Если интерпретируют то, чем занимались люди, только что принятые в мистерии, то используют выражение «ворон». Итак, первая ступень — так называемый ворон. Тот, кто был принят в мистерии, становился вороном. Чем занимался ворон? Ворон занимался тем, что он, прежде всего, становился посредником между внешним миром и мистериями. Ведь тогда еще не было газет. Первые газеты появились лишь на тысячу лет позднее, когда возникло искусство книгопечатания. Те, кому в мистериях принадлежала роль учителей, должны были получать информацию через доверенных людей, которых они могли посылать для наблюдений в мире. Следовательно, можно сказать, что вороны были просто-напросто доверенными лицами тех, кто был в мистериях. Надо было учиться, чтобы стать настоящим доверенным лицом. Сегодня в качестве доверенных лиц выступают многие люди, особенно в партиях и тому подобное, но при этом остается вопросом, а достойны ли доверия эти доверенные лица! Однако те, кто здесь, в мистериях, выступали как вороны, рассматривались в качестве доверенных лиц только после проверки. Они, прежде всего, должны были научиться: с ответственностью наблюдать и затем правдиво сообщать в мистериях то, что они видели. Итак, в то время надо было сперва научиться тому, что, в сущности, значит в человеке истина. Можно с уверенностью сказать: в древности люди лгали ничуть не меньше, чем лгут в настоящее время. Но в настоящее время ложь разносится повсюду; прежде, однако, надо было сначала научиться быть правдивым человеком. Это необходимо было усвоить, когда человек в течение долгих лет был вороном, доверенным лицом мистерий.
Вторая ступень представляла собой нечто совершенно несимпатичное для современного человека; вторая ступень — это так называемый оккультист, скрытник. «Оккультный» означает «тайный», «скрытый». Они уже не находились «на посылках», но в течение определенного времени учились тому, чему современный человек не склонен учиться, а именно молчанию.
Была в этих древних мистериях такая ступень обучения: обучение молчанию. Вам самим может показаться странным, даже смешным, что человек, по крайней мере год и даже больше был обязан просто молчать! Но это правда. Благодаря молчанию человек учился очень многому; страшно многому учился человек посредством молчания. Сегодня это невозможно осуществить. Ибо представьте себе, если бы в наших школах было положено — а это совершенно необходимо для достижения мудрости — молодым людям в возрасте от восемнадцати до двадцати лет целый год проводить в молчании вместо прохождения военной службы, то эти люди благодаря молчанию становились бы ужасно мудрыми! Однако в настоящее время это невыполнимо. А вот другое успешно исполняется. Несомненно, к этому невозможно приучить сегодня тех людей, которым не хочется молчать, но хочется поболтать; каждый человек теперь все очень хорошо знает. Кого вы сегодня ни встретите — у каждого есть так называемая собственная точка зрения. Точка зрения есть у каждого. Конечно, каждый имеет свою точку зрения; но с любой точки зрения мир выглядит по-разному. Для того, кто знает жизнь, в этом нет ничего нового, это само собой разумеется. Если вы стоите здесь, то эта гора будет выглядеть иначе, нежели если бы вы стояли выше. Так происходит и в духовной жизни. У каждого есть своя собственная точка зрения, и каждый может что-то видеть иначе. Если соберется дюжина людей, то сегодня, пожалуй, они будут иметь целых тринадцать мнений! Впрочем, это не обязательно. Однако не следует удивляться тому, что они имеют двенадцать точек зрения, хотя и придавать этому особого значения тоже не стоит. Ведь у каждого есть своя точка зрения, которую он считает очень, прямо-таки страшно великой! Раньше люди в мистериях были обязаны просто молчать по отношению к тому, что им надо было изучать; им позволялось быть лишь слушателями, послушниками. Можно было бы назвать принадлежащих к «оккультным» слушателями, «послушниками», поскольку они должны были слушать. Сегодня у нас тех, кто обучается в высшем учебном заведении, называют слушателями — при этом опускается приставка «по»: они уже не ученики (в оригинале обыгрывается параллель между «послушником» и «слушателем» —прим. перев. ), однако они зачастую вовсе не «слушатели», а просто болтуны. Болтовня с товарищами порой значит для них больше, чем слушание в аудитории. Иногда к слушанию не относятся с должной серьезностью. Итак, это была вторая ступень, на которой люди могли научиться молчанию. В молчании особенно сильно проступало то — связанное одно с другим, как причина и следствие, — что внутренний мир человека начинал говорить ему. Именно к этому приходил тут человек. Представьте себе, что у вас есть бассейн с водой, и вы будете отводить ее по шлангу; при условии, что в бассейне нет источника воды, вода убежит прочь, а в бассейне ничего не останется. Так же обстоит дело и в том случае, если человек постоянно болтает; вместе со словами все вытекает наружу, и внутри ничего не остается. Древние люди понимали это и поэтому их слушателям, прежде всего предписывалось молчание. Итак, после того, как человека приучали ценить истину, его обучали молчанию; только тогда он учился молчанию.
