Самое трудное для понимания и самое туманное по выражению у М. Вебера — это его третье, «статусное» деление. Размеры имущества или власти, которыми наделены индивиды, поддаются более или менее точному объективному измерению. Степень же престижа статусной группы такому измерению и определению поддается с гораздо большим трудом, хотя современные социологи и умудряются измерять ее с помощью опросов[232]. Однако при этом трудноуловимым остается само понятие престижа и статуса. «Вебер, — отмечают исследователи его концепции, — мыслил статусную группу как вид социальной общности. Она выступает агентом коллективного действия. Если социальный класс — гетерогенное, внутренне раздробленное статистическое образование, то статусная группа — внутренне однородная и морально сплоченная общность. Именно с ней, а не с классом, чаще всего идентифицирует себя индивид. К статусным могут относиться также расовые, этнические и религиозные группы. Они чутко реагируют на нарушение своих границ, быстрее организуются для защиты общеколлективных ценностей и целей. По мнению Ф. Паркина, Вебер подразделял статусные группы на два вида: 1) статусные группы, возникшие внутри социального класса благодаря разделению труда и частной собственности. О них писал еще Маркс, выделяя, в частности, внутри класса капиталистов финансовую и промышленную буржуазию, различая рабочий класс и люмпен-пролетариев, занятых производительным и непроизводительным трудом; 2) статусные группы, возникающие вне социальных классов, на их пересечении. К внутриклассовым статусным группам следует отнести те страты, которые называются также средними классами современного капиталистического общества.
Межклассовые статусные группы не создаются разделением труда или производственной системой. Главные среди них — так называемые коммунальные группы, или общины. Они существуют во всех обществах. К межклассовым следует относить сословия, касты, религиозные и этнические группы. Каждая статусная группа культивирует чувство солидарности и сплоченности, внутреннего достоинства и превосходства над другими. Понятие «национальная гордость», например, описывает чувство этнического самоуважения и морального превосходства.
Ярким примером статусной группы выступает у Вебера бюрократия, которая, как любая другая коллективность, борется за сохранение внутригрупповых ценностей, целей и интересов, проявляет солидарные действия с себе подобными и т.д. В отличие от партии она не борется за политическую власть и установление своего господства революционным или легитимным, на основе выборов, путем. Бюрократия располагается по всей управленческой пирамиде и незримо контролирует распределение ресурсов. Необходимая для сохранения своей жизнедеятельности власть у нее имеется в силу должностного положения. Специальный этос бюрократии заключается в культивировании секретности и профессионального мастерства. Она не является исполнительным комитетом другого класса, но скорее организованной статусной группой. В техническом смысле бюрократия не является классом и не может на равных с ним участвовать в борьбе за власть. Бюрократия — самая мощная и влиятельная из всех статусных групп. Она контролирует служебную карьеру других, распределение ресурсов общества, не обладая при этом привилегиями собственника и преимуществами рыночной монополии.
Если классы различались друг от друга жизненными шансами, то статусные группы — стилем жизни. Стиль жизни выступает у Вебера понятием, конкретизирующим статусные почести, т.е. дарованными, узурпированными или достигнутыми привилегиями, а также уважением, каким пользуется данная группа в общественном мнении. Стиль жизни выражается в особой субкультуре и манерах поведения людей»[233].
Из этого описания видно, что М. Вебер, с одной стороны, действительно, выделяет в обществе нечто очень важное, не улавливаемое грубой и односторонней марксистской теорией, но, с другой стороны, и не может дать этому четкого концептуального выражения, спутывая и смешивая разные плоскости анализа[234]. На наш взгляд, адекватное выражение всему этому можно придать на основе введенного нами выше основного разделения внешних ценностей, за которые борются в обществе и конфликтуют индивиды. Таких основных видов ценностей мы выделили четыре — материальные ценности (богатство), политические ценности (власть), духовные ценности (религия и идеология) и социально-психологические ценности (почет, уважение, слава, поклонение и т.д.).
