В этом, несколько путанном пассаже, просматривается все же та справедливая мысль, что борьба экономических классов в обществе есть только частный случай классовой борьбы вообще. Общество неустранимо разделено на высшие и низшие классы, и экономическая форма их разделения есть только одна из форм. Но, кроме нее есть еще деление на политическую элиту и массы, деление на духовную элиту и массы, деление на другие элиты и другие массы. Имущественная элита — это только одна из элит. А кроме того, конфликт интересов и классовая борьба существует не только между высшими и низшими классами (то есть, не только «по вертикали»), но и внутри самих высших и низших классов (то есть, и «по горизонтали»).
Однако, при всей справедливости этого тезиса элитистов, дело все-таки заключается в том, по какому принципу формирует (отбирает) буржуазное общество свои правящие элиты. Одно дело, если конкурирующие индивиды в нем могут рассчитывать только на свои личные достоинства, полученные ими отчасти от природы, отчасти — от собственных усилий по самовоспитанию и самообразованию; и другое дело, если таким принципом является унаследованное элитарными индивидами от родителей и предков материальное богатство, дающее им заведомые преимущества в конкуренции с индивидами из низов В буржуазном обществе законным и справедливым (согласно официальной идеологии) признается только первый принцип отбора элит. Однако на практике в нем господствует в основном второй. Деление на элиту и массы неустранимо, но дело в том, как именно формируется элита в современном буржуазном обществе.
Социалистическая революция в России была попыткой устранить в обществе преимущества, даваемые от рождения индивидам из имущих классов, и освободить конкуренцию граждан от влияния этого несправедливого фактора. И на первых порах коммунисты достигли в этом неоспоримых и впечатляющих успехов. Советская политическая и культурная элита 1930-1950-х годов демонстрировала явное превосходство над элитами буржуазными. Именно усилиями и достижениями этой новой элиты Советский Союз в кратчайший исторический срок был поднят до уровня мировой сверхдержавы. Однако и в условиях общественной (государственной) собственности на основные средства производства добиться справедливого равенства возможностей граждан не удалось, так как это противоречит самому принципу неравного вознаграждения победителей и проигравших. Ограничиться здесь одними только моральными (морально-психологическими) благами — уважением, славой, почетом, признанием и т.д. — не удалось. И советское общество было вынуждено прибегнуть также и к неравному материальному вознаграждению элитарных слоев. А вместе с этим в обществе возродилось и имущественное неравенство, передаваемое по наследству, которое стало играть в конкурентной борьбе советских граждан ту же самую роль, что и в обществе буржуазном. Новая советская элита довольно быстро «обуржуазилась». Посетивший в 1920 году Россию Б. Рассел писал о большевиках так: «Жизнь в современной России, как и в пуританской Англии, во многих проявлениях противна человеческой природе. Если большевики все-таки потерпят поражение, причина этого будет та же, что и у пуритан: начиная с какого-то момента люди не выдержат суровой жизни, они возжаждут наслаждений и покоя больше всех других благ вместе взятых»[227]. Так оно и случилось. В итоге советская элита деградировала столь же быстро, как и расцвела. Хватило всего двух-трех ее поколений. А вместе с перерождением этой элиты утратила свою жизненность и социалистическая идеология, место которой вновь заняла идеология буржуазная.
Какова же классовая структура современного буржуазного общества? В современной западной социологии в качестве основы классовой стратификации чаще всего используется не размер принадлежащей индивидам собственности (как предлагается в марксистской теории), а уровень их доходов. В соответствии с этим, американское общество, например, делится сегодня на высший класс (5% населения), средний класс (40-45%), рабочий класс (30%) и низший класс (20% населения)[228]. При этом примерно половина населения в США имеет сегодня доходы выше среднего уровня, а другая половина — ниже среднего уровня. И действительно, даже и с марксистской точки зрения, было бы грубым упрощением делить буржуазное общество только на два класса — имущих и неимущих, потому что и сами «имущие» делятся на малоимущих, «среднеимущих», «многоимущих» и сверхбогачей («олигархов»). По справедливому замечанию М. Вебера, имущественное деление общества — это не дихотомический раскол индивидов на два основных класса (как казалось Марксу и Энгельсу[229]), а некоторая их градация, более или менее плавный переход от одного имущественного состояния в другое, от низшего — к высшему.
