные вошки вошкам глупым? Они стали бы учить их: голова является чем-то безжизненным, ведь мы можем разгуливать по ней. Она состоит из безжизненных чешуек перхоти. Если немного углубиться, мы обнаружим безжизненную костную породу. — Все это стали бы объяснять разумные вошки вошкам поглупее в этом расположенном сверху университете для вошек. Голову человека они стали бы объяснять так как мы в наших университетах объясняем Землю. Эти вошки-профессора, — извините, я, разумеется, имею в виду только тех, что прибывают на голове, — эти вошки-профессора ничего не знали бы о том, что человеческая голова живет; они создали бы некую геологию головы, считая, что голова мертвая. Но ведь и в наших школах, господа, делают то же самое! Там тоже считают Землю мертвой. Там ничего не знают об ее дыхании. Ведь и в этом университета для вошек никто не может узнать о том, что человек дышит, так что и объяснений по поводу человеческого дыхания тут не дают; объясняют так: человек мертв, человеческая голова — это мертвый шар. А если бы вошки, живущие на голове не общались бы порой с вошками, живущими на теле, то эти вошки на голове вообще ничего не знали бы о теле.
Дело обстоит так: если люди на Земле не общались с другими существами более высокого вида, они никогда не узнали бы о том, что Земля в качестве своего тела посылает в Космос свои воды и, тем самым, оплодотворяется, дышит и оплодотворяется. Ведь и мы могли бы черпать свои представления «из головы», — то есть из того «университета на голове», который преподносит свои представления в качестве науки, — и мы могли бы строить свои представления так, как добывает их себе наука, говоря о Земле. Она действительно добывает их только так! Вы видите отсюда, что, поняв ограниченность данной точки зрения, надо расставаться с ней, выбираться из нее. Надо стремиться выше, выходить наружу.
Именно настоящая духовная наука выходит наружу за пределы, оставаясь вполне научной; она может объяснить те вещи, которые когда-то перед научным миром продемонстрировал впервые этот Хансен.
Господа, мы еще не завершили разбор с вопросом о гипнозе и другими вопросами. Эти вещи я еще буду обсуждать в следующий раз, поскольку надо сравнить их с тем, что происходит при обычном сне. То, что происходит, если человек спит, что происходит в случае каталепсии, — ведь при обычном сне мы не можем лежать на двух стульях, да еще позволять кому-то взбираться на себя, — итак, различия между сном и гипнозом, различие между каталепсией и неудержимым потоком мыслей, — вот что хочу я объяснить вам в ближайшую среду в девять часов.
ТРИНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ
Дорнах, 25 июля 1923 г.
Ну, господа, если сегодня есть что-нибудь на сердце, или вы хотите задать вопрос, то, прошу вас, делайте это.
Вопрос: Чем-то чудесным из того, что имеет в себе человек, является совесть. Если человек что-то сделал, то он думает об этом. И даже если человек не думает о вещах, которые остались в прошлом, он тем не менее знает, что у него есть совесть. Было бы интересно спросить, может ли совесть отмереть, быть убитой настолько, что человек может забыть о ней? Состояние человечества в настоящее время дает возможность допустить, что у большой части человечества совесть убита.
Доктор Штейнер: Видите ли, господа, это, в сущности значительный вопрос, но он связан с тем, о чем мы говорили в предшествующих лекциях. Я пытался по порядку объяснить вам, как в человеке, состоящем из вещества, содержится, кроме того, эфирное тело, — то есть совершенно иного типа тело, которое нельзя воспринять с помощью обычных органов чувств, нельзя увидеть, — затем астральное тело и «Я»-организация, мы можем так же сказать тело-«Я». Эти четыре части имеет человек.
Мы должны представить себе, что происходит с человеком, когда он умирает. Я уже часто говорил вам, когда человек спит, в кровати остаются лежать его физическое тело и эфирное тело. Астральное тело и «Я» выходят наружу, они больше не находятся в физическом теле и эфирном теле. — Но когда человек умирает, тогда от того, что имеет человек, отлагается физическое тело как таковое; три другие части, эфирное тело, астральное тело и «Я» выходят тогда наружу. Я говорил вам, что эфирное тело пару дней еще остается связанным с астральным телом и «Я». Затем и оно тоже отделяется, — как я это вам описывал, — а затем человек живет в том, что является его «Я» и его астральным телом. Он живет все дальше и дальше, он живет в том духовном мире, который мы в этой жизни на Земле изучаем посредством духовной науки. Так что мы можем сказать: здесь и сейчас, на Земле мы узнаем кое-что о духовном мире, затем мы будем находиться в нем.
Однако через некоторое время мы снова приходим вниз, на Землю. Мы идем все так же; мы идем в земной жизни от рождения к смерти, затем идем через духовный мир и снова приходим вниз. Мы принимаем физическое тело, которое достается нам от родителей и так далее. При этом мы спускаемся вниз из духовного мира. Перед тем как мы пришли сюда, на Землю, мы были, — скажем, духовными существами. Мы спускаемся вниз из духовного мира. Видите ли, господа, чрезвычайно важным фактом является то, что человек знает о том как он со своим «Я» и астральным телом спустился вниз из духовного мира. Иначе было бы совсем необъяснимо, отчего это человек вообще хоть как-то говорит о духе, когда вырастет. Если бы он никогда не пребывал в духовном, то он бы не стал говорить о духе.
