Представьте себе, господа, что вам пришлось бы изучить только алфавит и вы знали бы — если бы вас кто-нибудь спросил: «Что такое А, В, С, D и так далее?» — вы знали бы только эти буквы А, В, С и D, и так далее. Ваши познания ограничивались бы тем, что вы могли бы друг за другом перечислить двадцать две или тридцать две буквы. Немногого удалось бы вам тем самым достигнуть! Ведь если какой-нибудь человек может перечислить тридцать две буквы и только, немногого он может достичь тем самым, не так ли? Но точно так же котировался бы и тот древний еврей, который мог бы сказать только одно: «кетер», «хокма», «бина», «хесед», «гебура», «тиферет», «нецах», «ход», «йесод», «малкут», то есть мог бы только перечислить десять сефир. ) Того, кто ответил бы только так, евреи расценили бы как человека, способного сказать только А, В, С, D, E, F, G, Н и так далее. Ведь надо научиться гораздо большему, чем алфавит, не правда ли? Надо научиться использовать алфавит при чтении, надо научиться использовать буквы при чтении. Представьте, господа, как мало имеется букв и как много вы прочли в своей жизни! Вы только представьте себе это, вспомните. Возьмите какую-нибудь книгу, возьмите — я хочу привести в качестве примера — «Капитал» Карла Маркса, и если книга перед вами, просмотрите: тут на страницах ведь нет ничего, кроме двадцати двух букв, ничего иного! В книге содержатся одни буквы. Однако за ними стоит многое, и все это возникает благодаря тому, что эти двадцать две буквы перетасовываются, перекомпонуются друг с другом: А стоит то перед В, то перед М, то М стоит перед А, L перед I, и так далее. Благодаря этому возникает все многообразное содержание книги. Если кто-то владеет только алфавитом, то, взяв книгу в руки, он, возможно, скажет: мне ясно все, что есть в этой книге: вот стоит А, В, С, только в разной последовательности; я знаю все, что стоит в этой книге. Однако все то, что действительно находится там внутренним образом как смысл, он прочесть не может, этого он не знает. Как вы видите, надо научиться читать с помощью букв; человек должен в своей голове и в своем духе так компоновать буквы, чтобы из них возник смысл. Вот так должны были древние евреи изучить десять сефир; они были для них буквами. Вы скажете: но ведь это слова! Но ведь раньше буквы тоже обозначались словами! Однако уже в Греции, когда буквы приходили в Европу, это было утрачено людьми.
При переходе от греческой культуры к римской происходило нечто очень значительное, не так ли? Греки называли свое А не А, а «альфа», и «альфа», в сущности, означало «духовный человек»; свое В они называли не В, а «бета», это нечто подобное «дому». Так каждая буква имела свое название. Греки не могли бы даже представить себе, что буква является чем-то иным, помимо того, что обозначено с помощью ее наименования. Лишь в то время, когда совершался переход от греческой культуры к римской, перестали говорить «альфа», «бета», «гамма», «дельта» и так далее, тогда стали обозначать буквы не именами, где каждое имя указывало на значение соответствующей буквы, а стали говорить: А, В, С, D и так далее, так что в целом все стало абстрактным. Именно в эпоху упадка эллинизма, после наступления латинского, римского элемента в Европе возникла своего рода величайшая «культурная диарея». Вследствие этой чудовищной диареи на пути от эллинизма к латинизму была утеряна духовность.
Видите ли, именно в это время еврейство, иудаизм проявил особенное величие. При написании «алеф», их первой буквы они имели в виду человека. Вот что означал «алеф». Они знали: повсюду, где бы они ни оперировали с этой буквой во внешнем мире, выраженное ими посредством этой буквы должно быть применимо к человеку. Любая буква, предназначенная для выражения чувственного мира, имела название. А такие названия, как «кетер», «хокма», «бина», «хесед», «гебура», «тиферет», «нецах», «ход», «йесод», «малкут», представляли собой наименования духовных букв, наименования для того, что надо было изучать, чтобы читать в духовном мире. Так что евреи имели алфавит: алеф, бет, гимель и так далее — алфавит, с помощью которого они постигали внешний мир, физический мир. Но они имели также и другой алфавит, в котором было только десять букв, десять сефир, с помощью которого они постигали духовный мир.
Видите ли, господа, если я просто перечислю вам названия «кетер», «хокма», «бина», «хесед» и так далее, то это равносильно А, В, С, D и так далее. Однако подобно тому, как мы компонуем друг с другом буквы, древний еврей знал как сказать «кетер», «хесед», «бина». И если он говорил «кетер», «хесед», «бина», если он компоновал их таким образом, он как бы тем самым говорил: в духовном мире высшая духовная сила достигается посредством свободы и интеллектуальности. Тем самым он обозначал высоких духовных существ, не имеющих физического тела, у которых высшая небесная сила достигается посредством свободы и интеллектуальности.
