И дальше мы узнаем о юном Пацидии - Лейбнице, что для него источником радости было познакомиться с творениями древних авторов, которых он до того знал лишь по именам - с Цицероном, Сенекой, Плинием, Геродотом, Ксенофонтом, Платоном, историками времен Римской империи, многими отцами церкви, писавшими на латинском и греческом языках. Мальчик читал их, руководясь некоей внутренней потребностью, и наслаждался удивительным разнообразием содержания.
Школьное учение шло своим чередом: в четвертом классе обучали арифметическим действиям («счету»), в третьем начиналось изучение греческого языка. Второй классе (secunda) был двухлетним (1657 —1659 гг.). Это был класс риторики, красноречия, и здесь Лейбниц приобрел репутацию поэта. Первый класс (prima) тоже был двухгодичным (1659-1661 гг.), и в нём основным предметом была логика, главным образом Аристотелевская логика силлогизма.
Закончив школу, в 1661 г. пятнадцатилетний Готфрид Вильгельм стал студентом Лейпцигского университета не только de jure, но и de facto. Он поступил: на философский факультет, игравший роль подготовительного для юридического, богословского. Стать в пятнадцать лет студентом не было в те времена чем-то исключительно редким, философский факультет был прямым продолжением хорошей средней школы, которую закончил Лейбниц. Но за те четыре семестра, которые провел Лейбниц на философском факультете, он прошел большой путь.
Студенты изучали в течение двух лет историю, философию, древнееврейский язык, латинских и греческих авторов, математику. Профессору математики Кюну вряд ли можно отвести место в истории интеллектуального развития самого выдающегося из его студентов. Кюн разъяснял слушателям «Начала» Евклида, вероятно, не в полном объеме. Считают, что учебником служили «Начала» в издании Христофора Клавия на латинском языке с обширными пояснениями. Также как и в Nikolai-Schule способности и успехи Лейбница продолжают вызывать удивление наставников. Уже в декабре 1662 г., в шестнадцать лет, Лейбниц получает первое ученое звание -он бакалавр философии, что отвечало примерно гимназическому аттестату зрелости более поздних времен. Вслед за этим он подготавливает «диспутацию». Это должна была быть именно диспутация, а не диссертация - по традиции работу писал профессор, а руководимый им студент должен был на диспуте, проходившем под председательством профессора-автора, «респондировать» - отвечать на возражения оппонента. В данном случае традиция не была полностью соблюдена, и получилась своего рода диссертация, так как Лейбницу доверили самому написать, конечно, по латыни, «Метафизическую диспутацию о принципе индивидуума». Лейбниц с успехом защитил ее в июне 1663 г., показав себя если не оратором (голос и дикция оставляли желать лучшего), то очень находчивым и сообразительным диспутантом. Лейбниц, доказав факультету свою философскую зрелость, хочет основательнее заняться новой наукой, ему нужно углубиться в физико-математические дисциплины. Здесь ему, самоучке, нужен все-таки учитель, а в Лейпциге нет подходящего человека. Поэтому на летний семестр 1663 г. он переходит в Йенский университет. Он пробыл в Йенском университете только один семестр. Свои знания по математике он пополнил там в малой мере, что ему, впрочем, стало ясно только спустя несколько лет, но, несомненно, для его формирования как мыслителя этот семестр дал много такого, чего в Лейпцигском университете Лейбниц заведомо не мог получить.
По возвращении из Йены предстоял окончательный выбор профессии. Фактически для способного бюргера в положении Лейбница этот выбор был невелик: или юриспруденция или богословие, т. е. или юридический или богословский факультет. Лейбниц выбрал юридический - он был сыном юриста и внуком (по материнской линии) юриста, среди его более далеких родственников была юридическая знаменитость своего времени - Иоган Штраух. Но, надо думать, не только семейные традиции и связи предопределили его выбор: в богословии Лейбниц должен был себя чувствовать дальше от того еще не изведанного им мира. Прежние занятия историей и философией пригодились ему на новом поприще - они облегчали понимание законоведения, он без всякого труда постигал смысл законов и так как легко овладевал теорией, стремился приобщиться к практической деятельности юриста. В этом деле ему помог друг, советник лейпцигского суда, который часто брал его с собой в суд, давал читать дела и на примерах показывал, как надо составлять юридические заключения. И Лейбниц добавляет к этому, что должность судьи ему нравилась, а адвокатские увертки возбуждали в нем отвращение, вследствие чего он и позже никогда не брался за ведение процессов.
В соответствии со своей философской подготовкой он, находясь на юридическом факультете, получил сначала в 1664 г. степень магистра философии, выступив с диспутацией философско-юридического характера «Примеры философских вопросов из, юриспруденции». Он заявляет в начале этого сочинения: «Вскормленный философией, я стал учеником юриспруденции, но всякий раз, когда такой случай представлялся, я возвращался к философии и я обращал внимание на те пункты, в которых эти обе науки соприкасаются и родственны». И примеры, которые собрал Лейбниц, должны были доказать профессиональным юристам, что нельзя пренебрегать философией, - без нее, как выражается Лейбниц, многое в правоведении представляло бы крайне запутанный лабиринт.
