Figura transit in veritatem
11. Таким образом, Иисус вводит свое радикальное novum [новое] в древнюю жертвенную трапезу евреев. Для нас, христиан, нет больше необходимости повторять эту трапезу. Как справедливо говорят Отцы, figura transit in veritatem [образ переходит в истину]: то, что возвещало грядущие реалии, отныне уступило место самой истине. Древний ритуал исполнен и окончательно превзойден даром любви воплотившегося Сына Божия. Пища истины – Христос, принесенный за нас в жертву, dat figuris terminum [полагает предел образам][20]. Своей заповедью «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк 22. 19; 1 Кор 11. 25) Он призывает нас соответствовать Его дару и представлять его сакраментально. Этими словами Господь выражает, так сказать, желание, чтобы Его Церковь, рожденная из Его жертвы, приняла этот дар, развивая под водительством Святого Духа литургические формы Таинства. Действительно, воспоминание Его совершенного дара состоит не в простом повторении Тайной Вечери, но именно в Евхаристии, то есть в радикальной новизне христианского культа. Так Иисус поручает нам миссию вхождения в Его «час». «Евхаристия вовлекает нас в жертву Иисуса. В ней мы не только статически принимаем воплощенный Логос, но также включаемся в динамику Его приношения»[21]. Он «вовлекает нас в Себя»[22]. Субстанциальное преложение хлеба и вина в Его Тело и Его Кровь привносит в творение начало глубинного изменения, своего рода «расщепление ядра», – если использовать хорошо известный образ, – проникающего до самых глубин бытия; изменения, направленного на то, чтобы вызвать процесс преобразования действительности, окончательной целью которого оказывается преображение всего мира вплоть до того состояния, когда Бог будет всё во всем (ср. 1 Кор 15. 28).
Святой Дух и Евхаристия
Иисус и Святой Дух
12. Своим словом, а также хлебом и вином Сам Господь даровал нам важнейшие элементы Своего нового культа. Церковь, Его Невеста, призвана праздновать изо дня в день евхаристический пир в Его воспоминание. Так она вписывает искупительную жертву в историю людей и сакраментально осуществляет ее присутствие во всех культурах. Эта великая Тайна совершается в тех литургических формах, которые Церковь под водительством Святого Духа развивает во времени и в пространстве[23]. В этой связи нам нужно пробудить в себе осознание той решающей роли, которая принадлежит Святому Духу в развитии литургической формы и в углублении нашего разумения Божественных тайн. Параклит, первый дар верующим[24], действующий уже при сотворении мира (ср. Быт 1. 2), полностью присутствует во всем бытии воплощенного Слова: действительно, Иисус Христос зачат Девой Марией от Духа Святого (ср. Мф 1. 18; Лк 1. 35); в начале Своего общественного служения на берегах Иордана Иисус видит Святого Духа, сходящего на Него в виде голубя (ср. Мф 3. 16 и паралл.); Тем же Духом Он действует, говорит и ликует (ср. Лк 10. 21); и именно в Нем Иисус может принести Себя в жертву (ср. Евр 9. 14). В так называемой «Прощальной беседе», переданной Иоанном, Иисус явственно связывает дарование Своей жизни в Пасхальной тайне с дарованием Духа Своим ученикам (ср. Ин 16. 7). По воскресении Он, нося в Своей плоти знаки Своих страданий, может дуновением излить Духа (ср. Ин 20. 22), приобщая Своих учеников к Своей собственной миссии (ср. Ин 20. 21). А затем Дух научит их всему и напомнит им всё, что говорил им Иисус (ср. Ин 14. 26), потому что именно Ему как Духу Истины (ср. Ин 15. 26) подобает наставить их на всякую истину (ср. Ин 16. 13). В Деяниях Дух в день Пятидесятницы нисходит на апостолов, соединенных в молитве с Марией (ср. Деян 2. 1-4), и преисполняет их силою ввиду предстоящей им миссии возвещать Благую Весть всем народам. И именно силою действия Святого Духа Сам Христос присутствует и действует в Своей Церкви, начиная со средоточия ее жизни – Евхаристии.
Святой Дух и евхаристическое священнодействие
13. В этой перспективе становится понятной решающая роль Святого Духа в евхаристическом священнодействии, в частности, в связи с пресуществлением. Отцы Церкви очень ясно это осознавали. В своих Поучениях св. Кирилл Иерусалимский напоминает, что мы «призываем милостивого Бога, чтобы Он ниспослал Святого Духа на предложенные дары, дабы Тот соделал хлеб Телом Христа, а вино – Кровью Христа. Ибо всё, чего касается Дух, всецело освящается и претворяется»[25]. Св. Иоанн Златоуст также подчеркивает, что священник призывает Святого Духа, когда совершает Жертву[26]: подобно Илии, – говорит он, – служитель призывает Духа Святого, чтобы, «когда благодать сойдет на жертву, души всех воспламенились ею»[27]. Очень важно для духовной жизни верных более ясное понимание богатства анафоры: наряду со словами, произнесенными Христом на Тайной Вечере, она содержит эпиклесис, который является призыванием, обращенным к Отцу, чтобы Он ниспослал дар Духа, дабы хлеб и вино стали Телом и Кровью Иисуса Христа и «вся община всё более становилась Телом Христовым»[28]. Дух, призываемый предстоятелем на предложение хлеба и вина, находящееся на алтаре, – Тот же, Который собирает верных «в единое тело», делая их духовной жертвой, благоугодной Отцу[29].