Третья ступень была тем, что при переводе можно было бы назвать «защитник». Теперь люди начинали говорить. Теперь они смели защищать ту истину, которой они посредством молчания обучались в мистериях. На них была возложена защита духа. «Защитник» — вот то слово, которое можно использовать для этой третьей ступени. Принадлежавшие к этой третьей ступени должны были знать достаточно много для того, чтобы то, что они могли сказать о духовном, имело вес, было поистине весомо. Следовательно, в этих мистериях человек должен был не просто говорить о духе, он должен был сначала изучить этот дух, он должен был сначала стать истинным защитником духа. Тогда он поднимался к четвертой ступени.
Эту четвертую ступень можно интерпретировать словом «лев». Обычно она интерпретируется так. Но было бы еще лучше интерпретировать ее словом «сфинкс». Сфинкс — это слово, которое означает приблизительно следующее: самому стать духом. Конечно, человек еще пребывал в человеческом теле, но среди людей человек вел себя так, как вели себя боги. В древности люди не делали большой разницы между человеком и божеством; в мистериях человек постепенно становился богом. Такова несравненно более свободная точка зрения древних. Представители Нового времени, кончено, рассматривали богов как стоящих выше человечества. Но взгляды древних были не таковы. Ну, а сегодня говорят даже так: человек произошел от обезьяны, ну, и хорошо. Известный естествоиспытатель Дюбуа Раймонд(10)высказался даже так: когда-то в естественной истории произошел гигантский скачок от человекообразной обезьяны к человеку, причем скачок выразился даже в увеличении головного мозга. Головной мозг вдруг стал больше, чем у человекообразной обезьяны. Видите ли, это высказывание современного ученого заслуживает внимания. Следует предположить, что, говоря о том, насколько мозг современного человека больше, чем мозг человекообразной обезьяны, Дюбуа Раймон знает это потому, что ему приходилось вскрывать человекообразных обезьян, что ему известно, каких размеров у них мозг. Но если вы будете читать дальше, то обнаружите, что этот ученый был вынужден признать: в действительности человекообразные обезьяны вообще не открыты! (Дюбуа Раймонд, вероятно, имел в виду некий до сих пор не обнаруженный вид, занимающий промежуточное положение между человеком и обезьяной, так называемое «недостающее звено» — прим. перев. ) Итак, знаменитый натуралист Дюбуа Раймонд говорил о том, что вообще еще не открыто, о том, чего еще никто не видел: о человекообразных обезьянах, у которых головной мозг намного меньше, чем у человека. На такого рода «добросовестности» основана современная наука. Люди даже не задумываются над тем, что известный естественник Дюбуа Раймонд говорит о том, чего не видел. Они думают: «Ах, это великий ученый, он знает все!» Ведь в настоящее время люди гораздо более доверчивы, чем в древности. Итак, древние считали, что человек способен развить себя до уровня божественного сознания. Тот, кто находился на четвертой ступени, говорил уже не как «защитник» с третьей ступени, он говорил таким языком, что выражения его были, в сущности, с трудом доступны для понимания; надо было размышлять над тем, как его понять. Современному человеку трудно составить себе представление об этом языке, на котором говорили «сфинксы», поскольку современный человек не в состоянии больше правильным образом рассматривать такие вещи. Но в средневековье, даже, например, в XVII веке, то есть всего два века тому назад, еще существовали традиции использования такой речи. Они сохранялись тогда, два века назад, в так называемых розенкрейцерских школах. Там некоторые посвященные еще использовали этот язык, представлявший собой нечто сокровенное, язык, который требовалось изучать; они говорили на языке образов. Так, например, еще два столетия назад вы могли бы встретить картину — может быть, это заинтересует вас, — которая должна была кое-что объяснять человеку. Эта картина (изображается на рисунке) была такова: человеческий облик с львиной головой и тут же рядом человеческий облик с бычьей головой. Обращаясь к тем, кого хотели обучить, и желая выразить отношение между этими двумя существами, «существом с бычьей головой и существом с львиной головой», имели в виду мужчину и женщину. Но при этом не использовали этих двух слов «мужчина» и «женщина», но говорили: «существо с бычьей головой», подразумевая мужчину, и «существо с львиной головой», подразумевая женщину. В отношениях между быком и львом видели нечто, подобное отношениям между мужчиной и женщиной. Сегодня это кажется человеку весьма парадоксальным, смешным; но это сохранялось как традиция. «Сфинксы» повсюду использовали имена животных, чтобы яснее характеризовать то, что жило в человеке. Вы видите, что «сфинксы» говорили на таком языке, в котором речь в большей степени велась из духовного начала.