МОСКОВСКИЙ ГОРОДСКОЙ ПСИХОЛОГО-ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
ФАКУЛЬТЕТ КЛИНИЧЕСКОЙ И СПЕЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ
Курсовая работа на тему
«Проблема соответствия объективных психологических переменных и некоторых хиромантических признаков»
Выполнила: Ключикова Елизавета Владимировна, СПК3-2
Проверила: Нартова-Бочавер Софья Кимовна, д.п.н.
Москва, 2008
Тема, заявленная в заглавии, на первый взгляд звучит крамольно. Что это? Попытка вернуться в дремучее средневековье под прикрытием объективной науки? Продукт творчества носителя метафизической интоксикации? Что ж, впереди еще много страниц, будет время решить.
Сейчас в науке есть стыдные термины, стыдные темы и стыдная литература. В этом чувствуется своеобразная ранимость психологии как дисциплины – ее стремление отграничить себя от заведомых шарлатанов и хоть немного, хоть формально приблизить себя к естественным наукам. Однако эти настойчивые попытки выстроить и сохранить свои границы местами оказываются деструктивными. К примеру, требование пользоваться при написании работы литературой преимущественно последних лет приводит к тому, что в течение лет 25 происходит распад знаний – статью спустя такой срок уже мало кто увидит, особенно, если за это время ничего принципиально нового внутри данной области сделано не было. Что уж говорить о книгах, написанных в позапрошлом веке!
А между тем, психология гуманитарна как минимум наполовину. Работы по психологии (по крайней мере, в части случаев) не обесцениваются просто от старости. Идеи приходят и уходят, пропадают, а затем возвращаются – уже под другими именами. Даже физика, которая кажется эталоном линейного накопления знаний, не свободна от таких возвратов. Вспомним эфир, который когда-то был «отменен», а затем снова вернулся – уже под именем «пространственно-временного континуума».
Есть еще одна, куда более прозаичная причина, по которой мне кажется, что именно сейчас есть смысл оглянуться назад. Страна и время, в которых мы живем, исключительно неустойчивы. Социальная неопределенность, постоянный стресс порождают рост количества расстройств невротического спектра, в результате чего становится более активным правое полушарие, в задачи которого входит в том числе формирование новых моделей реагирования в непривычных условиях. Правое полушарие, в свою очередь, по-видимому, тесно связано с феноменом пралогического (мифологического или магического) мышления. На практике это приводит к тому, что с человеком бывает проще договориться, используя именно мифологическую манеру мысли, которой он больше доверяет. (По американским данным, в демонов, призраков и энергетическое целительство верит 40% населения!) Набирая выборку для этой работы, я была несколько озадачена огромным интересом детей к результатам гадания по руке и полным отсутствием интереса к результатам тестирования. Есть основания полагать, что к зрелому возрасту ситуация меняется мало. Откуда бы взяться огромному предложению магических услуг, если на них нет спроса? А это означает, что для более качественного и быстрого установления контакта с клиентом надо научиться думать так, как думает он. То есть – магически.
Карлос Кастанеда. «Путешествие в Икстлэн»
Взаимодействие психологии и магии имеет долгую, более чем вековую историю. Начать, пожалуй, следует с того, как 1890 году вышло первое, тогда еще двухтомное издание «Золотой Ветви» Джеймса Фрэзера. Впоследствии «Золотая ветвь» была неоднократно расширена. На уникальном количестве собранного материала Фрэзер показал, что существуют определенные паттерны мировосприятия, распространенные, кажется, по всему земному шару и разительным образом отличающиеся от того образа мысли, который, как предполагается, свойственен цивилизованному человеку. Несмотря на то, что Фрэзера интересовала преимущественно внешняя сторона (традиции, ритуалы), уже были вполне очевидны некоторые базовые принципы мифологического мышления – сопричастность всего со всем, возможность вызвать целевой эффект при помощи осуществления символического действия-заместителя.
В 1930 выходит книга «Первобытное мышление», а 7 лет спустя – «Сверхъестественное в первобытном мышлении». Автор этих книг – Люсьен Леви-Брюль. Здесь мы уже видим подход скорее психолога, чем этнографа. В отличие от Фрэзера, Леви-Брюль ставит себе задачу открыть для читателя внутренний мир примитивных народов – радикально, как он подчеркивает, отличающийся от нашего. Выделяются и детально рассматриваются закономерности первобытного мышления.
