Суперэго, понимаемое обычным образом, способно вызывать чувство вины. "Супер" эго, описанное Бионом, тоже обладает этим свойством, но отличается тем, что вина, которую оно вызывает, является чрезмерно карающей.[5] Из опыта клинической работы с сильно нарушенными пациентами можно видеть, что это свойство активно используется психотической личностью.
Подведем итог: основным фактором, по которому дифференцируются психотическая и непсихотическая части личности (если, вообще, возможно такой фактор выделить), является жестокое нападение на эго и матрицу мышления, а также проективная идентификация фрагментов, происходившая в начале жизни пациента. С этого момента психотическая личность становится все более отличной от непсихотической; последняя развивается, первая - нет. В психотической личности атака повторяется и усложняется; здесь вместо синтеза происходит накопление; вместо вытеснения используются проективная идентификация и расщепление; зависть и бессердечность создают комплекс объектов (в данном случае странных объектов), который похож на "проективную идентификацию наоборот", - объекты возвращаются тем же самым путем, каким они были изгнаны, столь же или даже более враждебные. Психотическую личность можно представить как деструктивное состояние психики, как неистовую силу, которую как и объект можно описать как жадную, завистливую, бессердечную и смертоносную. Существование этой силы определяется врожденным темпераментом; ее развитие связано с развитием ранних объектных отношений.
Чтобы понять, как возникает и развивается психотическая личность, мы должны учесть врожденный темперамент, а также взаимоотношения с матерью, оказавшейся неспособной выполнять свои функции принятия, контейнирования и преобразования проецируемых ребенком бурных эмоций. (См. Приложение § 2.)
Мышление и язык лиц с доминирующей психотической личностью
Бион полагает, что в основе нарушений мышления - достаточно очевидных у психотических, и иногда различимых у выглядящих более интегрированными личностей - лежат нетерпимость к фрустрации и устойчивость описанного механизма патологической проективной идентификации. Неспособность терпеть фрустрацию является важным аспектом функционирования патологического механизма, используемого психотической личностью. Вместо того, чтобы пытаться изменить фрустрацию путем создания альфа-элементов, которые бы привели к представлению "вещи-в-себе" (см. Главу 3), личность пытается избегать фрустрацию, продуцируя бета-элементы (см. Главу 3), неотличимые от "вещей-в-себе". В этом случае нарушается процесс развития аппарата мышления, а роль проективной идентификации гипертрофируется, что ведет к настойчивому изгнанию всего, что связано с фрустрацией, болью и осознанием ситуации. Избегать фрустрацию и боль можно деструктивным способом, атакуя ту часть психического аппарата, которая способна их воспринимать. Границы между Я и внешним объектом оказываются размытыми, а функции общения активно устраняются. Если степень непереносимости фрустрации не так велика, чтобы начал действовать механизм уклонения от нее, но при этом если она достаточно сильна, чтобы возобладать над принципом реальности, тогда личность будет развивать в себе чувство всемогущества и всезнания, заменяющие процесс научения. В этом случае не разовьется функция различения правды и лжи; и не возникнет умственная способность к подлинной символизации.
Используя свою способность к имитации, пытаясь разрешить проблемы с научением, тяжелые пациенты воспроизводят (имитируют) все, что кто-либо делает, показывает и учит. Конечно, способность к имитации важна и является естественной стадией в развитии любого нормального ребенка. Однако, у психотических детей (завистливых и явно не способных терпеть фрустрацию) эта имитация заменяет собой научение, основанное на понимании, усвоении и манипулировании символами. Они не могут использовать нормальную проективную идентификацию для научения; проецируя, они путают и полностью перестают видеть разницу между Я и объектом. Вместо нормальной они используют патологическую проективную идентификацию и имитацию. Бион приводит драматический клинический пример шизофренического пациента-подростка, иллюстрирующий многие вопросы, связанные с психотической личностью. Этот подросток убил своих родителей и сбросил их тела с утеса, чтобы таким образом освободиться от внутренних родителей и чувства ненависти к ним, которые - по его мнению - делали невозможными любовные сексуальные отношения с подругой. Он был осужден, поскольку на суде сказал, что "знал", что сделал что-то "плохое", - имитируя, он лишь повторил то, что люди говорили о преступлении. На самом же деле он не различал "плохое" и "хорошее", не обладал способностью различать и не отвечал за свои действия.
