Символический интеракционизм
Теория символов разрабатывается прежде всего в различных гуманитарных науках: филологии, эстетике, искусствознании, философии, социальной психологии (а также как особое направление в логике и математике). Особое значение для понимания роли символики в культуре имели работы немецкого философа Э.Касси-рера, психоанализ З.Фрейда и К.Юнга.
Существует разработанная теория символических форм, через которые человеческое сознание поддерживает постоянную связь с окружающим миром. Для социологии эта сфера стала важным предметом изучения в силу того, что она выступает как посредник человеческой деятельности и общения. Для функционализма в основном достаточно объяснять субъективную сторону исходя из интересов участников действия, направленного на достижение утилитарной цели. Но теория символического взаимодействия позволяет раскрыть значение широкого круга символов, которые стимулируют сложное сочетание мотивов, играющих столь большую роль в обеспечении деятельности и общения.
Все формы общественной деятельности пронизаны символикой. Но это происходит в разной степени, так как религия и политика подвержены символизации в большей степени, чем экономика. Молитвы, кресты и ритуалы в одной сфере, флаги, лозунги и митинги в другой — обычные примеры проявления символического взаимодействия.
После работ Т.Парсонса стало принято расширять сферу символических средств, несущих важную нагрузку в социальном взаимодействии. В экономической сфере таким символическим посредником становятся деньги, а в политике — власть, но постольку, поскольку она опирается не на принуждение, а на добровольное
вовлечение участников в политические действия, т.е. на политическую культуру.
В ходе символического взаимодействия (интеракцио-низма) индивид осваивает выработанные в обществе образы и смыслы, тем самым воспринимает мотивы и стремления других людей и формирует собственные. Возникает цепочка связей: стимул — знак — мотив — самосознание. При такой трактовке термин “интеракционизм” приобретает индивидуально-психологический смысл, обозначая процесс соотнесения индивида с большим или малым коллективом через подключение знаковых средств. При более широкой трактовке он может включать в себя такое важное измерение культуры в целом, как ее коммуникативная функция, обеспечивающая связь между различными горизонтальными и вертикальными группами, между поколениями, разными культурами и т.д.
Важной заслугой “интеракционистов” было изучение соотношения между символическими и функциональными сторонами социального процесса. Уже в этикете, представляющем собой изначально соединение функции социализации с символикой общения, возникает расхождение между почтительно аффективной символикой и реальным отношением. За внешними манерами, выражающими приязнь и почтение, могут скрываться нейтральные или прямо негативные отношения. И хотя этикет может способствовать поддержанию социально необходимого минимума приличий, они могут принимать характер лицемерия или скрытой внутренней враждебности.
Другим обычным примером подобного расхождения функции и символа служит принятая в образовании экзаменационная система или же защита диссертации, которую далеко не всегда можно оправдать с точки зрения целесообразности, так как ни то, ни другое не обеспечивает гарантии объективной оценки знаний. Но, несмотря на все содержательные нововведения, эти процедуры сохраняют свое внешнее символическое значение как знак признания в научном сообществе.
Динамика социального процесса может привести к тому, что либо функция, либо символ оказываются от мы, новой морали, новой литературы и искусства, новой интеллигенции и т.д.*.
Социологизаторство обычно становится идейно-теоретической базой различного рода левацких течений в Европе или странах других континентов в ходе развертывания идеологической борьбы против “буржуазной культуры”. В рамках неомарксизма и фрейдо-марксиз-ма или радикальной марксистской социологии реанимировалась дихотомия базисно-надстроечного подхода к культуре, при котором явления духовного порядка оказываются чистыми отражениями, не имеющими собственных основ в системе социальной регуляции**.
