5.2. Политический экстремизм и терроризм современной в России:
общее и особенное
Политический экстремизм как неизменный спутник современных обществ обладает всеобщими на глобальном уровне, особенными на российском уровне и единичными на региональном уровне свойствами, признаками и формами проявления.
К всеобщим признакам политического экстремизма можно отнести, прежде всего, его внеправовой характер. Как известно, политическая практика в своем легальном статусе регулируется, с одной стороны, международным правом, а с другой — внутренним правом отдельных стран. Субъекты политики, действующие в рамках правового поля, традиционно подразделяются политической теорией на консервативные, центристские и радикальные. Поле политики — это в высшей степени динамичное пространство, где постоянные процессы переоценки ценностей действующими субъектами политики перемежаются с непрерывным процессом появления новых субъектов с иным набором ценностей. Центризм может качнуться влево или вправо, консерватизм — перерасти в реакцию, радикализм — в экстремизм. Реакция и экстремизм находятся за пределами правового поля политики. Соединение реакции и экстремизма в политической практике неизбежно выливается в терроризм.
Важным признаком политического экстремизма является то, что он превратился сегодня в постоянного спутника современных обществ. Это не означает, что экстремизма не было в прошлом. Политический экстремизм — ровесник политики, но в прошлых обществах, где грань между правом и произволом была сильно размыта, а международного права как всеобщего регулятора международных отношений практически не было, вычленение и идентификация политического экстремизма как особого общественного явления было делом достаточно проблематичным. Оно и сейчас не простое. Активные формы современного политического экстремизма сегодня у всех на слуху, но в латентном состоянии он присутствует даже в самых благополучных современных обществах. Экстремизм как бы дремлет, поджидая удобного момента. Эрозия легитимности власти активизирует политический экстремизм, он как бы стережет момент наступления делегитимизации политической власти.
Еще один признак политического экстремизма — это его международный характер: многие экстремистские организации превратились в глобальные сетевые структуры. Очевидно, что разрушение биполярного мира и утверждение, по сути, однополярного мирового порядка под эгидой США не дали большей безопасности народам мира и не открыли перспектив лучшей жизни для них. Международные отношения стали более нестабильными и непредсказуемыми, сила во внешней политике государств стала играть гораздо большую роль, чем даже в худшие времена «холодной войны». В глазах подавляющего большинства народов мира современная система мироустройства выглядит несправедливой, по сути, она делегитимизирована. Интернационализация политического экстремизма — очевидное следствие нелегитимной международной практики основных политических игроков на мировой арене, прежде всего Запада.
В условиях глобализации в управлении мировым политическим процессом все большую роль начинают играть наднациональные структуры и институты. Ключевая легитимная наднациональная структура в лице Организации Объединенных Наций, по сути, сегодня отстранена от принятия решений по важнейшим вопросам международной жизни, ее функции явочным порядком присвоили себе отдельные государства и региональные структуры, прежде всего США и НАТО. Кроме того, резко усилилась роль нелегитимных наднациональных структур в управлении мировыми процессами, прежде всего транснациональных компаний и медийных структур, ориентированных не на социальные интересы того или иного народа, национальные интересы той или иной страны, а на извлечение прибыли. Нелегитимные управляющие структуры хозяйничают сегодня в так называемых «безгосударственных обществах», образование которых прослеживается в некоторых странах Азии и Африки и связано с появлением «несостоявшихся государств». Происходит сращивание лидеров таких стран с международным капиталом, эксплуатирующим природные ресурсы. Это вызывает анархию как внутри, так и за пределами этих стран, питает международную преступность[347].
В этих условиях неизбежна постановка вопроса о необходимости формирования мирового гражданского общества. Гражданское общество в национальных границах демократических государств изначально выступало и выступает сегодня, с одной стороны, как главный ограничитель своеволия и произвола со стороны государства — главной управляющей подструктуры общества, а с другой — как главный независимый от государства носитель легитимной идеи национальной государственности. В условиях обострившегося кризиса всей системы международных отношений сегодня особенно остро ощущается отсутствие мирового гражданского общества, носителя идеи справедливого мироустройства, независимого от управляющих наднациональных структур. Зримые зачатки будущего мирового гражданского общества в условиях несправедливого мироуправления принимают сегодня экстремистский характер. Как писал К. Маркс, создатель учения, считавшегося долгое время экстремистским, новое всегда рождается как ересь, а умирает как предрассудок.
