пример, стоит сотен тысяч жизней людей, которые умерли
от голода, чтобы обеспечить этот полет ресурсами!
Данный манипуляционный прием необходимо рассмат-
ривать в контексте того времени, когда вышла книга, и мас-
сированной пропаганды начала 90-х годов прошлого века,
объявлявшей советские государствообразующие отрасли
затратными, убыточными и приносящими исключительно
вред всей стране. Можно вспомнить активно использовав-
шиеся в тот период карикатуры, вроде взлетающей с Байко-
нура огромной палки сырокопченой колбасы (подразумева-
лось: вместо космического корабля можно было бы сделать
много вкусной колбасы для населения).
В данном случае наносится удар именно по советской-
российской космонавтике. Акцентация в романе делается
на СССР: действия происходят или в фантастическом мире
Транквилиума, или в СССР начала 80-х годов. Американ-
цы и США в этом романе если и показаны, то, преимущест-
венно, либо нейтрально, либо со сдержанно-положительной
точки зрения. Об этих чудовищных «злодеяниях» говорит
американец, и обсуждение касается в основном СССР. Дру-
гой субъект цивилизационного спора — западная цивилиза-
ция — упоминается крайне редко, вскользь. Выстраивается
сложный и эффективный механизм косвенной негативиза-
ции, как средства разрушения имиджа Советского Союза.
Разговор в романе, как уже отмечалось, идет практи-
чески всегда о СССР. Наносится удар по космонавтике —
советской. Советская космонавтика была, да и остается
поныне, одним из величайших символов могущества рус-
ской-советской цивилизации. Нанося удар по этому вели-
кому символу, обвиняя советскую космонавтику, что «она
отнимает одним полетом жизни сотен тысяч человек», ав-
тор, таким образом, косвенно — но достаточно определен-
но — обвинял Советский Союз в расходовании жизней лю-
дей ради «каких-то там» космических полетов.
Вдобавок все это наложилось на агитацию в СМИ «со-
ветский космос у вас, дорогие сограждане, колбасу отни-
мает». Подсознание обывателя с удовольствием увязывало
свои собственные ощущения (подсознательное стремление
всегда найти кого-то, кто «виновен» во всех сегодняшних
проблемах: «из-за никому не нужного космоса на приЛавках
колбасы нет!») с информацией о «жертвах советского кос-
моса» («сотни тысяч умерших от голода людей»). Как след-
ствие, обе эти информационные установки объединялись в
итоге в одну: советский космос и то, что его породило (со-
ветский строй), преступны: из-за них у меня нет колбасы и
американских джинсов, а еще и люди сотнями тысяч уми-
рают от голода.
Такая манипуляция была бы малоэффективна без «со-
провождения» массовой антисоветской информационной
кампанией в СМИ. Однако вместе с ней она успешно воз-
действовала на сознание любителей фантастики (А. Лазар-
чук — автор явно талантливый, хотя и совершенно бессо-
вестный).
Здесь также используется «ложь прямая» (18.2): ка-
кое отношение СССР имел к умирающим от голода людям
в других странах?! Он что — отнимал еду у голодающих в
Африке? Нет — этим занимались как раз международные
организации, подконтрольные США. Именно колониаль-
ная политика США оставляла голодающими и умирающи-
ми от плохого питания, некачественной воды и отсутствия
медикаментов сотни тысяч людей в то время, как выкачан-
ные из их стран деньги усиливали потенциал «цивилизо-
ванного мира».
В этой же книге можно найти и другие примеры косвен-
ной негативизации.
По сюжету, капиталистически настроенные гости из
Транквилиума попадают в СССР первой половины 80-х го-
дов. Все описания тогдашних реалий — типичная косвен-
ная негативизация. Жизнь в СССР показана исключитель-
но мрачной, неустроенной, тоскливой в отличие от яркой и
насыщенной жизни тех, кто ненавидит социализм и все со-
ветское. Вот как выглядит жизнь в Советском Союзе глаза-
ми «цивилизованного человека»:
«На городские кварталы смотреть не хотелось, тошни-
ло от вида домов и заборов, от несчастных витрин, от каких-
то глупых бессмысленных слов на глупых крышах и бессмыс-
ленных фасадах, а то и просто на голой земле... от всей не
то чтобы бедности, а неуюта, неустроенности... временности.
Да, именно так: временности. Тщательно скрываемой. И по-
том, когда они слонялись у вокзала в поисках пристанища, и
когда Алик уговаривал пожилую неопрятную даму поверить
им в долг, потому что «деньги по почте перевели, нет чтобы
телеграфом, но сегодня вечером уж наверняка, ну— утром
завтра крайний срок, вот в залог, если хотите...» — и стянул
с пальца кольцо, й у дамы заблестели глазки, и она согласи-
лась, но назвала, видимо, непомерную цену, на что Алик трях-
нул головой и сказал: ладно, сойдет, — все это время тоска
росла, росла...
