2. Колонизация отдельных стран со сложившимися этносами, повлекшая за собой развитие экономических связей, путей сообщения, наоборот, стимулировала протекавшие этнические процессы (колонизация Вьетнама ускорила процесс формирования вьетнамской нации).
3. В результате колонизации произошло искусственное объединение различных этносов, далеких по языку и культуре (большинство стран Тропической Африки). Между этими этносами ранее не существовали прочные языковые контакты, и они стали осуществляться с помощью языка метрополии.
Колонизация не приостановила полностью процесса укрупнения существующих этнических общностей и распространения их культур, в частности, за счет ассимиляции крупными общностями более мелких. При этом ассимиляция через временное состояние билингвизма вела к монолингвизму и утрате родного языка.
Распространению некоторых культур способствовали также углубление экономических связей и усиление торгового обмена между разноязычными народами (малайская культура в обширном регионе Юго-Восточной Азии, суахили в Восточной Африке), потребность общения в районах сельскохозяйственного и промышленного производства, особенно в городах, прежде всего портовых, населенных разноязычным населением (волоф стал обиходным языком Дакара, где проживает более 30 этнических групп, а хиндустани — языком Калькутты, находящейся в бенгалоязычном районе Индии).
Распространение культуры, обусловленное торгово-экономическими контактами, как правило, не означало полную ассимиляцию и утрату родного языка целыми этническими общностями. Бикультурность формировалась лишь у отдельных представителей или узких со
циальных прослоек таких общностей и не имела тенденции к расширению.
Даже политика прямого управления не привела повсеместно к низведению широко распространенных культур до уровня семейно-бытовых. Культуры оказывали разную сопротивляемость, и это впоследствии проявилось в том, что в некоторых из них быстро и с большой легкостью язык метрополии был вытеснен из всех сфер общения и заменен автохтонными (вьетнамский, корейский). Другие языки не смогли так быстро заменить язык метрополии (Кампучия). Разная сопротивляемость культур не может быть объяснена только разной длительностью колониального господства (Корея — 36, Вьетнам — 60, а Кампучия — 67 лет). По-видимому, это зависит от того, что колониальные захваты совпали с различными стадиями национальной консолидации, становления национальных культур.
Политика прямого, а отчасти и косвенного управления накладывала ограничения на автохтонные культуры (запрещая применение местных языков в высших звеньях колониального управления), вела к сужению диапазона их функционирования и замедляла их развитие. В результате эти культуры после освобождения оказались не готовыми обеспечить совместное общение из-за бедности и недостаточной дифференциации. В период борьбы за национальную независимость в колониальных странах происходит консолидация антиколониальных сил, включающих все этнические общности и все их классы и социальные слои.
Обоснования духовной колонизации. Вплоть до XIX в. в духовных отношениях Запада с другими народами преобладали религиозные критерии. Нехристианские народы рассматривались как уступающие Европе н духовной иерархии. Индийский ученый К.М.Паниккар к книге “Азия и господство Запада” писал: “Деятельность христианских миссионеров был связана с экспансией империализма... Насаждавшаяся ими идея превосходства не только христианства, но и европейской цивилизации, их претензия на воплощение в учении христианской церкви полной и окончательной истины, исключающей правомерность других культур, вызывала от рицательную реакцию. Азиатские народы не приняли идею культурного превосходства Запада”*.
Секуляризация, охватившая Европу в XIX в., утверждает расовый критерий. Он был направлен против негроидных и азиатских народов и получил обоснование в “науке о расах”. Р.Киплинг и другие европейские литературные мэтры колониальной эпохи дали необходимое для формирования сознания колониальной буржуазии образное воплощение идеи превосходства белого человека над выходцами из неевропейских культур.
Но эволюция колониальных режимов допускала возможность европейски образованным представителям других рас и религий примкнуть к цивилизации. Под ней опять-таки подразумевалась именно европейская. Она считалась носительницей прогресса в отличие от всех других культур и независимо от степени их развития. Это подавалось так: цивилизованность не имеет своим критерием цвет кожи. Любые народы могут стать цивилизованными, если в процессе своего культурного развития откажутся от национальных традиций. Такая политика привела к созданию вестернизованной элиты, которая оказалась в духовном плену у Запада.