Если же он говорил «хокма», «гебура», «малкут», это означало: посредством мудрости духи производят жизненную силу, с помощью которой они действуют на Земле. Он сознательно сочетал друг с другом все эти вещи, подобно тому, как мы сочетаем буквы. Таким образом, ученик древних евреев с помощью этих десяти духовных букв постигал своего рода духовную науку. Следовательно, это древо, это древо Сефирот было для них тем, чем является для нас «древо» алфавита с его двадцатью тремя буквами. Дело с этими вещами обстояло весьма примечательным образом; видите ли, в первые два столетия после возникновения христианства обо всех этих вещах было известно. Но когда затем евреи рассеялись по миру, эта форма познания посредством десяти сефир пришла в упадок. Отдельные еврейские воспитанники, которых тогда, как вы, возможно, знаете, называли хахамим, если они были учениками раввинов, — эти хахамим еще изучали эти вещи; но даже тут больше не было правильного знания о том, как читать с помощью этих десяти сефир. Например, еще в XII столетии возник большой спор относительно двух тезисов; первый тезис гласил: «ход», «хесед», «бина». Этот тезис был установлен Маймонидом(44). Его противник, наоборот, утверждал тезис: «хесед», «кетер», «бина». Итак, спорили об этих тезисах. Эти тезисы возникали из древа сефирот; один читал так, другой — иначе, по-разному сочетая эти вещи. Однако уже в период средневековья это искусство чтения было забыто. Интересно то, что позднее, в середине средневековья, появился один человек, Раймонд Луллий(44а); этот Раймонд Луллий был интереснейшим человеком!
Видите ли, господа, чрезвычайно интересно знакомиться с таким человеком. Представьте себе, что среди вас нашелся бы любопытный, который сказал бы себе так: сейчас я услышал о Раймонде Луллий и хочу теперь прочитать о нем! Возьмите сначала энциклопедию, а затем какую-нибудь книгу, где речь идет о Раймонде Луллий; прочитав то, что пишут сегодня в книгах о Раймонде Луллий, вы обхохочетесь до животиков; он ведь был исключительно смешным человеком, насколько это только можно себе представить! Люди сообщают о нем: этот Раймонд Луллий записал десять слов на карточки, а затем брал то же, что используют в азартных играх, — своего рода рулетку, которую вращают, где все перекомбинируется, перетасовывается; так он комбинировал эти десять карточек, а то, что выходило, записывал — в этом и состояла для него мировая мудрость. Читая о том, как записывают слова на десять карточек, как их комбинируют, перетасовывают друг с другом и как человек хочет таким образом открыть нечто особенное, можно хохотать до упаду; ведь действительно надо быть смешным человеком, чтобы делать нечто подобное.
Тем не менее, в случае Раймонда Луллия дело обстояло иначе. Он говорил следующее: вы могли бы с тем, что дает вам ваш земной алфавит, зайти еще дальше в поисках истины, но найти ее вы не сможете. Он говорил: ваша обычная голова не годится для того, чтобы найти истину. Эта обычная голова подобна рулетке, которую вращают и внутри которой ничего не заложено, так что и выбирать не из чего, чтобы достичь результата. Луллий говорил своим ближним: все вы стали пустоголовыми, в вашей голове больше ничего нет, ваша голова — это ничто. Вам надо вложить в вашу голову такие понятия, как эти десять сефир; вам следует затем учиться крутить вашу голову от одной сефиры к другой, пока вы не научитесь использовать эти буквы. Вот, что повторял им Раймонд Луллий. Это написано в его сочинениях. При этом он выражался образно, но данный образ философы восприняли всерьез и считали, что он действительно имел в виду своего рода рулетку, которую крутят, чтобы тасовать карточки, в то время как та рулетка, которую он имел в виду, представляет собой не что иное, как сверхчувственное познание, осуществляемое в голове!
Это древо жизни, это древо Сефирот является, следовательно, духовным алфавитом. Люди, находившиеся в западных странах, в Греции, с самых древних времен тоже обладали духовными алфавитами. В то время, когда жили Александр Великий(45) и Аристотель(45а), в соответствии с греческой традицией тоже были даны десять понятий. Сегодня вы найдете их повсюду при изучении логики в школах: бытие, качество, отношение и так далее — десять наименований, хотя и иного рода, поскольку они приспособлены для стран Запада, (имеются в виду десять категорий Аристотеля, см. «Логика», глава «Категории» — сущность, количество, качество, соотношение, место, время, положение, обладание, действие, претерпевание, — прим. перев). Но и в западных странах эти десять греческих букв духовного алфавита понимаются столь же мало, как и в ранее приведенном случае.