Современный политический экстремизм хорошо оснащен как интеллектуально, так и инструментально. Высокий интеллектуальный уровень как признак экстремизма не является чем-то новым, родившимся только в условиях Интернета и информационной глобализации. Отцами идеологии экстремизма всегда были неординарные и даже выдающиеся люди. Можно вспомнить Прудона, Бакунина, Кропоткина, Троцкого, Муссолини, Мао, Че Гевару, Маркузе и т.д. Молодежные бунты шестидесятых годов ХХ века в западных странах прошли под знаком трех «М» — Маркс, Мао, Маркузе. Хотя разрыв между бедностью и богатством и сегодня является главной причиной социальных конфликтов, тем не менее, идеологическое позиционирование на социально-классовой основе сегодня отодвинуто на второй план.
Безусловно, главная причина этого в том, что во второй половине ХХ века был дискредитирован в глазах угнетенных и обездоленных людей и народов коммунистический вариант социалистической идеологии, олицетворявшей в глазах сотен миллионов людей на протяжении многих десятилетий перспективу более справедливого и более безопасного мира. Но идеология не умерла, да и никогда не умрет. Идеи, а не знания сами по себе, лежат в основе всех достижений человечества. Цивилизация — это мир воплощенных идей. Идеи, а не знания, властвуют над нами. Мы не властны над идеями, идеи владеют нами, мы же владеем лишь знаниями, являющимися только средством реализации идей. Поэтому конец идеологии равнозначен концу развития. Кризис традиционных идеологий, создав на время определенный идеологический вакуум, который так и не смог заполнить торжествующий западный либерализм, тем не менее, не мог остановить извечный поиск проектов справедливого общественного устройства. Идеология возвращается, но возвращается уже на иной, культурно-ценностной и культурно-этнической, основе.
По мнению многих политологов, ХХI век будет эпохой этнических и этноконфессиональных конфликтов. Не случайно целый ряд авторов характеризуют нашу эпоху как «Новое Средневековье»[348]. В начале идеологического размежевания неизбежен определенный экстремизм, что мы сегодня и наблюдаем. Экстремизм проявляется в претензии той или иной идеологии на исключительность того или иного проекта общественно-политического устройства. Но практическое проведение идей исключительности той или иной религии, той или иной нации, того или иного социального слоя невозможно без насилия по отношению к носителям другой идентичности. Современный политический экстремизм во всех его разновидностях нацелен на формирование политического устройства общества, легитимированного исключительно ценностями одного порядка. Формой легитимации такого политического устройства выступает политический режим, где террор в отношении инакомыслия возводится в ранг справедливости. Сегодня можно выделить три идеологических течения, оказывающих огромное влияние на мировой политический процесс и вовлекающих в орбиту своего противостояния сотни миллионов людей, — западный либерализм, исламский фундаментализм и национализм. Для каждого из этих течений характерна определенная экстремистская политическая практика.
Исламский фундаментализм, пришедший на смену арабскому национализму, разбежавшемуся еще в семидесятые годы по национальным квартирам, принял сегодня на вооружение практику религиозно-политического экстремизма. Ислам в глазах многих людей сегодня выступает как знамя борьбы против современного империализма, как идеология угнетенных, в силу того, что наиболее высокий потенциал социального протеста сегодня накоплен именно в мусульманском мире. Целый ряд исследователей ислама пытаются сравнивать салафистское движение в исламе с протестантизмом М. Лютера в христианстве. На наш взгляд, салафизм с его идеями построения государства справедливости и честности возрождает коммунистическую утопию, но уже в новой религиозной упаковке. Показателен в этой связи тот факт, что знаменитый «красный» террорист Карлос Рамирес Санчес принял ислам, как новое идеологическое обоснование для своей террористической деятельности. Сегодня мир также столкнулся с совершенно новым видом политического экстремизма, сформировавшегося в недрах западного либерализма и выступающего под идеями демократии. Носителями его выступают страны традиционной либеральной демократии, прежде всего США. В основе демократического экстремизма лежит все та же идея исключительности, исключительности ценностей либеральной демократии. Все так называемые «цветные» революции, проходившие под лозунгами демократизации, — очевидное проявление этого нового вида политического экстремизма, поскольку методы и формы, которые применялись при этом, несмотря на их относительно мирный характер, находятся в явном противоречии с действующим законодательством той или иной страны. Опасность этого вида политического экстремизма заключается не только в том, что происходит нивелировка такого ключевого понятия международной политики, как суверенитет, но и в том, что подвергается насилию идея национальной государственности, основанная на традициях и ценностях того или иного народа, происходит разрушение этой государственности, а народ — носитель этой идеи — переформатируется в соответствии с принципами, истинность которых, как уже очевидно, довольно сомнительна.