«Происходящие в Европе на рубеже XVIII-XIX вв. процессы, — пишет А.Б. Гофман, — ослабление роли традиционных институтов, секуляризация общественной жизни, политические катаклизмы — заставляли видеть в «обществе» ту высшую силу, благодетельную или губительную, которая соединяет людей, управляет ими и вместе с тем несет ответственность за то, что происходит с людьми. К «обществу» обращают те просьбы, требования, жалобы и даже молитвы, которые раньше были адресованы Богу, церкви, сюзерену или монарху. Тем самым идея общества выдвигается на первый план не только в теоретических системах: философских, правовых, экономических и т. д., — но и в повседневной жизни, и в социальной практике ... Идея общества, социальности была призвана заполнить пустоту, образовавшуюся в результате политических катаклизмов рубежа XVIII-XIX вв. В «обществе» видели ту «естественную силу», которая способна вновь объединить людей, т. е. осуществить то, что раньше обеспечивали традиционные религиозные верования, церковь и монархическая власть»[176].
Под влиянием успехов критики религии со стороны новых социально-философских учений во всех европейских странах с разной скоростью шел процесс отделения Церкви от государства. Причем процесс этот был сложным, принятые законы о секуляризации то отменялись, то издавались новые, в зависимости от того, кто находился у власти. В Австрии впервые в 1867 году был введен гражданский брак, светскость обучения и равноправность всех религий. Во Франции только в 1905 году радикальная буржуазия отменой наполеоновского конкордата докончила реформу, которую проводили Л. Гамбетта (1838-1882) и Ж. Ферри (1832-93). В Германии борьба О. Бисмарка (1815-1898) с влиянием католической церкви шла с переменным успехом, но сам Бисмарк говорил о том, что это борьба, обусловленная политическими интересами. Вильгельм II (1859-1941), ездил на поклонение к папе, собирался отдать школы в руки духовенства, отменил закон против иезуитов. К началу XX века во многих европейских странах церковь сумела сохранить свое влияние на образование.
Народные массы в основном остались чужды просветительскому движению, в то время как больших успехов просветители добились в деле распространения новых идей в кругах интеллектуалов и среди передовой буржуазии Европы того времени. А организационными средствами для распространения этих идей, стали различные академии, масонские ложи, светские салоны, знаменитая французская «Энциклопедия», возглавлявшаяся Д. Дидро, а также — переписка, газеты и журналы. Печатный станок, по выражению А. Ривароля, стал «артиллерией мысли» той эпохи.
Однако не все просветители в критике религии доходили до крайнего рационализма и деизма. Известно, например, что Ж.Ж. Руссо разошелся со многими из них в религиозном вопросе и это выразилось в его отказе от дальнейшего участия в издании «Энциклопедии». В то же время Руссо относился критически к традиционным религиозным догматам. Догмат казался ему искажением естественного религиозного чувства и, пользуясь деистической критикой, он старался представить его бесполезным и вредным. Христианская доктрина, по мнению Руссо, была одной из причин разложения общественной жизни. Христианство породило такой тип общества, в котором процветали всяческие формы эгоизма и тирании. С христианством, отделяющим теологию от политики, человека от гражданина, частную внутреннюю жизнь от общественной следует бороться, поскольку оно препятствует совершенствованию общественной жизни. Нужна религия, которая подтверждала бы священный характер общественно-политических учреждений и обеспечивала их стабильность, — религия гражданская. В виде такой религии Руссо проповедовал религию чувства. Религия, по мнению Руссо, находится не в голове, а в сердце, и наука не смеет касаться священного содержания чувства. Его «Вероисповедание савойского викария» посвящено изложению этой религии[177].
Между тем европейское общество, освобожденное от традиционной христианской догматики, охватило горячее стремление познать тайны духа и физического мира. Преклонение перед ищущим разумом достигло в тот период наивысшего напряжения и разрешилось мистически порывом, который захватил даже ученых. Э. Сведенборг (1688-1772) — знаменитый шведский математик и астроном — превращается в духовидца, разговаривающего с духами умерших, и по их рассказам и собственным наблюдениям, описывает тайны неба и земли с точностью рационалиста-испытателя.
Его учение — смесь рационализма, мистицизма и дохристианских языческих представлений. Многие интеллектуалы той эпохи обращаются к теософии — мистическому «богопознанию», основывающемуся на собственном субъективном опыте. В Европе изучается каббала, практикуется изощренное толкование символов. Возникают идеи переделать человека, воспитать новое нравственное чувство, отыскать точную формулировку непостижимого Божества. Теософы делают попытки приподнять завесу, скрывающую мировые загадки и тайны. Возникает множество самозванных мудрецов и целителей, которых считают обладателями алхимической мудрости — «философского камня» и «жизненного эликсира» (Сен-Жермен, Калиостро и др.). Большой популярностью пользовался «животный магнетизм» Месмера. Его ученики пропагандировали сомнамбулизм и ясновидение. Общество жаждало веры в чудесное и верило[178].