Однако одного этого, чисто количественного показателя, несомненно, недостаточно. Даже оставаясь и в рамках чисто хозяйственного, экономического подхода, мы можем отметить, что важнейшее значение в данном отношении имеет еще и вид деятельности, с помощью которой обеспечивается индивидам тот или иной уровень дохода. Одно дело — престижный и необременительный, интеллектуальный труд (пусть и не приносящий в данный момент сверхвысоких доходов), и другое дело — тяжелый, опасный и вредный физический труд, пусть и высокооплачиваемый на данном этапе. Первый вид деятельности носит достаточно стабильный и перспективный для его субъектов характер, второй же — бесперспективен и готовит работникам быструю и плохо обеспеченную старость. Поэтому даже и в рамках такого, узко экономического подхода, к высшим, средним и низшим классам общества следует относить индивидов если и не по размерам их собственности, то с непременным учетом той формы деятельности, которой они вынуждены обеспечивать свое материальное существование. Этот факт отражается отчасти в практикуемом в современной социологии делении всех работников еще и на так называемых «белых воротничков» (интеллектуализированный труд) и «синих воротничков» (физический труд).
Однако и самого этого ограниченного — экономического — подхода, как уже сказано, недостаточно. В этом отношении следует обратить внимание на концепцию классов, представленную в свое время М. Вебером, который к марксистскому (экономическому) делению общества на классы добавил еще и деление индивидов на политические классы (страты), обладающие различной степенью власти (политики высшего уровня — политики и чиновники среднего и низшего звена — безвластная политическая масса), а также еще и деление на «престижные статусные группы». Однако концепция классов М. Вебера (как и все остальные его теории) выражена слишком тяжелым и туманным языком. «Как и Маркс, — отмечают известные российские социологи, — Вебер не дал точного определения классов, хотя посвятил вопросам статуса, класса и партии несколько статей и глав в разных книгах. Сложный концептуальный язык и отсутствие дефиниций в общепринятом смысле слова затрудняют специалистам понимание его учения. То он разводит понятия «класс» и «статусная группа», то объединяет их, получая «классовый статус». То применяет те же термины, что и Маркс, а именно «аристократия», «крестьянство», «буржуазия», «пролетариат», при этом четко не различая их, то настаивает на употреблении других, вновь введенных терминов типа «позитивно привилегированный класс», «негативно привилегированный класс», «стяжательный класс, находящийся в негативно привилегированной ситуации» (речь идет о рабочем классе) и др. Возможно, что по этой причине в различных публикациях о Вебере можно найти самые разные трактовки веберовского учения, которые порой противоречат друг другу. По мнению английского социолога Ф. Паркина, Вебер так и не сформулировал ясной и систематической теории классов. С Паркином солидаризируются В.В. Радаев и О.И. Шкаратан: «У Вебера нет четкой классовой структуры капиталистического общества, поэтому разные интерпретаторы его работ дают несовпадающие перечни классов»[230].
Если же говорить о теории стратификации Вебера в самых общих чертах, то, по мнению большинства исследователей его творчества, в основании деления лежат у него три фактора, или три измерения: «(1) Экономический статус, или богатство, как совокупность всех материальных ценностей, принадлежащих человеку, включая его доход, землю и прочие виды собственности. (2) Власть как возможность подчинять своей воле других людей, поступать лишь по собственному усмотрению — основа политического статуса. (3) Престиж — основа социального статуса — как признание и уважение достоинств субъекта, высокая оценка его поступков, являющихся образцом для подражания»[231].