Чрезвычайно важно отметить то уважение, которое мы видим на данном этапе. Фрэзер не забывает буквально через каждую страницу замечать, что «все это, разумеется, суеверия», что не мешает ему подробно и бережно эти «суеверия» описывать. Леви-Брюль даже не пытается давать оценку. Он, к примеру, описывает табу, связанные с беременностью – в которые входит, в частности, запрет на передвигание мужем женщины долго лежавших на одном месте предметов, «чтобы не потревожить земляного духа». Тут же приводится случай туземца, по неосторожности свернувшего циновку, после чего у его жены рождается ребенок со свернутым в трубочку ухом. Обилие подобных примеров и отсутствие каких-либо скептических комментариев к ним заставляет заподозрить, что сам Люсьен Леви-Брюль вполне допускал, что племя не только верило в определенные вещи – но и мир вокруг них был устроен именно так. Что, кстати, вполне укладывается в магическое мышление – туземцев же не удивляло, что нарушение их табу не вредит белым. Ведь это белые!
С другой стороны, в этот период присутствует некая дружелюбная заинтересованность и у оккультистов. К примеру, Папюс в книге «Практическая магия» вполне адекватно описывает имеющиеся на тот момент сведения о работе нервной системы.
Следующим этапом интереса к «нереальному» со стороны психологии были попытки экспериментальной проверки некоторых феноменов. Одно из ранних упоминаний в таком ключе можно встретить у Корсакова в его «Общей психопатологии». Он описывает эксперименты одного из своих коллег над женщиной, больной истерией, которая демонстрировала способность считывать (иногда дословно!) на ощупь содержание письма, находящего в плотном нераспечатанном конверте. Отмечалось, что пороги восприятия по всем модальностям у женщины были значительно понижены – с чем и могла быть каким-то образом связана эта ее необычная способность.
Помимо попыток работать с продуктами первобытных культур чисто психологически (как мы видим это, например, у Отто Ранка), определенные попытки «найти рациональное зерно» были сделаны в рамках психоанализа. Здесь, конечно, невозможно не вспомнить Карла Юнга. В результате его наблюдений появилось понятие синхронистичности – совпадения во времени нескольких событий, связанных не причинными, а смысловыми взаимосвязями. Впоследствии это понятие было незаслуженно забыто, а попытки сослаться на него в данный момент с наибольшей вероятностью приводят к тому, что собеседник припомнит вам манеру больных шизофренией видеть во всем знаки. Между тем, хочется верить, что в патологии все-таки нет ничего, чего не было бы в норме.
Что касается чисто экспериментальной работы, то здесь Юнг столкнулся со сложностью, которую до сих пор не вполне понятно, как обходить. Речь идет об исследовании гороскопов. Юнг последовательно, на двух разных (случайно подобранных, внимание!) выборках проверял две разных гипотезы. В первой гипотезе речь шла о совпадении супружеских пар по положению солнца, во второй – о совпадении по положению луны. И что же в результате? Первая выборка была полна совпадений по солнцу. Во второй совпадений по солнцу не было, зато было сколько угодно совпадений по луне. Гипотеза подтверждалась независимо от собственного содержания!
Альберт Эйнштейн был уверен, что «бог не играет в кости». Где гарантия, что «случайная» выборка действительно будет случайной?
Объяснений может быть два. Или вернее три. Третье объяснение состоит в том, что Юнг чисто случайно набрал две выборки, подходящие под гипотезы. Но это из разряда воздуха, случайно собирающего в одной половине комнаты, и рассматривать мы его не будем. Первое объяснение, соответственно, будет предполагать возможность формирования человеком его реальности. Грубо говоря, только акт наблюдения делает кошку Шредингера живой или мертвой – причем вдобавок в зависимости от желания наблюдателя. Это, кстати, неплохо согласуется с теорией Эверетта о равноправных параллельных мирах, за выбор одного из которых в каждый момент ветвления и отвечает сознание. Решительно непонятно, как извлечь из эксперимента этот эффект воздействия наблюдателя. Второй вариант, похоже, еще более неудобен для экспериментатора. Речь идет о том, чтобы рассматривать вселенную в целом как наделенную собственной активностью. То есть в данном случае мир по каким-то своим внутренним соображениям «подсовывал» Юнгу подходящую выборку. Не слишком согласуется со «здравым смыслом» - впрочем, не намного меньше, чем вариант один. А если уже активность испытуемого изрядно осложняет жизнь психологам, внося артефакты в результаты исследования, то что говорить о ситуации, когда включается еще один субъект – с которым вдобавок не вполне понятно, как договориться.