Евхаристия и Церковь
Евхаристия – каузальный принцип Церкви
14. Через Таинство Евхаристии Иисус вводит верных в Свой «час»; так Он показывает нам ту связь, которую Он возжелал установить между Ним и нами, между Его личностью и Церковью. Действительно, Сам Христос в жертве креста породил Церковь как Свою Невесту и Свое Тело. Отцы Церкви много размышляли над связью между происхождением Евы из бока спящего Адама (ср. Быт 2. 21-23) и происхождением новой Евы – Церкви – из бока Христа, погрузившегося в сон смерти: из Его пронзенного бока, как повествует Иоанн, истекли кровь и вода (ср. Ин 19. 34), символ таинств[30]. Созерцательный взгляд на «Того, Которого пронзили» (ср. Ин 19. 37), ведет нас к обнаружению каузальной связи между жертвой Христа, Евхаристией и Церковью. Церковь поистине «Евхаристией живет»[31]. Поскольку в ней осуществляется присутствие искупительной жертвы Христа, следует, прежде всего, признать, что «в основе самого происхождения Церкви лежит каузальное влияние Евхаристии»[32]. Евхаристия есть Христос, дарующий Себя нам и таким образом постоянно созидающий нас как Свое Тело. Соответственно, во впечатляющем взаимодействии между Евхаристией, созидающей Церковь, и самой Церковью, совершающей Евхаристию[33], первопричиной является то, что выражено в утверждении: Церковь может совершать тайну Христа, присутствующего в Евхаристии, и поклоняться ей именно потому, что Сам Христос первым отдал Себя Церкви в жертве креста. То, что Церковь может «творить» Евхаристию, полностью основывается на даровании ей Христом Самого Себя. Мы находим здесь также один убедительный аспект речения Иоанна: «Он прежде возлюбил нас» (1 Ин 4. 19). Так и при каждом совершении Евхаристии мы признаем первенство дара Христа. Каузальное влияние Евхаристии на происхождение Церкви определенно объясняет не только хронологическое, но и онтологическое предшествование Его любви, которой Он нас «возлюбил прежде». Он навеки Тот, Кто нас любит прежде.
Евхаристия и церковное общение
15. Итак, Евхаристия является основополагающей для бытия и действия Церкви. Вот почему в христианской древности тело, родившееся от Девы Марии, евхаристическое Тело и церковное Тело Христово обозначались одним и тем же словосочетанием Corpus Christi[34]. Эта данность, твердо присутствующая в Предании, помогает тому, чтобы в нас возрастало осознание нераздельности Христа и Церкви. Господь наш Иисус, отдавая Себя в жертву за нас, в Своем даре действенным образом предвозвестил тайну Церкви. Знаменательно, что II Евхаристическая молитва, призывая Параклита, такими словами высказывает моление о единстве Церкви: «чтобы Дух Святой объединил нас, принимающих Тело и Кровь Христа». Из этого текста хорошо понятно, что res Таинства Евхаристии есть единство верных в церковном общении. Евхаристия, таким образом, являет себя нам в истоках Церкви как Таинство общения[35].
Слуга Божий Иоанн Павел II в своей энциклике Ecclesia de Eucharistia уже обратил внимание на связь между Евхаристией и Communio [Общением]. Он говорил о воспоминании Христа как о «высшем сакраментальном проявлении общения в Церкви»[36]. Единство церковного общения конкретно открывается в христианских общинах и обновляется в евхаристическом действии, которое их объединяет и разнообразит в отдельных Церквах, «in quibus et ex quibus una et unica Ecclesia catholica exsistit» [«в которых и из которых состоит единая и единственная Вселенская Церковь»][37]. Именно реальность одной Евхаристии, совершаемой в каждой епархии вокруг ее собственного епископа, делает нам понятным то, каким образом in [в] и ex Ecclesia [из Церкви] состоят отдельные Церкви. Действительно, «единство и неразделимость евхаристического Тела Господа предполагает единство Его Мистического Тела, которое есть единая и неразделимая Церковь. Именно Евхаристия составляет средоточие и источник, из которого необходимым образом открывается всякая община каждой отдельной Церкви: давая вовлечь себя в открытые объятия Господа, она включается в Его единое и нераздельное Тело»[38]. Поэтому при совершении Евхаристии каждый верный оказывается в своей Церкви, то есть в Церкви Христовой. В такой евхаристической перспективе, при подобающем понимании, церковное общение оказывается по природе своей кафолической реальностью[39]. Обращая особое внимание на это евхаристическое основание церковного общения, можно также действенно способствовать экуменическому диалогу с Церквами и церковными Общинами, которые не находятся в полном общении с Кафедрой св. Петра. Действительно, Евхаристия объективно устанавливает связь прочного единства между Католической Церковью и Православными Церквами, сохранившими подлинную и целостную природу евхаристической Тайны. В то же время подчеркивание церковного характера Евхаристии может также стать предпочтительным элементом в диалоге с церковными Общинами, возникшими вследствие Реформации[40].