Вхождение этносов в нацию не означает усвоения ими всей национальной культуры. Они лишь частично воспринимают духовную культуру нации, образуя свою субкультуру. Только с помощью конкретного анализа можно узнать, какие черты национальной культуры восприняты субкультурой данного этноса и каким образом осуществляется интеграция нации в целом.
Тем не менее различия между социальными группами внутри одной нации не распространяются на культурное достояние всей нации. Общность культуры присутствует в языке, а соответственно и в письменности, верованиях, символике, бытовой культуре, обычаях и т.д. Немалое значение имеет и межсоциальная диффузия культуры — как в классовых, так и в профессиональных или уклад ных аспектах, проникновение народной в аристократическую, городской в сельскую, оседлой в кочевую, столичной в провинциальную и наоборот.
По мере социального созревания общества в рамках национальной культуры происходит формирование таких форм общественной регуляции сознания, как право и мораль (отличающиеся от принятого обычая), искусство и литература (как самостоятельные сферы индивидуального творчества).
Национализм и история. Важным параметром измерения национальной культуры является история. На собственно этническом уровне время в основном сводится к постоянной повторяемости,связанной с чередованием природных, хозяйственных или человеческих циклов, или же к постоянно фиксируемому первоначалу, связанному с мифическим первопорядком. В национальном бытии временные рамки культуры раздвигаются за счет включения накопленного опыта и расширения циклов жизнедеятельности. Национальнаякультура включает в себя не только представления о возникновении данного народа и государства, но и память о расселении народа, его столкновениях с соседями, расцвете или, напротив, крушениях и катастрофах, постигших нацию.
Правда, эта память весьма избирательна. В общественном сознании фиксируются совсем не все, даже не крупные события, а лишь те, которые воспринимаются как образцы успеха или крушения. Политической культуре национального уровня присуще подчеркивание роли объединения как предпосылки прочности, силы и влиятельности нации, как залог ее расцвета. Единство связывается во многом с сильной властью, способной противостоять внутреннему расколу и внешним про
тивникам. Это представление возникает даже в условиях, когда нация лишена своей государственности и оказывается в подчинении и зависимости. Обретение государственной независимости в ходе национально-освободительного движения нередко находило идейное оформление в возрождении символики древних государств, даже если их этнический состав и территория не имели ничего общего или очень условно совпадали с современными образованиями.
В такого рода культуре власть во многом представляется в патерналистских символах, предполагающих покровительство всему народу, а не только господствующим классам. “Справедливая” власть обеспечивает привычную (т.е. сложившуюся в прошлом) меру солида-ризма и эгалитаризма, не допуская полного разрыва патерналистских связей. При соблюдении таких условий носитель власти наделяется особыми способностями и полномочиями. Но столкновение с реальной властью порождало в массовом сознании иной стереотип — государство как силу враждебную и угнетающую, а сферу власти как источник зла. Такое двойственное отношение к государству нередко проявляется в движениях протеста, руководствующихся идеей установления “хорошей власти”. Предполагается, что такая власть регулирует взаимодействие локальных культур различных регионов, местностей и субкультур различных социальных слоев. Хотя высокая культура, получающая выражение в праве, политической идеологии, литературе, искусстве, науке, в значительной мере создается в интересах господствующего класса, она становится выразителем общенационального начала.
Не следует забывать и про классовые следствия “культурного национализма”. Под прикрытием националистических идеалов и программ происходит усиление классовой дифференциации. Консервативный национализм замалчивает, отрицает или обходит стороной свидетельства таких процессов. Проводя идею единства интересов, “взаимодополняемости” разных слоев и групп, националистические идеологи стараются замаскировать процессы социального отчуждения. Более того, сам национализм превращается в средство создания новой иерархии, в которой привилегированные слои, выступающие от имени национального единства, преследуют свои собственные интересы и навязывают свою волю слоям, оказавшимся “в стороне”. Эти принципы охотно защищает и внутренняя буржуазия, вытесняющая в ряде стран инородные элементы из сферы торговли и производства, чтобы расширить свое влияние. В сфере управления нередко вытеснение иностранных кадров местными мало что меняет в характере отношений между бюрократически-управленческим аппаратом и народными массами. Пользуясь национализмом как прикрытием, вырастая на его фоне, привилегированные классы со временем отходят от него, оставляя его для “наружного” употребления, для формирования общественного мнения в случае осложнений для правящих классов внутри и вне страны.