Именно обладание последнего вида ценностями и выделяет в обществе то, что можно назвать социальной (не экономической, не политической и не религиозно-духовной) элитой. К ней относятся люди, получившие в обществе наивысшее признание, славу, почет и уважение (а также — поклонение, обожание и т.д.). Это — ученые, писатели, моралисты, общественные деятели (в том числе так называемые «правозащитники»), а также выдающиеся спортсмены, звезды шоубизнеса, журналисты, комментаторы, аналитики и т.д., то есть люди, стяжавшие национальную или мировую славу и признание вне бизнеса, вне политики и вне религиозно-духовной сферы. Бизнесмены входят в круги высшей экономической элиты при накоплении ими достаточных капиталов, что позволяет им контролировать значительные сферы материальной жизни общества. Политики входят в круги высшей политической элиты при достижении ими высших государственных или партийных постов. Религиозно-духовные деятели достигают высших кругов в своей сфере при достижении ими высших постов в церковной организации (митрополит, патриарх, высшие улемы в исламе и т.д.). А социальной элитой общества становятся те, кто достигает высшего признания в обществе, высшей славы, почета и уважения (обожания). И во всех этих сферах есть также и средние и низшие слои, обладающие указанными социальными ценностями в гораздо меньших размерах или почти совсем не обладающие ими.
Таким образом, в обществе существуют и переплетаются три вида классов — экономические, политические, духовно-религиозные и социальные. Любой индивид входит одновременно во все эти классы, но при этом он может занимать в них разное положение. Какой-нибудь олигарх, занимая высшее положение в экономической сфере, может одновременно быть лишен политической власти и влияния (как, например, Дж. Сорос), принадлежать к самым низам религиозно-духовной пирамиды (к простым мирянам) и совсем не обладать социальным уважением и почетом (или обладать даже негативной славой, как, например, в свое время Рокфеллер в США или современные олигархи в России). И, наоборот, человек, обладающий, например, высшей степенью народного признания, может в экономической сфере принадлежать к классу малоимущих и не иметь никакого ни политического, ни религиозно-духовного влияния. Но, как правило, высшие статусы в одной сфере более или менее коррелируют с относительно высоким положением и в других сферах. Входить же одновременно в самые высшие круги во всех сферах удается только единицам и то сравнительно редко.
Соответственно, и классовая борьба (вертикальная и горизонтальная) идет во многом параллельно и отдельно во всех основных сферах общества — экономической, политической, духовно-религиозной и социальной, — в которых соответствующие элиты, завоевавшие свое высокое положение, отстаивают ее, с одной стороны, против новых претендентов на их место, поднимающихся из нижних страт, а, с другой, — против конкурирующих группировок, с которыми они делят свое высокое положение, обладая в нем большей или меньшей долей. Так, например, общенациональные политические партии, поделившие рынок голосов избирателей, борются, с одной стороны, с новыми партиями, стремящимися отобрать у них часть голосов, а, с другой — с конкурирующими партиями, контролирующими симпатии других частей национального электората. Аналогичная борьба идет и во всех остальных сферах.
И в этой борьбе, естественно, могут возникать и соответствующие формы экстремистской деятельности, избираемые политическими, экономическими, религиозными или социальными субъектами, лидерами или организациями.
Однако и сам, рассмотренный нами выше классовый подход к структуризации общества (и его конфликтов) является односторонним и недостаточным. Дело в том, что он исходит из представления о некоем современном буржуазном обществе вообще, отвлекаясь от его этнической (этнокультурной) природы. С некоторым приближением этот подход может адекватно применяться для анализа социальных конфликтов в обществе моноэтническом (и монорасовом). Однако таких обществ (государств) в современном мире совсем немного (Япония, Корея и некоторые другие), большинство же остальных государств обладают, кроме социальной, и сложной этнической и этноконфессиональной структурой. Последнее обстоятельство вносит в палитру социальных внутригосударственных конфликтов дополнительный и очень важный элемент, к рассмотрению которого мы и переходим.
3.2.3. Этнополитический и межэтнический экстремизм
Этнический внутригосударственный экстремизм может проявляться, как уже отмечено выше, в двух основных формах — межэтнического экстремизма и этногосударственного (этнополитического) экстремизма. Для более глубокого понимания сущности и причин этого рода экстремизма важное значение имеет научное понимание этноса. Однако современная наука об этносах (этнология) при попытке выработать такое понимание сталкивается со значительными трудностями.