Мы уже говорили, что мелкие части, изгнанные как продукт расщепления и патологической проективной идентификации, состоят из частей эго, объектов и аппарата восприятия, и в совокупности образуют уже упоминавшиеся странные объекты. Эти куски должны быть снова поставлены под контроль, чтобы психотическая личность могла попытаться развить вербальную речь. Из этих кусков (как прототипов идей), пациент простраивает матрицу, из которой возникнут слова. Используя для формулирования мыслей странные объекты, он лишь еще больше запутывается. Из того, что осталось после психотического поражения, он будет пытаться реконструировать свой язык. С другой стороны, следуя своим чрезвычайно разрушительным наклонностям, такие пациенты нападают на связи мыслей, зарождающихся в непсихотической части личности, а также на связи вызванных чем-либо чувственных восприятий. В результате этого объекты могут так никогда и не войти в контакт друг с другом так, чтобы сохраняя свои внутренние свойства и способность соединяться, образовать новый психический объект. Это значит, что такие пациенты не смогут формировать символы, не смогут синтезировать объекты или комбинировать слова; они могут только накапливать или сопоставлять их (ставить рядом). Атака на язык часто проявляется как лишение слов их значений. Это похоже на оголение (stripping). Вместо синтеза мы видим разрушение не только формирующегося языка, но также его матрицы. Эти процессы являются главными критериями дифференциации психотической части личности от непсихотической. Жестокие атаки на матрицу мышления и язык, а также патологическая проективная идентификация фрагментов будут разводить две эти части личности до тех пор, пока в конце концов стороны не станут ощущаться как непримиримые.
Пациент с доминирующей психотической частью личности ощущает себя пленником своего психического состояния. Он не может освободиться, поскольку чувствует, что лишен аппарата для осознания реальности, являющегося столь же важным для спасения, как и свобода, которую он страстно желает. Фантазия о заключении усиливается, когда он воспринимает себя окруженным отвергнутыми фрагментами. Их присутствие кажется ему угрожающим. Любые попытки синтеза будут чрезвычайно затруднительными; пациент может собирать объекты, но не может их связывать (см. Главу 6).
Доминирование психотической части личности наиболее очевидно при шизофрении.
Шизофренический больной использует язык по разному. Он стремится прибегать к действию там, где другие люди использовали бы мышление, и использовать всемогущественное мышление, когда сталкивается с проблемами, которые могут быть решены посредством действия. В первом случае он использует патологическую проективную идентификацию, и оперирует словами как конкретными вещами, или же пытается диссоциировать сознание аналитика, предлагая несовместимые варианты интерпретации, чтобы воспрепятствовать пониманию. Шизофренический больной вводит в действие "бета-экран" (см. Главу 3), чтобы наполнить аналитика "бета-элементами", которые будут вызывать в нем определенные страстно желаемые пациентом ответные реакции. Эти реакции не могут быть полностью объяснены в рамках классической теории контрпереноса.
Так как выраженные словами мысли зависят от проработанности депрессивной позиции, они дают большее знание о психической реальности и ставят пациента лицом к лицу с болью, связанной с депрессией и потерей объектов. Когда на какой-то из стадий анализа пациент восстанавливает способность к символизации (в результате появления альфа-элементов и понимания нарушений общения, вызванных неспособностью правильно связывать слова) он будет склонен ощущать себя узником анализа, аналитика или своего собственного безумного состояния сознания. Он ощущает, что любой прогресс в работе ставит его лицом к лицу с болью осознания своего "безумия". Но он не осмеливается регрессировать к своему предыдущему состоянию, потому что боится ощутить себя узником и потерять всякую надежду на выздоровление. Именно поэтому он пытается снова прибегнуть к патологической проективной идентификации, чтобы переложить обнаруженные им пугающие слова, пугающий язык и пугающее сознание на терапевта. В курсе терапии эта дилемма повторяется снова и снова.
Анализируя развитие шизофренического пациента, мы можем видеть, что когда он повторно интроецирует способность к вербальному мышлению, он осознает свое психическое состояние и свои галлюцинации. Он может реагировать на это ухудшением, которое иногда требует помещения его в больницу. Теперь он знает, что безумен и переполнен ненавистью к аналитику, обвиняя его в том, что тот подвел его к осознанию своего безумия.
Клинические проявления переноса психотической личности
"Атака на установление связи", "высокомерие", "галлюцинации", "обращение точки зрения", "статическое расщепление" и "вынужденное расщепление".