В 1935 году Цветаева с сыном возвращается на Родину в СССР. В августе 1939 – арестована Ариадна, в октябре – муж.
Марину Ивановну многие боялись и избегали с ней встречаться. Книгу, которую она готовила к печати, объявили формалистической и непонятной советской молодежи. Она создавала произведения великолепной поэтической мощи, которые, конечно, ни в какое сравнение не могут идти с ее первыми сборниками. Но чем многостороннее, богаче и ослепительнее раскрывался ее уникальный художественный талант, тем тяжелее и прочнее опускалась над нею, живою и страстною, холодная плита молчания и забвения.
«…Я здесь оказалась более чужой, чем там. Мужа забрали, дочь забрали, меня все сторонятся. Я ничего не понимаю в том, что тут происходит, и меня никто не понимает. Когда я была там, у меня хоть в мечтах была Родина. Когда я приехала сюда, у меня и мечту отняли…», - пишет Марина Цветаева.
В эвакуации в Елабуге 31 августа 1941 года в состоянии душевных переживаний заканчивает жизнь самоубийством.
3. Тема поэта и поэзии
Тема творчества – одна из основных в стихах и Марины Цветаевой и Анны Ахматовой.
«Ни на какое другое дела своего не променяла бы», - признавалась Цветаева.
Для Цветаевой в ее стихах превыше всего был смысл. Не жалея их, не дорожа их плавностью, она безжалостно резала строку, усекала стопы, резко – с помощью тире – отбрасывала слово вверх. Иногда, наоборот, плавно замедляла бег строки, почти останавливала ее. Она добивалась, чтобы смысл выступал в сияющей и прямой обнаженности. Но, при всём этом, музыка стиха не терялась, она, подчиненная смыслу, преображалась.
«…Музыкально – смысловое естество не исчезало, а превращалось в резко индивидуальную музыку поэта – композитора Цветаевой…» Семен Бучкин.
В одной из своих статей она предложила «ключ» к творческому своеобразию - разделение «поэтов с историей и поэтов без истории». К первым Марина Иванова относила Пушкина и Маяковского, и, по логике дальнейшего сопоставления, себя. Ко вторым – Лермонтова, Пастернака, Ахматову. Талант первых всю жизнь изменяется, и временами – до непохожести. Вторые же… «О поэтах без истории можно сказать, что их душа и личность сложились еще в утробе матери. Им не нужно ничего узнавать, усваивать, постигать – они уже всё знают отродясь». Это сказано метафорично, мысль по - цветаевски заострена до парадокса. Но, она удачно передает раннюю мудрость, бездонную афористичность двадцатилетнего Лермонтова, двадцатитрехлетней Ахматовой.
Ахматова начала писать рано, в 11 лет.
Её ранняя лирика представлена сборниками «Вечер» (1912), «Четки» (1914), «Белая стая» (1917). «Четки» выдержали девять, «Белая стая» - четыре издания. Ошеломляющий читательский успех подтверждает цветаевскую мысль: «Раннее уже было зрелым».
Наше священное ремесло
Существует тысячи лет...
С ним и без света миру светло…
А. Ахматова
Живя в грозное время, невзирая на бытовые неурядицы и трагические события личной жизни, буквально преследовавшие их, они видели смысл своего существования в служении поэзии.
«Стихи есть бытие», - так утверждала Марина Цветаева.
Моею музой оказалась мука
Она со мною кое-как прошла
Там, где нельзя, там, где живет разлука,
Где хищница, отведавшая зла. А. Ахматова
Но где же на календаре веков
Ты, день, когда скажу: «Не до стихов!».
М. Цветаева
Созидательницы шедевров любовной лирики, страстные, увлекающиеся натуры, они неизменно превыше всего ставили возможность заниматься любимым ремеслом.
Что страсть – старо.
Вот страсть! – перо
М. Цветаева
«Человеком чувствую себя только с пером в руке», - писала Анна Ахматова незадолго до смерти, когда больничная койка всё чаще заменяла ей письменный стол.
Обе имели своё представление о природе творчества.
Каждая книга стихов Ахматовой - лирический роман. Можно проследить разработку образующих его повествовательных линий, можно говорить о композиции стиха, вплоть до соотношений его отдельных персонажей. «При переходе от одного сборника к другому мы испытываем характерное чувство интереса к сюжету – к тому, как разовьется этот роман», - Б. Эйхенбаум.
Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах всё может быть некстати,
Не так, как у людей.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
А. Ахматова
Стихи растут, как звезды и как розы,
Как красота – ненужная в семье.