Критерии ^цивилизованности^. Вплоть до крушения колониальных режимов европейски понимаемая цивилизованность служила целям экспансии западных держав (к которым потом присоединились США и Япония) в “нецивилизованные” страны для обоснования получаемых преимуществ в торговой, политической и культурной сферах.
Важное обстоятельство заключалось еще и в том, что такая “цивилизованность” утверждалась вопреки принципам, которые долгое время существовали в Китае, Индии, Японии и Османской империи. К началу XX в. сложились следующие критерии принадлежности страны к цивилизованному обществу:
1. Государство должно гарантировать основные права:
на жизнь, достоинство, частную собственность, а также свободу передвижения, торговли и воспроизводства прежде всего для иностранцев европейского происхождения.
• Panikkar К. Asia and Western Dominance.- L., 1954.
2. Государство должно управлять своей территорией через достаточно эффективную административную систему.
3. Государство создает условия для регулярности дипломатических и информационных связей.
4. Цивилизованное общество утверждает гуманные нормы общественной жизни: не допускается самосожжение вдов, полигамия и рабство.
На первое место выдвигались свобода торговли и пе-редвижения. Именно к этим практическим соображениям сводился смысл европейского “универсализма” колониального периода. Хорошо известно, насколько решительно, всеми мерами (вплоть до войны) утверждали западные державы требование открыть “варварские” страны, т.е. обеспечить в них доступ товаров, которые были не только предметом потребления, но и средством при-* вязать эти страны к интересам метрополий. Товар стал воплощением рыночной цивилизации.
Второй критерий, вытекавший из первого, сводился к требованию соблюдения законов, обеспечению свободы и безопасности, прежде всего для торговцев. Он распространялся также на миссионеров, следовавших за ними по пятам и содействовавших обращению “варваров” в христианство, а соответственно и гарантированному потреблению новых товаров.
Остальные критерии утверждали универсализм европейских норм, их распространение в качестве законов на весь мир, на все “неразвитые” расы и народы. “Нецивилизованные” должны были постепенно приобщаться к новому образу жизни и его принципам, в чем и состояла “цивилизаторская миссия” Запада.
В начале XX в. Европа считалась политическим и культурным центром мира, и выдвинутые ею критерии цивилизованности стали основой принятия других стран в международное сообщество. Даже постепенное допущение в него некоторых неевропейских стран (Японии, Турции, Сиама) происходило при сохранении непререкаемости европейских критериев. По отношению к остальным признавалось вполне оправданным и законным вооруженное вмешательство, навязывание неравноправных договоров. Получила оправдание система протекторатов и колоний. Воздействие колониализма на культуру покоренных стран. Провозглашаемые колониализмом идейные принципы не соответствовали его же собственным реальным действиям. Внешний фасад колониализма украшали призывы приобщения к христианству, достижениям разума и цивилизации. Но за идеологизированной оболочкой скрывались грубые материальные интересы. Демагогия прикрывала насилие, алчность, расовое высокомерие по отношению к подчиненному населению. Реальность колониальных завоеваний, подавления освободительных движений, империалистических войн превращала понятие “цивилизация” в риторический оборот и дипломатический ритуал.
Разоблачение формализма колониального права как фактического бесправия стало важной задачей первых поколений азиатских и африканских национальных деятелей разных направлений. Но если умеренные стремились способствовать преодолению негативных сторон колониализма и утверждению цивилизации в рамках правосудия, то радикально настроенные повели решительную борьбу не только против колониализма, но и за национальное возрождение.
Колониальная эпоха в целом оказывала противоречивое воздействие на все сферы общественной жизни, в том числе на общественное сознание. Вводя прямо или косвенно элементы современности, колониализм вместе с тем приводил к разрушению прежних перспективных социальных и духовных начал в самих колониях или же к прямому насаждению традиционализма.
Так, в Индии с конца XVIII в. английские власти содействовали применению шариата для мусульман и кодекса норм, содержащихся в “Дхармашастрах”,—для индусов. Были призваны на помощь британские академические круги, которые переводили с санскрита “Законы Ману” и сборники древнеиндийских классических законов XI—XII вв. Контролируемые англичанами суды, обложив себя древними текстами, навязывали взятые из них законы в ущерб сложившемуся обычному праву. Даже там, где религиозные ученые пандиты и улемы проявляли гибкость и шли на компромисс, английские судьи, во всеоружии оксфордской индологии или исламистики, оказы-