По мнению советника отдела проблем социальной политики Аналитического управления Аппарата Совета Федерации В.Н. Савельева, «наша страна стала интеллектуальным донором для развитых стран». Основная масса научной эмиграции из России приходится на европейские страны.
В докладе Савельева содержатся следующие данные: «В 1998 году “утечка мозгов” из России привела, согласно оценке ЮНЕСКО, к потере не менее 30 млрд. долларов США. Косвенные потери от эмиграции научных кадров из Рос-сии по разным подсчетам, в том числе по методикам ООН, составляют от 30 до 50 млрд. долларов в год. Это значительно больше, чем прямой вывоз капитала из страны»[65].
Почему так произошло? Для многих российских ученых и высококвалифицированного персонала, обслуживающего научную отрасль, отъезд за рубеж часто является единственной возможностью сохранить свое профессиональное увлечение и квалификацию, решить свои финансовые и со-циальные проблемы.
Еще один из распространенных каналов «утечки российских умов» – это работа по долгосрочным контрактам за рубежом. Статистики точной здесь нет, но примерно известно, что не менее 20% ученых и сотрудников РАН работает за рубежом. Известно, что тысячи молодых ученых, повышая свой профессиональный уровень за рубежом, осознают, что в России шансов на научную карьеру у них не много. Социологические опросы показывают, что от общего числа стажеров и студентов, обучающихся за рубежом, только 10 – 15% планируют вернуться обратно в Россию[66].
Далее. Разница в оплате труда деятелей науки в нашей стране и в современных развитых странах мира отличается в среднем в 25 раз, материально-техническая база научной отрасли также весьма существенно отличается. В нашей стране каждый десятый ученый живет за чертой бедности, 50% ученых могут позволить приобретать себе только самое необходимое и только 8% заявили, что их доход позволяет делать незначительные сбережения на «черный день». Данные социологических опросов показывают, что каждый пятый ученый отметил падение престижа и общественного уважения к их труду, 12% указали на то, что коммерциализация науки и образования осуществляется в ущерб качеству[67].
Основная «утечка умов» до сих пор наблюдается внутри страны. По косвенным оценкам около одного миллиона бывших работников научной отрасли с начала 1990-х годов стали заниматься ме-нее квалифицированной работой в других отраслях экономики. Большинство из них на сегодняшний день существенно утратили свои профессиональные качества и, если ситуация не изменится, в скором времени будут окончательно потеряны для науки[68].
Чиновники и ректоры вузов утверждают, что во второй половине 2000-х годов поток эмиграции ученых из России удалось значительно остановить. Некоторые даже возвращаются домой. Возможно, это и так – исчерпывающей статистики по проблеме нет. За последние годы власти удалось стабилизировать экономику страны. Постепенно начали увеличиваться зарплаты и иные стимулирующие выплаты. Так, за наличие ученой степени кандидата наук вузовский работник теперь получает три тысячи рублей в месяц дополнительно к зарплате, а за доктора наук – семь тысяч. Для профессоров и доцентов предусмотрены другие стимулирующие выплаты. Но деньги нужны и на усовершенстование материально-технической базы. Из госбюджета образовательным учреждениям на это дают очень мало средств, заставляя исследователькие группы участвовать в различных конкурсах на получение грантов. Они выделяются практически по всем отраслям науки.
Отечественная наука в последнее десятилетие ХХ века не предлагала новых масштабных проектов, которыми можно было заинтересовать общественность и мотивировать молодежь идти в эту сферу деятельности. По мнению экспертов, эта причина также сыграла свою роль в потере авторитета ученого в обществе. Молодежь в эту область деятельности идет неохотно.
Например, по данным Министерства образования и науки Российской Федерации, профессию ученого во второй половине 2000-х годов считали привлекательной 9% молодых людей и лишь 3% выпускников вузов шли в науку. «Это совсем не мало, – считает профессор М.Г. Гольдфельд, – в популяции и не может быть большей доли людей, пригодных для занятий наукой. Хуже, что, независимо от отношения к науке, большинство молодежи видит свои перспективы не на родине, а за рубежом. По данным председателя Сибирского отделения академии Николая Добрецова, около 70% студентов Новосибирского университета намерены, получив диплом, уехать за границу. Опрос, проведенный в 2003 году среди выпускников МГУ, показал, что среди студентов, собирающихся посвятить себя научной деятельности, немногим более половины (56%) связывают свое будущее с отечественной наукой. В то же время не более 15% из 3200 российских вузов готовят специалистов, квалификация которых удовлетворяет мировым стандартам[69].
В 1998 году специалисты исследовательского центра «Истина» провели опрос 209 студентов старших курсов пяти московских вузов технического, естественного и гуманитарного профиля с целью выявления сложившихся у студентов имиджи трех объяктов – науки как некоего социального феномена, мировой науцки и современной российской науки.
Представления респондентов о науке «вообще» определялись по тому, как они заканчивали фразу «В моем понимании наука – это…» Было получено 159 содержательных ответов. По мнениюю абсолютного большинства опрошенных, самый неблагоприятный для российской науки период – 1990-е годы. Причины плохого финансирования, «утечки умов», падения интереса к научной работе и престижа профессии ученого, устаревания оборудования, невозможности реализовать результаты исследований и разработок лежат, как полагают респонденты, в общем экономическом развале, а главное – отсутствии интереса государства к научной сфере. Вместе с тем была названа и такая причина: «неумение научного сообщества обеспечивать себя материально».
Вот как распределились ответы на закрытый вопрос (с предложенными альтернативами): «С чем ассоциируется у вас понятие «современная российская наука?». Бедность, кризис, нищета, надостаточное финансирование, «утечка умов» – 47%; конкретная область исследований, практических пррложений НИОКР (научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок. – Р.Б.) – 21%; энтузиазм, самоотверженность ученых – 9%; медленное развитие, застой, регресс, отставание – 7%; высокий интеллект, талант – 7%; отсутствие практической реализации – 4%; развитие, успехи – 3%, имена ученых – 2%.
Студентов также попросили образно охрактеризовать состояние российской и мировой науки. Вот какие ответы были получены. Российская наука охарактеризована так: «через тернии – к звездам»; «животное когда-то было сильным и красивым»; «деревянная ладья»; «есть идеи и мозги, мало оборудования»; «много умов, но нет денег»; «топор и лопата»; «умная, но голодная старость»; «реактивная ракета без топлива»; «Золушка»; «умирающий лебедь»; «спящая красавица».
В то же время ребята о мировой науке отозвались гораздо положительнее: «стабильность и доход»; «большое дерево в плодотворном саду»; «корабль»; «динамика»; «прогресс»; «нет своих мозгов, но есть много денег»; «престиж»; «волшебник»; «приготовившийся к прыжку парашютист»; «локомотив без тормозов»[70].
Напомним, это данные 1998 года. Проводились ли подобные исследования в 2000-х годах – неизвестно. Было бы интересно сопоставить мнения.
А вот согласно результатам опроса общественного мнения, в США в 1989 году в списке наибо-лее престижных профессий ученый занимал второе место после врача, опережая инженера, министра, архитектора, юриста, банкира, бухгалтера, бизнесмена. Самое удивительное, что и в 2005 году, то есть спустя почти 20 лет, показатель престижности профессии учено-го остался в США на том же уровне: ученые и врачи пользовались одинаково большим уважением у 52% опрошенных. Аналогичный опрос проводился в 2001 году в странах ЕС. Вот его результаты: профессию врача считают престижной – 71% опрошенных, ученого – 45%, инженера – 30%[71].
Таким образом, данная ситуация привела к наблюдаемому сейчас социологами безразличию большинства россиян к современным научным изысканиям и разработкам. С точки зрения обывателя, сейчас созданы и доступны потребителю практически все технические устройства и аппараты для облегчения условий жизни человека. Редко кому интересно, чем занимается российская или мировая наука на данном этапе. По словам экспертов, подобная практика существует и в других странах мира.
Снижение в российском обществе популярности научной журналистики. Распространение научных знаний оказалось вытесненным на периферию общественного внимания многочисленными развлекательными, массовыми, изданиями. А ведь, по словам редактора приложения «Независимая газета-Наука» Андрея Ваганова, «Снижение престижа науки и профессии ученого (хотя, строго говоря, это не одно и то же) произошло за исторически кратчайшее время. Одновременно упали и тиражи научно-популярной литературы. К началу 70-х годов в отечественных академических и отраслевых институтах работало более 33% всех научных работников мира. На 10 тысяч человек, занятых в народном хозяйстве СССР, тогда приходилось около 100 научных работников, в США – 71, в Великобритании – 49. Еще в не таком уж далеком 1981 году выпуск научно-популярной литературы в СССР составлял 2451 наименование общим тиражом 83,2 млн экземпляров. Впечатляет и динамика роста тиражей: в 1940 году – не выше 13 млн экземпляров; в девятой пятилетке (1971-1975) – около 70 млн ежегодно. Но, самое удивительное, – миллионные тиражи раскупали!»[72]