Сергей ЦОКОЛОВ

Начиная с конца семидесятых - начала восьмидесятых годов в Западной Европе стали распространяться высказывания и утверждения относительно природы знания, которые, сформировавшись в междисциплинарном пространстве современного естествознания и гуманитарных наук, образовали собой некий научно-философский дискурс, получивший наименование конструктивизма. Трудно сказать, как долго схожие позиции исследователей из разных областей науки оставались бы прерогативой узкого круга философствующих специалистов, если бы усилиями Эрнста фон Глазерсфельда им не была бы придана общефилософская значимость. Объединив ряд выводов относительно природы знания, созревших в недрах конкретных наук - прежде всего, в психологии, в области кибернетики и в нейробиологии - и обосновав их ценность в масштабе истории западноевропейской мысли, Глазерсфельд обозначил рамки нового направления в эпистемологии, ставшего известным под названием радикального конструктивизма.

В 80-х годах в Европе стала широко издаваться научно-философская литература, которая и составила, собственно говоря, само здание конструктивистского дискурса. О конструктивизме заговорили не только на университетских семинарах и в кабинетах психотерапевтов, но также в среде гуманитариев, журналистов и даже духовенства[1]'. Безусловно, это вовсе не означает, что идеи, лежащие в основе конструктивистского дискурса, были безоговорочно приняты широкой общественностью. Как раз наоборот, ввиду своей радикальности, он является сколь привлекательным, столь же и отталкивающим. Эти идеи мало знать, требуется время, чтобы к ним привыкнуть.

К сожалению, формирование конструктивистского дискурса пришлось на то время, когда в России (во всем бывшем СССР) вследствие социально-политических преобразований, повлекших за собой огромные финансовые трудности, было резко сокращено издание научной переводной литературы. Такое положение вещей сделало невозможным доступ широкой русскоязычной общественности к подобного рода идейному процессу, протекающему в англо-и немецкоговорящей среде[2]. Однако, если выражение «радикальный конструктивизм» до сих пор вызывает недоумение даже в среде специалистов, то это вовсе не означает, что тот концептуальный материал, из которого, собственно, состоит сам дискурс, также является чем-то совершенно новым и неизвестным в России. Дело в том, что эпистемологические максимы радикального конструктивизма (также представляющие собой продолжение и развитие хорошо известной традиции скептицизма) обосновываются конкретно-научным материалом, добытым в рамках естественных и гуманитарных наук. Заметим, что и кибернетические идеи Фёрстера, и конструктивистская психология Пиаже, и био-когнитивные высказывания Юэкскюля, развитые впоследствии Матурапой и Варелой, хорошо известны в российской интеллектуальной среде. Однако, как правило, они известны в качестве рабочих гипотез или теорий, призванных объяснять добытый в рамках той или иной науки эмпирический материал. В единый (пусть и неоднородный) дискурс их впервые связали в США и в Германии, в результате чего в теории познания образовалось новое направление - радикальный конструктивизм.

Данная книга призвана в какой-то мере восполнить указанный пробел. Работа построена таким образом, чтобы наиболее полно высветить идейно-концептуальную базу ключевых авторов радикального конструктивизма. Я умышленно избегал анализа позиции радикального конструктивизма в том или ином философском контексте, критических замечаний, дабы дать возможность читателю самому разобраться в том, что для него приемлемо, а что - нет.

Каждая из пяти глав посвящена учению одного из корифеев конструктивизма и содержит в качестве приложения перевод на русский язык какой-то из его ключевых работ. Все переводы выполнены впервые с английских или немецких оригиналов. Некоторые из авторов (П. Ватцлавик, Э. фон Глазерсфельд, Г. Рот) по-русски никогда не издавались. Каждая глава, как, впрочем, и прилагаемый к ней перевод, представляет собой достаточно автономное образование, которое может быть прочитано вне связи с общим контекстом книги. Библиографические ссылки и примечания я оставил без изменений, в том виде, как они приведены в оригинальных изданиях. В конце каждой главы указаны лишь цитируемые издания; полный библиографический список приводится отдельно.

Мне остается надеяться, что своеобразный цитатный коллаж и повторяемость ряда ключевых идей (в разной форме и в разных контекстах) не станут препятствием на пути уяснения идейного содержания книги. Некоторую трудность для чтения может вызвать междисциплинарный характер излагаемого материала. Тем не менее, если понимание концептуального обоснования тех или иных эпистемологических тезисов требует определенного научно-философского кругозора, то сами эти тезисы, я уверен, доступны любому. Каждый из нас в течение жизни сталкивается с парадоксами логики, познания, противоречивостью наших собственных поступков, приоритетов ценностей; соответственно, каждый из нас задумывается и о причинах такого «нелогичного» устройства человека разумного. Радикальный конструктивизм предлагает свои ответы. Именно поэтому мне не хотелось бы, чтобы философия радикального конструктивизма воспринималась лишь как сухое концептуальное сооружение, призванное дать обоснование некоторым «бредовым» идеям в нетрадиционной эпистемологии, а как живой развивающийся организм, способный оказать благотворное влияние на жизнь каждого из нас.

Дискурс радикального конструктивизма традиции скептицизма в современной философии и теории познания (стр. 1 из 75)

Сергей ЦОКОЛОВ