В двадцать лет для Лейбница начались «годы странствий». Надо отметить что это не было чем-то необычным: странствовали цеховые ремесленники, обучаясь у мастеров, странствовали студенты, переходя из университета в университет, странствовали проповедники. Крепкие корни, которые семья Лейбница пустила в лейпцигскую почву, после смерти родителей ослабели и не могли удержать молодого юриста.
Осенью 1666 г. он в Нюрнберге, где жил его родственник Ю. Я. Лейбниц, занимавший довольно видный пост, добивается разрешения представить и защищать докторскую диссертацию. Университет имперского города Нюрнберга был расположен неподалеку, в Альтдорфе, и там 5 ноября 1666 г. состоялась защита его работы «Пример юридической трудности или диссертация о запутанных случаях».
В конце лета или осенью 1667 г. Лейбниц уехал из Нюрнберга во Франкфурт-на-Майне, предполагая оттуда направиться в Голландию. Голландия была тогда передовой, процветающей страной, в науке и технике соперничала с Францией и Англией. Лейбница туда могла привлекать слава Гюйгенса и Спинозы. Мы не знаем, как из Франкфурта-на-Майне он установил связь с придворным советником майнцского курфюрста Лассером, которому было поручено вместе с группой помощников подготовить проект нового свода законов. Лейбниц побывал в Майнце (1668г.), произвел впечатление на Лассера своими: юридическими воззрениями, и тот решил попытаться заполучить такого помощника, что и Лейбница заинтересовало. С 1668 по 1672 г. длиться так называемый майнценский период жизни Лейбница. В майнцские годы Лейбниц выступает с первыми самостоятельными работами в области естествознания и вступает на тернистый путь изобретателя. В 1670 г. он начинает работать над счетной машиной и пишет об этом в Парижскую академию наук. В том же году Лейбниц печатает во Франкфурте работу по оптике с описанием новой модели очков.
В 1672 г. Лейбниц уже в Париже. 1672-1676 гг. - очень важный парижский период жизни Лейбница. В парижские годы центр тяжести деятельности Лейбница смещается в сторону математики и естествознания, философия и теология остаются постоянным предметом его размышлений, занятия политикой и юриспруденцией занимают гораздо более скромное место.
В декабре 1676 г. Лейбниц по приглашению герцога Иоанна Фридриха приезжает в Ганновер. В Ганновере XVII в. Лейбниц был человеком «нового города», но из тех, чье положение было наименее прочным: не военный, не священник и не полноправный сотрудник администрации, без родственных связей и дворянской приставки к фамилии, он был в глазах влиятельных ганноверцев только выскочкой. Как ученый он был известен в основном своим корреспондентам - Лейбниц еще ничего не напечатал о своих математических открытиях.
С начала марта 1689 г. до конца марта 1690 г. Лейбниц в Италии - год с небольшим. Это был едва ли не лучший год его жизни - не в творческом, а в нравственном отношении. Лейбниц снова надышался кислородом, которого ему не хватало в Ганновере. В Италии Лейбниц нашел не только памятники прошлого, «священные камни», красоту пейзажей и дворцов, умение жить и веселиться, он нашел общество людей, живущих такими же интересами, как и он, именно общество, а не одиночек.
1711-1716 годы стали итоговыми. Не потому, что Лейбницу удалось завершить свои труды и оставить потомкам тома, в которых систематизировано все, что он мог сказать так, как он хотел сказать. Эти годы вобрали в себя всю предшествующую жизнь. Все эти годы Лейбниц продолжал работать только работа двигалась медленнее, чем хотелось, подводило здоровье. В 1715 г. Лейбниц был уже серьёзно болен. Лечение в Бад-Пирмонте мало помогло, мучительные приступы подагры и ревматизма становились чаще и острее. Последнее из сохранившихся писем Лейбница датировано 3 ноября 1716 г., а через три-четыре дня после этого он уже совсем не мог писать. 14 ноября ему стало настолько плохо, что он, избегавший услуг профессиональных медиков, послал за известным ему врачом-иностранцем, который оказался тогда в Ганновере. Врач нашел состояние больного угрожающим и сам поспешил в аптеку, чтобы ускорить приготовление прописанного им лекарства. В это время силы оставили Лейбница, он лег на кровать, закрыл глаза и через несколько минут, около 10 часов вечера 14 ноября 1716 г., скончался. Священника для причастия Лейбниц не вызвал и, может быть, не позволил вызвать.
Рассказы о том, что Лейбница похоронили чуть ли не как вора, хотя их еще повторяют в литературе, надо считать опровергнутыми: минимум приличий был соблюден. Гроб был убран достойным образом, звонили колокола, справили службу, и происходило это в присутствии нескольких друзей и сотрудников и единственного наследника, пастора Леффлера, племянника Лейбница. Но не было высших официальных лиц ганноверского двора, которому Лейбниц служил сорок лет своим умом, своим пером, своими дарованиями.