Во многих случаях мистические искания единения с Богом переходили в прямое чародейство, а стремление к сверхчувственному знанию и вера в таинственное наитие приводили к настоящему чернокнижничеству, колдовству и духовидению. В это время было большое количество алхимиков, ищущих философский камень, астрологов и провидцев, предсказывающих будущую судьбу людей и всего человечества, магов, изобретающих жизненный эликсир, духовидцев, и т. д. В довольно широких кругах немецкого общества слова «тайна» и «таинственность» стали настоящими лозунгами, принципами мировоззрения.
Отвращение к ужасам Французской революции вызвало после нее и отвращение к тем идеям, во имя которых она осуществлялась. Вместо прежнего увлечения материалистическими теориями, враждебно относившимися к христианству, повсюду стало замечаться возрождение религиозности, а также увлечение мистицизмом. Протестантизм был слишком сух и рационалистичен, чтобы отвечать этим стремлениям, поэтому в Западной Европе снова восстанавливается авторитет католической церкви, который усилился в связи с преследованием ее во время революции. Католическое духовенство принялось за религиозную пропаганду среди неверующих. Это новое настроение общества отразилось и во французской литературе. Ф. Шатобриан в своей книге «Гений христианства» доказывал, что христианство наиболее благотворно действует на развитие наук и искусств, что именно ему цивилизация обязана всеми своими благами. Получило распространение новое литературное направление — романтизм, выдвигавшее на первый план свободу поэтического чувства и воображения и воспевавшее родную старину. Идеалом становились средние века как эпоха веры, воинственного рыцарства, крепкого патриархального строя[179].
Первое место среди французских писателей, враждебных революции и ее принципам, принадлежит французу Ж. де Местру — политическому деятелю, публицисту, философу, основоположнику традиционалистского, консервативного течения в европейской политической мысли. Он доказывал, что основа незыблемого строя общества — религия; но религия — не есть дело личной совести каждого отдельного человека. Это грозный всеобщий закон. Он утверждал, что на земле должен быть высший безапелляционный авторитет, который бы говорил людям: «Вы заблуждаетесь»[180].
Огромное значение для развития общеевропейской философской и общественной мысли имели метафизические системы немецких философов-идеалистов — И. Канта, И.Г. Фихте, Ф.В. Шеллинга, Г.В. Гегеля. Усвоив научные достижения предшествующего периода, они создавали системы, в которых, тем не менее, предусматривалось существование некоего Высшего начала. Формируется стремление уже не к разложению религии, а к ее «трансцендентальному» обоснованию и, соответственно, трансцендентальному углублению. Каждый из них по-разному определял в философских терминах идею Бога, устанавливал его познаваемость или непознаваемость. Можно сказать, что они пытались на новом уровне обосновать существование Высшего Разума, найти место идеи Бога в изменившемся мире. Последователи Гегеля разделились на две группы. Правое крыло (К.Ф. Гешель и Г.Ф. Хинрихс) стремилось истолковать гегелевское учение в духе протестантской ортодоксии. Религия уравнивалась в правах с философией, абсолютную идею рассматривали в качестве господа Бога, вместо триады предпочитали говорить о Троице. Д. Штраус в «Жизни Иисуса», распространив на христианство понятие мифологии, сломал официальную гегелевскую традицию. Эта работа положила начало движению «левых» гегельянцев, «младогегельянцев» — открытых атеистов и республиканцев. Б. Бауэр пошел в критике христианства значительно дальше Штрауса, назвав евангельские сказания сознательным преднамеренным обманом.
Но эти философские споры шли в пределах идеализма, пока не появилась «Сущность христианства» Л. Фейербаха (1841), восстановившая материализм как философское учение. Фейербах принимает единство конечного и бесконечного. Однако это единство реализуется не в Боге и не в абсолютной Идее, а в человеке. Человек создает Бога, а не Бог творит человека. Главное в учении Фейербаха — атеизм. Он сводит религиозный мир к его земной основе, сущность религии к сущности человека. Фейербах усвоил исторический взгляд на религию. Он ратует за религию без Бога, религию любви человека к человеку. Раскрытие внутренней противоречивости предшествующей спекулятивной философии и устранение ее — результат деятельности Фейербаха.