...Глеб просто тупо шел, куда вели, потом тупо сидел на
скрипучем диванчике в почти пустой, оклеенной бумажны-
ми обоями комнатушке с низким потолком и не очень чис-
тым окном за желтыми шторами. И только когда ушла снача-
ла хозяйка, заперев свою комнату на два замка, а потом ушел
Алик, прихватив несколько длинных серо-зеленых банкнот и
надавав инструкций, как себя вести (все сводилось к одно-
му: не открывать дверь), и Глеб остался один на один со сво-
ей тоской...
...Он побродил по оставшемуся в его распоряжении про-
странству: комнатке, коридору с вешалкой для одежды, ку-
хоньке, где стоял покрытый непонятно чем стол и висело не-
сколько шкафчиков и полочек с бедной посудой. Стены были
везде оклеены бумагой, местами она отодралась, местами на
ней проступили грязных пятна...
...Он набрал воды и погрузился в воду, и расслабился,
и даже почти задремал. Но вода была неприятной, неулови-
мо нечистой...
.. .Вот так, значит, они живут... Живут... Дом напротив — ря-
дом, очень близко — был грязно-розового цвета, пятиэтажный,
безумно скучный: голые стены, голые окна, маленькие балкончи-
ки в монотонном порядке, заваленные бедным хламом...
...Что угнетало— так это деревни, города, станции. Не
понять было, почему эти люди живут именно так. И — как они
могут всю жизнь жить так...
...Первоначальный шок, вызванный вокзалом (поезд от-
правился на два часа позже, чем ему положено было по рас-
писанию, и это само по себе могло произвести впечатление
на неподготовленного человека, но Глеб был готов ко всему —
так ему казалось... только казалось, потому что тела на полу,
на узлах и чемоданах, орущие дети, вонь, а главное — рав-
нодушная покорность, более всего цепляющая, — вызвали в
памяти мощное брожение, однако вспомнилось лишь прочи-
танное: война, разруха, беженцы...) — этот шок довольно бы-
стро прошел...
.. .В отличие от вокзального, вагонный туалет был чист, и
Глеб испытал сильнейшее облегчение, потому что втайне бо-
ялся, что опять не выдержит — ведь там, выбравшись из смра-
да и почти ничего не соображая от брезгливости, он впервые
едва не потерял контроль над собой, и Алик по-настоящему
перепугался, увидев его таким... и Глеб, встретив и поняв его
испуг, не то чтобы успокоился, а как бы заледенел и даже сумел
сказать неожиданно для себя: «Вот теперь я тебя понимаю...»
[«Алик» — бывший сотрудник КГБ СССР, изменник и
предатель, по сюжету книги активно боровшийся против
своей страны; писатель постоянно стремится его оправдать
и показать, что измена советской системе есть достойный
уважения поступок. В данном случае А. Лазарчук доказыва-
ет, что грязные туалеты — вполне достаточная причина для
государственной измены.]
...Их вагон был первого класса. Здесь в каждом купе еха-
ло по два человека, причем половина купе вообще пустова-
ла. Но были вагоны, в которых купе были четырехместными —
как тюремные каюты на судах. И были вагоны, где вообще не
было купе: сплошное обитаемое пространство. В них набито
было человек по восемьдесят. Опять вспомнилось, как на во-
кзале: война, разруха, беженцы...
Именно здесь... Глебу [главному герою, которого сопро-
вождает лучший друг-предатель] пришло в голову это сло-
во: «безжалостность». На много лет вперед оно опередило
его восприятие Старого мира [речь идет исключительно о
СССР]... Да, этот мир был прежде безжалостен. И люди были
прежде всего безжалостны. В первую очередь — к себе [при-
веденный вывод, 9: безжалостная к своим людям власть за-
ставляет их жить в таких чудовищных условиях]».
Итак, ВСЕ описания реалий обыденной жизни в СССР
показаны вроде бы справедливо — но с исключительно от-
рицательной стороны, однобоко. Действительно, и чистота
в туалетах, и красота домов оставляли желать много луч-
шего.
Но автор умышленно выбирает именно внешние, «дис-
комфортные» для человека с западной, сугубо животной
психологией, аспекты, концентрируя на них все внимание
читателя. Из описания следует, что вся жизнь в СССР со-
стояла только и исключительно из неудобства и создания
проблем для живущих в стране людей.
Отсутствие объективности выражается в том, что ав-
тор не указывает на реальный «бадане жизнеустройства»
(соотношение дискомфортных и исключительно удобных,
жизненно-необходимых и широко доступных элементов
жизни советского общества) в Советском Союзе. Важней-
шие достижения советского строя, малозаметные для тех,
кто ими пользовался, но жизненно необходимые для насе-
ления (бесплатные и высококачественные системы образо-
вания и здравоохранения, высочайшая безопасность, отсут-
ствие наркомании, вооруженных конфликтов, терроризма
и многое иное) автор просто обходит стороной, не упоми-
нает об их существовании {14.1). Причем то, что наблюда-