Марксистский подход к социологическому анализу культуры, конечно, не сводится к тем вульгарным интерпретациям, которые получили утверждение в ранних леворадикальных течениях или в более поздней официальной догматике. Важным достижением марксистских исследований стало глубокое раскрытие влияния способа производства на духовную жизнь общества, исторические сдвиги, происходившие в культуре в ходе изменения социальных отношений. Особое внимание в марксистских исследованиях уделялось влиянию классовых факторов на общественную мысль, борьбе трудящихся масс и передовых слоев за социальный прогресс. Вместе с тем в позднем марксизме широко утверждалось и признание за культурой самостоятельного реального содержания, заключающегося в развертывании гуманистических потенций культуры. К этому вопросу мы еще вернемся в гл. III.
• Очень поздний и “нормативный” пример такого подхода можно с полным основанием усмотреть в книге Л.Е.Кертмана “История культуры стран Европы и Америки в 1870 - 1917 гг.”, допущенной в качестве учебного пособия для вузов в 1987 г.
"См.: ДавыдовЮ.Н. Вульгарный социологизм //Современная западная социология: Словарь.- М., 1990.- С. 58-59.
Леворадикальное и авангардистское направления
В последние десятилетия стало влиятельным направление, ведущее глобальную социокультурную и социо-;>кологическую критику современного западного общества. Оно представлено такими именами, как Ч.Рейч, Т.Роззак, Г.Маркузе, Ю.Хабермас. Это прежде всего концепции, направленные против сложившейся социальной структуры и культуры, против институциональной науки. В них оспаривается совместимость науки и технологии с гуманистическими принципами и человеческими интересами. Основной их проблемой является отчуждение человека от общества, природы и самого себя. Вся сложившаяся культурная среда, включая саму социологию, рассматривается как средство социального контроля.
Господствующая в западном обществе культура, черпающая начало в иудео-христианской традиции и постньютоновской науке, считается основой потребительского отношения к окружающей среде и репрессивной по отношению к человеку. Выход из того тотального кризиса, в который, как предполагается, вползает не только западное, но и глобальное общество, мировая цивилизация в целом, представители радикальной социологии видят в духовном обновлении, которое создаст иное отношение человека к природе и другие отношения между людьми.
Как в нашей стране в период перестройки косной командно-административной системы, так и в других странах, которые сталкиваются с чрезмерной бюрократизацией общественной системы, возникает реакция общественного сознания, получающая отражение, в частности, в авангардистской критике бюрократизации и традициона-лизации культурной жизни. Для такого авангардистского представления о культуре не имеет значения система ценностей, сложившаяся в обществе как его культурное достояние, наследие и традиция. Все это может быть отнесено к “музеефицирующему” или “классикалистско-му” представлению о культуре как замкнутом космосе культурных значений и объектов.
Дополнением к нему, принципиально и функционально не отличающимся, являются патриотические конструкции духовности и народных традиций, утопии “почвы” и “крови”, обращение к “скифству” или “евра-зийству”, этнографически стилизованное и идеализированное крестьянство, простой люд. Сторонники такого подхода полагают, что культура находится в процессе постоянного изменения и смены своих форм. Попытки задержать эти перемены, навязать классические образцы и значения в качестве канонов приводят к замедлению культурного развития,эпигонству, тривиальному воспроизводству одних и тех же значений и образцов. Дополнением канонизированной классики становятся “секретарская” литература и искусство, создаваемые должностными лицами творческих организаций.
Сторонники авангардизма призывают устранить нормативную регуляцию культуры и перейти к релятивистской, перед которой ничто не обладает бесспорной ценностью. Они полагают, что золотой фонд литературы и культуры меняется, подчиняясь определенным социальным ритмам, и эти ритмы отменяют классикализм как “метафизическую значимость” непревзойденных образцов, обычаев, сакральных символов и т.д. Все эти “архаические традиции и культурные мифы” поддерживаются не столько общественным сознанием, сколько застойной частью духовной элиты, оторванной от социальной динамики.
Архаизирующему классикализму авангардисты противопоставляют реальную культуру, постоянно формируемую в процессах технологического и социального обновления общества. Именно эта культура позволяет широким слоям активного населения ориентироваться в меняющейся обстановке, понимать свое место в дифференцированной, изменчивой и противоречивой среде, формируемой рыночными отношениями, индивидуализацией участия, потоком инноваций и т.д.