Pax americana збигнев Бжезинский великая шахматная доска (стр. 38 из 47)

Второе направление не отвергает геостратегическое отождествление японской политики с американской, но считает, что японские интересы сохранятся наилучшим образом в случае искреннего признания и принятия того факта, что Япония — это в первую очередь экономическая держава. Данная перспектива наиболее часто ассоциируется с традиционно влиятельной бюрократией Министерства внешней торговли и промышленности и с ведущими торговыми и экспортными кругами страны. С этой точки зрения относительная демилитаризация Японии — это капитал, который стоит сохранить. Поскольку Америка гарантирует безопасность страны, Япония свободна в проведении политики глобальных экономических обязательств, которая понемногу усиливает свои позиции в мире.

В идеальном мире второе направление тяготело бы к политике нейтралитета, по крайней мере де-факто, причем Америка создавала бы противовес региональной мощи Китая, защищая тем самым Тайвань и Южную Корею, позволяя тем самым Японии развивать более тесные экономические отношения с материком и Юго-Восточной Азией. Однако, учитывая существующие политические реальности, сторонники глобальной системы меркантилизма принимают американо-японский союз как необходимую структуру, включая относительно скромные бюджетные расходы на японские вооруженные силы (которые все ещё ненамного превышают 1% от ВВП страны), но они не стремятся наполнить этот союз сколь-либо значительной региональной сущностью.

Третья группа — проактивные реалисты — представляет собой новую категорию политиков и геополитических мыслителей. Они считают, что, будучи богатой и развитой демократией, Япония имеет как возможности, так и обязательства, чтобы произвести действительные изменения в мире после окончания холодной войны. Осуществляя это, она может также добиться мирового признания, на которое имеет право как экономически могущественная держава, исторически находящаяся в рядах немногих подлинно великих наций мира. У истоков этой более сильной японской позиции в 80-е годы стоял премьер-министр Ясухиро Накасонэ, но, возможно, более известное толкование этой перспективы содержалось в противоречивом докладе Комиссии Одзавы, опубликованном в 1994 году и названном с намеком "Программа для Новой Японии: переосмысление нации".

Названный по имени председателя комиссии Итиро Одзавы, быстро идущего в гору центристского политического лидера, доклад отстаивал как демократизацию иерархической политической культуры страны, так и переосмысление международного положения Японии. Убеждая Японию стать "нормальной страной", доклад рекомендовал сохранение американо-японских связей в области безопасности, но также советовал Японии отказаться от своей международной пассивности, принимать активное участие в глобальной политике, особенно исполняя главную роль в международных миротворческих операциях. С этой целью доклад рекомендовал снять конституционные ограничения на отправку японских военнослужащих за границу.

Акцент на необходимость стать "нормальной страной" подразумевал также более значительное геополитическое освобождение от американского "щита безопасности". Сторонники этой точки зрения утверждают, что по вопросам глобальной важности Япония без колебаний должна говорить от имени Азии, вместо того чтобы автоматически следовать примеру Америки. Однако показательно, что они высказались неопределенно в таких важных вопросах, как растущая региональная роль Китая или будущее Кореи, ненамного отличаясь от своих более приверженных традициям коллег. Таким образом, в том, что касается региональной безопасности, они разделяют все ещё сильную тенденцию в политических взглядах Японии оставить оба вопроса в компетенции Америки, в то время как роль Японии просто состоит в сдерживании любого чрезмерного рвения Америки.

Ко второй половине 90-х годов эта проактивная реалистическая ориентация начала преобладать в общественном мышлении и влиять на формулирование японской внешней политики. В первой половине 1996 года японское правительство заговорило о японской "независимой дипломатии" ("дзюсю гайко"), несмотря на то что всегда осторожное Министерство иностранных дел страны предпочитало переводить это выражение более туманным (и для Америки, вероятно, менее резким) термином "проактивная дипломатия".

Четвертое направление — направление международных утопистов — менее влиятельно, чем любое из предыдущих, но оно иногда используется для добавления идеалистической риторики в японскую точку зрения. Она публично ассоциируется с такими видными деятелями, как Акио Морита из "Сони", который, в частности, считает преувеличенно важной для Японии демонстративную приверженность нравственно приоритетным глобальным целям. Часто прибегая к понятию "новый глобальный порядок", утописты называют Японию — именно потому, что она не связана геополитическими обязательствами, — глобальным лидером в разработке и продвижении подлинно гуманной программы для мирового сообщества.