Вы знаете, когда-то на Земле люди совсем не так много, — как некоторые люди сегодня, — говорили о жизни после смерти, но люди тогда много говорили о той жизни, проведенной перед тем, как они спустились на Землю. В древности вообще гораздо больше говорили о том, что было с человеком перед тем, как он облекся в плоть и кровь, чем о том что будет после. В древние времена для людей было гораздо важнее думать о том, что они были душами, перед тем как стали земными людьми. Я не так много говорил вам о развитии человечества на Земле, так что давайте сегодня в связи с этим вопросом немного поговорим об этом развитии человека на Земле.
Если бы мы вернулись, я бы сказал — на восемь—десять тысяч лет назад, тогда здесь, в Европе, мы обнаружили бы весьма слабо развитую жизнь. Жизнь в Европе граничит с запустением. И напротив, тогда, примерно восемь тысяч лет до нашего времени, в Азии жизнь была очень сильно развитой. Здесь в Азии (изображается на рисунке) есть страна, ее называют Индией. Тут расположен остров Цейлон, выше находится могучая река Ганг, а здесь, вверху горы, Гималаи. В этой Индии, расположенной здесь в Азии, а также немного выше, жили люди, которые, как сказано, восемь тысяч лет тому назад имели высокоразвитую духовную жизнь. Сегодня я их называю индусами. Однако в то время этого слова «индусы» еще не было. Но так как сегодня это называют Индией, я использую это выражение. Не правда ли, если бы человек вернулся туда и спросил этих людей: «Как вы называете себя сами?», — то эти люди сказали бы: «Мы сыны Божии, сыны богов!», — поскольку они имели бы в виду ту страну, где они были перед тем, как оказаться на Земле. Там они сами были богами, так как люди, если они были духовны, называли себя тогда богами. На вопрос, кем становятся они, если засыпают, они ответили бы так: «Когда мы бодрствуем, мы люди, а когда мы засыпаем, — мы боги». — Быть богом означало только быть иным, нежели при бодрствовании, быть более духовным.
Итак, эти люди обладали совершенно особой, высокой культурой; для них не так важно говорить о жизни после смерти; они говорили о жизни, перед тем, как они родились, о жизни среди богов.
Видите ли, каких-либо внешних свидетельств об этих людях не существует. Но эти люди, конечно, жили и позднее, — вы знаете, что индусы есть и сегодня, — и в более позднее время они написали большое поэтическое произведение, которое называют ведами. «Веда» — это единственное число, в «веды» — множественное число, «Веда», — в сущности, означает «слово». Говорили так: «Слово является духовным даром, и то, что люди записали в своих “Ведах”, — это то, о чем они еще знали из другого мира». В эти древние времена они знали значительно больше, однако то, что сегодня можно еще изучить внешним образом, благодаря книгам, это именно то, что стоит в «Ведах». Записано это было гораздо позднее. Но по тому, что стоит в «Ведах», что было записано значительно позднее, можно видеть, что эти люди еще твердо знали: перед тем, как человек спускается на Землю, он существует в духовном мире.
Если же мы вернемся от нашего времени на шесть тысяч лет, то мы застанем здесь уже менее высокоразвитую культуру. В Индии культура деградировала. То, что в настоящее время еще пишут ученые как о древнеиндийской культуре, уже опустилось со своей первоначальной высоты. Однако севернее (изображается на рисунке), — здесь будет Аравия, — однако, севернее развивалась еще одна культура в том месте, где позднее находилась Персия. Поэтому я называю ее древнеперсидской культурой. Тут развивалась совсем другая культура. Это заслуживает внимания. Видите ли, если вернуться к этим древним индусам, которые жили здесь примерно две тысячи лет до этого, то среди этих древнейших индусов повсюду можно было встретиться с тем, что земному миру они придавали очень незначительную цену. Они всегда думали, что они пришли в этот земной мир из духовного мира. Это они знали совершенно точно. Они не ценили земной мир; они ценили тот духовный мир. Они говорили, что они считают себя как бы отверженными и то, что было на Земле, было не особенно важно для них. Тогда как здесь, — шесть тысяч лет до нашего времени, — в стране, которую теперь называют Персией впервые стали придавать Земле известную ценность. К земной жизни относились с уважением. Это уважение к земной жизни выражалось словами: «Да, свет представляет собой очень, очень большую ценность, но и Земля, с ее тьмой, тоже очень ценна, полезна». Постепенно у них сложилось убеждение, что Земля имеет такое же значение, что она конкурирует с небом. Эта борьба неба с Землей легла на два-три тысячи лет в основу тех убеждений, которые представляли особую важность для этих людей.