А на венцы и на апофеозы –
Один ответ: - Откуда мне сие?
Мы спим – и вот, сквозь каменные плиты,
Небесный гость в четыре лепестка.
О мир, пойми! Певцом – во сне – открыты
Закон звезды и формула цветка. М. Цветаева
4. А.С.Пушкин в творчестве Ахматовой и Цветаевой.
Огромное влияние на развитие поэзии серебряного века оказало обаяние личности А.С. Пушкина, его гуманистическая философия, высота нравственного идеала.
М.И. Цветаева и А.А. Ахматова внесли значительный вклад в исследование его поэзии. У каждой из них есть свой Пушкин.
Для Цветаевой он – первая любовь и вечный спутник, с которым она постоянно сверяет своё чувство прекрасного, своё понимание поэзии.
В мемуарном очерке «Мой Пушкин» Цветаева рассказывает о том, как девочка, которой было суждено самой стать великим поэтом, открыла для себя Пушкина. Она брала у него «Уроки смелости. Уроки гордости. Уроки верности. Уроки судьбы. Уроки одиночества». При всем преклонении перед гением Пушкина любовь ее была абсолютно лишена рабской зависимости: «Пушкинскую руку жму, а не лижу…».
Мы помолчали бы оба – не так ли? –
Глядя, как где-то у ног,
В милой какой-нибудь маленькой сакле
Первый блеснул огонек.
И – потому, что от худшей печали
Шаг – и не больше! – к игре,
Мы рассмеялись бы и побежали
За руку вниз по горе.
«Встреча с Пушкиным» М.И.Цветаева.
В этих ранних стихах почти всё идет от книжного романтизма, и сам Пушкин для юной Цветаевой больше повод, чтобы рассказать о себе, как сама она
по - пушкински мятежна и своевольна.
Находясь в эмиграции, в канун столетней годовщины со дня гибели А.С. Пушкина, Цветаева переводит его стихи на французский язык. По признанию современников, в этих переводах она достигла высочайшего мастерства и тем самым во многом способствовала тому, чтобы гениального русского поэта узнали в Европе.
В 1937 году она написала эссе «Пушкин и Пугачев», в которое вложила свои заветные мысли об искусстве.
В цикле «Стихи к Пушкину» Цветаева утверждает своё кровное неразделимое духовное родство с Пушкиным. Родство по ремеслу и вдохновению. Ей бесконечно близки независимость, мятежность, бунтарство, бескорыстное служение поэзии «умнейшего мужа России».
Отношение Марины Цветаевой к Пушкину совершенно свободное, как к единомышленнику, товарищу по цеху поэтов. Ей ведомы и понятны все тайны пушкинского ремесла – каждая его скобка, каждая описка. Она знает цену каждой его остроты, каждого слова.
«С тех пор, да, с тех пор, как Пушкина на моих глазах на картине Наумова – убили, ежедневно, ежечасно, непрерывно убивали всё моё младенчество, детство, юность. Я поделила мир на поэта и всех и выбрала – поэта, в подзащитные выбрала поэта: защищать - поэта - от всех, как бы эти все ни одевались и ни назывались». («Мой Пушкин»).
Пушкин в понимании Цветаевой был тем чистым родником, из которого черпали творческую энергию русские поэты всех поколений - от Лермонтова до Блока и Маяковского. Для нее он был самый «вечно современный Пушкин», всегда оставался лучшим собеседником, советчиком.
Оригинальным исследователем пушкинского творчества была и Анна Ахматова. Ее царскосельское детство было окутано воздухом русской поэзии и культуры. В Царском Селе впервые она различила «еле слышный шелест шагов» «смуглого отрока» и с тех пор не расставалась с ним никогда.
У Пушкина она училась подлинности и простоте поэтического слова, великой любви к России. В глубоко поэтическом, хотя и написанном прозой, «Слове о Пушкине» она говорит о нем, как о национальной святыне, как о поэте, преодолевшем время и пространство.
В исследовании о «Каменном госте» Ахматова утверждает, что именно Пушкин сформировал нравственный идеал Русской литературы, проложил «столбовую дорогу…по которой шли и Толстой и Достоевский».
«Пушкиниана» Ахматовой длилась около полувека, наделенная поразительной, почти вещей интуицией, она проникала во все тайны пушкинского ремесла, глубоко понимала психологию его личности. В юности она задорно и дерзко бросала вызов царскосельской статуе: