Основную массу конкистадоров представляли в основном идальго, которые привыкли зарабатывать себе на жизнь военным делом, поэтому было не так сложно убедить их в том, что они следуют божественному провидению. Тем более что эти идеи умело, проповедовали им как деятели духовной культуры, так и высшие военоначальники.
В своей работе Лас Касас не находит место каким-либо сомнениям относительно полноценности аборигенов Америки, для него они прежде всего люди, а потом уже инаковерующие. Поэтому он и отстаивает неотъемлемое право народов Нового Света быть хозяевами своей земли. Он не видит ничего величественного в действиях завоевателей: «Победы, одержанные Васко Нуньесом над индейцами, нагими или едва прикрытыми травой, были не более великим подвигом, чем побоище, учиненное в курятнике» (III, 52). То, что Касас не упоминает в своей работе о жертвоприношениях, объясняется тем, что он прибыл на континент позже, когда влияние и запреты европейцев были довлеющими.
На первых парах индейцы встречали испанцев как высших существ, посланных им богами для оказания помощи. Тем более что среди индейских поверий часто бытовала легенда о пришествии «спасителя», в белом облачении посланного божеством, которыми становились для индейцев монахи, сопровождавшие корабли. Но по мере развития событий и деятельности прибывших открывались их истинные намерения, и первоначальные интерпретации сходили на нет. Конкистадоров стали считать карой посланной богами, находя множество причин, обоснований неправильной жизни, которую якобы вели индейцы. Сознание индейцев отличалось непроницаемым мифологизмом – они способны были воспринимать происходящее как часть легенды. Ведь индейцы мифологизировали не только неизвестные им феномены (конь, оружие и т. п.), но и сам факт появления чужеземцев. Не только техническое превосходство, но и факт мифологического восприятия помогли победить европейцам.
Жестокость, с которой действовали завоеватели, вызывало трудности в сфере восприятия истиной христианской веры, проповедываемой монахами миссионерами. Миссионеры старались объяснить существование единого бога на земле, как для индейцев, так и для испанцев. При этом у индейцев возникал правомерный вопрос: «Почему бог испанцев сильнее того бога, которого предлагают нам миссионеры, так как этот бог не может защитить нас?». Именно поэтому Лас Касас ставит в вину конкистадорам то, что они своими действиями препятствовали христианизации населения, а в дальнейшем совсем исказили представления индейцев об истинном христианском боге. Своими безграничными желаниями обогащения за счет золота они заставили аборигенов думать, что богом для них является именно оно (золото). Лас Касас сам был свидетелем этого и позже написал: «При нем (индейце – Б.А) была пальмовая корзина, которая на том языке зовется «хаба», наполненная доверху золотом, и сказал Хатуэй: «Взгляните, вот божество, которому они служат и поклоняются и которого повсюду ищут; они терзают нас, преследуют, из-за него погубили наших отцов, и братьев, и все наше племя, и наших соседей, и лишили нас всего, что мы имели, из-за него они ищут нас и не дают нам покоя. А потому, давайте устроим празднество и пляски, чтобы, когда придут христиане, это их божество приказало им не причинять нам зла» (III, 18).
Негативное влияние оказывал тот факт, что Лас Касас был одним из немногих, предлагавших идеи мирного и постепенного приобщения индейцев к евангельским нормам. Эти идеи испанское общество того времени не способно было воспринять и перенеси на индейское население. Оппонентами по этому вопросу ему выступали известный доктор теологии, придворный хронист короля Карла V – Хуан Хинес де Сепульведа, который оправдывал захватнические войны в Америке и доказывал их совместимость с христианской религией. Его доктрина заключалась в том, что, признавая природность индейцев он, одновременно считал, что они пребывали вне культуры и признавал правомерным порабощение одних другими. А также епископ де Фонсека, который считал войну испанцев против индейцев «умиротворением» для последних и всячески препятствовал деятельности Лас Касаса.
Немаловажным фактором, препятствовавшим распространению христианства, было то, что испанцы, прибывшие в Америку, получили даровую рабочую силу в огромных количествах. Индейцы воспринимались как рабочий скот, поэтому, когда они не могли трудиться, от него избавлялись как от ненужного груза. Именно поэтому испанское население в колониях так негативно восприняло зарождавшуюся деятельность монахов-миссионеров, проповедовавших христианские нормы и свободы, как для испанского, так и для индейского населения. Показательным примером являются случаи гонений на монахов-доминиканцев за их проповеди со стороны рабовладельцев, которые не хотели расставаться со своими привилегиями.
Такая ситуация сохранялась до тех пор, пока не была налажена постоянная связь и взаимная информированность между Америкой и Испанией, пока не была создана централизованная система управления колониями. Это произошло во многом благодаря деятельности монахов, которые информировали корону о действительных бедствиях и нуждах населения. Здесь стоит отметить роль самого Лас Касаса, который в течение всей жизни находился в состоянии борьбы за права индейцев. Я могу предположить, что нынешняя Мексика – самая католическая из стран Латинской Америке, обязана этим ему. По крайне мере истоки к этому были заложены во время пребывания Касаса на посту епископа Мексики.