Цивилизация как тип социокультурной общности
Всякая нация имеет свои пределы в социальном, территориальном и историческом планах. Относительная однородность в области культуры (при социальных различиях) противопоставляет ее другой национальной общности, в результате чего возникает сложная проблема налаживания межнациональных отношений как в политическом, так и в духовном плане. Уже в ранней истории возникают крупные межнациональные объединения, далеко превосходящие по своим параметрам нацию. Для обозначения этих объединений ученые использовали различные термины. Немецкий культуровед О.Шпенглер писал о “высоких культурах”. Американцы А.Кребер и Ф.Нортроп — соответственно о “культурных образованиях с высокими ценностями” и “мировых культурах”. Русский философ Н.А.Бердяев говорил о “великих культурах”, американский социолог П.Сорокин — об “обширных культурных системах и суперсистемах”. Привилось используемое А.Тойнби название “цивилизации”, хотя оно и было подвергнуто заметному переосмыслению.
Цивилизация как тип культуры имеет следующие характеристики. Она основана на всеобщей социокультурной связи индивидов и групп, создающей крупномасштабное единство в пространстве и времени. Эта всеобщность вытекает не только из товарно-денежных производственных связей. Всеобщую форму могут принимать и межличностные связи, опосредованные духовными факторами общественного производства (прежде всего, конечно, в мировых религиях).
Всеобщее, универсальное — одно из важнейших начал цивилизации, в рамках которой общество только и получает возможность полноценного преодоления различного рода партикуляризма, т.е. частностей. Всеобщность выражается через: а) формы духовности в идеях и учениях, в символике и ритуалах, значение которых выходит за рамки любых этнических, социально-классовых, политических и хозяйственных преобразований; б) в структурных принципах организации общества, которые охватывают всех членов макрообщности, хотя на разных условиях и отводя им различное место в структуре цивилизации; в) деятельность институтов и элит, способствующих поддержанию и реализации принципов универсальности, хотя и обеспечивая при этом особый статус и духовную привилегированность.
Создание всеобщности — длительный и сложный процесс, требующий огромной работы многих поколений. На высшем уровне общественного сознания он способствует формулированию тех идей, принципов и символов, которые превосходят все обычные и обыденные установки, представления и принципы любого локального уровня — утверждая некое возвышенное начало, доминирующее над всеми частностями. На массовом уровне всеобщность означает формирование устойчивой срединной культуры, ядра или же иерархии культурных уровней, что и обеспечивает определенное место всем значимым группам общества и элементам культурной регуляции. Тем самым образуется определенная система, имеющая некоторую целостность и органичность, способную адаптироваться к меняющимся ситуациям и вместе с тем поддерживать свою устойчивость.
Структура устойчивости может принять различный вид. Начальный уровень консолидации всякого общества во многом был связан с образованием государства как такого института, который призван воплощать общие интересы, взаимодействие и совместное существование различных групп и элементов. Именно возвышение государства над обществом, его сакрализация и придание ему особого статуса отражали эту тенденцию формирования сферы всеобщности. Как известно, зачастую это означало и особый статус той персоны правителя, который выступал воплощением государства. Культ вождя, фараона, “божественного” Кесаря, Императора, Президента в разные периоды и в разных обществах служил средством снижения уровня противостояния различных частей общества, хотя степень интенсивности культа варьировалась в зависимости от политической культуры и сложившейся в обществе ситуации.
Хорошо известна неизбежная ограниченность государства, подверженного противоречивым требованиям со стороны различных социальных сил и становившегося зачастую носителем особых интересов правящей элиты, этакратии, использовавшей власть как инструмент подчинения общества своей воле. Поэтому судьбы государства, даже воздвигавшего величественный культ и идеологию, неизменно оказывались эфемерными. Вместе с государством неизбежно рушился и связанный с ним культ. Имена Кесаря, Хосрова, Навуходоносора, Цинь Шихуана и других правителей разных времен и стран стали символами неудачных и тщетных претензий на всевластие, которое становилось выражением пагубного и корыстного своевластия.