Все четыре направления сходятся в главном: более многостороннее азиатско-тихоокеанское сотрудничество отвечает интересам Японии. Такое сотрудничество со временем может иметь три положительных последствия: оно может помочь воздействовать на Китай (а также осторожно сдерживать его); может помочь Америке остаться в Азии, даже несмотря на постепенное ослабление ее господства; может помочь смягчить антияпонские настроения и тем самым увеличить влияние Японии. Хотя оно вряд ли создаст японскую сферу регионального влияния, но сможет, вероятно, принести Японии некоторую долю регионального уважения, особенно в приморских странах, которые, возможно, испытывают беспокойство по поводу растущей мощи Китая.

Все четыре точки зрения также совпадают в том, что осторожное воспитание Китая намного предпочтительнее, чем любая возглавляемая Америкой попытка его прямого сдерживания. Фактически понятие возглавляемой Америкой стратегии сдерживания Китая или даже идея неофициальной уравновешенной коалиции, ограниченной островными государствами (Тайванем, Филиппинами, Брунеем и Индонезией) и поддерживаемой Японией и Америкой, не имеют особой привлекательности для внешнеполитического истеблишмента Японии. В представлении Японии любая попытка такого рода не только потребовала бы неограниченного и значительного американского военного присутствия как в Японии, так и в Корее, но, создав взрывоопасный геополитический перехлест китайских и американо-японских региональных интересов (см. карту XXIII), вероятно, стала бы оправдавшимся пророчеством столкновения с Китаем[29]. Результатом стали бы сдерживание эволюционной эмансипации Японии и угроза экономическому процветанию Дальнего Востока.

К тому же немногие выступают за противоположное — великое примирение между Японией и Китаем. Региональные последствия такого классического изменения союзов были бы слишком тревожными: уход Америки из региона, а также немедленное подчинение Тайваня и Кореи Китаю, оставление Японии на милость Китая. Эта перспектива непривлекательна ни для кого, за исключением, пожалуй, немногих экстремистов. Поскольку Россия геополитически нейтрализована и исторически презираема, нет альтернативы единодушному мнению о том, что связь с Америкой остается единственной надеждой для Японии. Без этого Япония не сможет ни обеспечить себе постоянное снабжение нефтью, ни защититься от китайской (и, возможно, вскоре также и корейской) атомной бомбы. Единственный вопрос реальной политики: как наилучшим образом манипулировать американскими связями, с тем чтобы соблюсти японские интересы?

Соответственно японцы следуют желанию американцев укрепить американо-японское военное сотрудничество, включая, по-видимому, все более расширяющиеся границы: от более узкой "дальневосточной" до более широкой "азиатско-тихоокеанской формулы". В соответствии с этим в начале 1996 года при рассмотрении так называемых японо-американских принципов обороны японское правительство также расширило ссылку на возможное использование японских сил обороны, изменив фразу "чрезвычайная ситуация на Дальнем Востоке" на "чрезвычайная ситуация в соседних с Японией регионах". Японской готовностью помочь Америке в данном вопросе также движут известные сомнения относительно давнего американского могущественного присутствия в Азии и беспокойство по поводу того, что взлет Китая и видимая тревога Америки в связи с этим могли бы в какой-то момент в будущем все же навязать Японии неприемлемый выбор: остаться с Америкой против Китая или без Америки и в союзе с Китаем.

Для Японии эта фундаментальная дилемма также содержит исторический императив: поскольку превращение в доминирующую региональную державу не является практически осуществимой целью и поскольку без региональной базы приобретение истинно всеобъемлющей глобальной силы нереально, следует, что Япония может, по крайней мере, приобрести статус глобального лидера посредством активного участия в миротворческих операциях на земном шаре и экономического развития. Воспользовавшись преимуществом американо-японского военного союза, чтобы обеспечить стабильность на Дальнем Востоке, но не позволяя втянуть себя в антикитайскую коалицию, Япония может без риска добиться для себя особой и влиятельной роли в мире как держава, которая способствует возникновению подлинно интернационального и более эффективно организованного сотрудничества. Япония могла бы, таким образом, стать более могущественным и влиятельным эквивалентом Канады в мире: государством, которое уважают за конструктивное использование своего богатства и могущества, но таким, которого не боятся и которое не вызывает раздражения.