Многие исследователи продолжают споры и дискуссии по вопросу положительных и отрицательных последствий колонизации. Эта тема была актуальна при функционировании колониальной системы и осталась таковой после ее отмены. На основе истоков заложенных в 15-16 веках проследить трансформацию антиколониальных либеральных идеологий от начала колонизации до распада колониальной системы.
Ессейское движение, как альтернатива традиционному иудаизму
Галаган Валентина
В данной работе мной будет рассмотрено еврейское движение Второго Храма – секта ессеев, как направление внутри иудаизма, критикующее позиции традиционного священства подвергшегося эллинизации. Сразу же стоит оговорить важный момент, я не буду поднимать вопрос об идентификации секты ессеев и Кумранской общины. Этот вопрос ученое сообщество решает с момента обнаружения кумранских рукописей, то есть с 1947 года, и четкого ответа до сих пор не получено. Я же не располагаю достаточно ни источниковой, ни языковой базами, поэтому эти две секты будут мной рассмотрены в целом, как ессейское движение.
Появление ессейского движения, впрочем, как и других сект связано с событиями, происходящими в Иерусалиме, в Храме. После того как начался процесс эллинизации, и Храм и избранный город считались населением «оскверненными», и отождествлялись с «нечестивым священством». Это привело к диссонансу в обществе, к поиску выхода из сложившейся ситуации, а соответственно и к образованию религиозных движений. Перед членами сект встает задача сохранения традиции при невозможности сохранения храмовой службы, и ведения привычного образа жизни.
Жизнь Кумранской общины, поселившейся в пустынной местности на северо-западном побережье Мертвого моря, протекала между двумя крупными народно-освободительными движениями – от Маккавейской войны(164-141 гг. до н.э.) против династии Селевкидов до Иудейской войны, или антиримского восстания(66 – 73 гг. н.э).
Все сведения, которые нам известны об ессейском движении, мы получаем из рукописей, найденных в пещерах вдоль западного побережья Мертвого моря. Кумранские рукописи освещают социальные отношения, быт и идеологию оппозиционной секты, уединившейся в пустыне и жившей там, на коллективистских началах (II в. до н.э. – I в. н.э.). Сведения о движении сохранились и в трудах античных писателей I в. н.э.: иудейского философа Филона Александрийского, римского ученого Плиния Старшего и иудейского историка Иосифа Флавия. На основе этих источников мы можем реконструировать жизнь еврейской секты в пустыне.
Поселившись в Иудейской пустыне, Кумранская община предприняла попытку осуществления смелой социальной утопии – организацию коллективистского строя жизни. В чем же это проявлялось? Основными признаками организации являлись общность имущества, обязательный совместный труд и коллективный быт, отказ от богатств, умеренность и ограниченность в потребностях. «Целью вступления в общину они считали отделение от сынов тьмы, от людей зла и кривды, от царства Велиала, и создание в пустыне скрытого от постороннего взора, сугубо замкнутого религиозного и трудового коллектива, который будет деятельно готовить себя к «последним дням» и решительным сражениям с лагерем тьмы»[3]. В Уставе общины четко проговаривалось, что придя в общину, человек приносил с собой свои знания, свою силу и все свое имущество. За этим следовали и совместные трапезы – «…вместе будут питаться, вместе совещаться». Очень строгими были условия отбора и приема новых членов общины. Каждый вновь вступающий подвергался проверке (внутреннее совершенство и преданность основам учения общины), затем проходил двухлетний испытательный срок, во время которого его имущество еще «не смешивалось» с имуществом общины. Лишь после неоднократной и всесторонней проверки новичков они решением общего собрания зачисляли в полноправные члены общины, их имущество «смешивалось», т.е. поступало в распоряжение общины, а сами они начинали принимать активное участие в общинной жизни. За сокрытие части имущества от общины при вступлении в нее виновный наказывался лишением части рациона, от ¼ до ½. За всякое иное нарушение предусматривалось отлучение из общины на тот или иной срок. За тяжкое преступление еврей изгоняется вовсе. Сутки кумранитов заполнялись обязательным совместным рудом. В отрывке из не дошедшего до нас произведения Филона, сохраненном историком церкви Евсевием Кесарийским (IV в. н.э.) говорится: «За привычную работу они принимаются еще до восхода солнца и оставляют ее только после заката, сохраняя при этом здоровье не меньше тех, кто участвует в гимнастических состязаниях… Ежедневно питаясь вместе. За общим столом, они радуются одному и тому же, будучи сторонниками малых потребностей и отвергая расточительность, как болезнь тела и души».