нес был прибыльный для всех: платили хорошо и вербовщи-
ку, и «рекруту». К тому же он соответствовал идеологи бен
Ладена «экспорта» агрессивных направлений ислама. По-
этому, через короткое время, набралось столько готовых и
потенциальных бойцов, что пришлось заводить на них не-
что вроде картотеки. Появилась, таким образом, настоящая
база данных — по-арабски «аль-каида». В ней содержались
данные не только о бойцах, но и об агентуре на местах, цен-
трах подготовки и прочих полезных для борьбы с «шурави»
сведениях. Разумеется, никто из членов этой сети «аль-каи-
дой» ее не называл: попробуйте заставить неграмотного йе-
менского или пакистанского крестьянина воевать и умирать
за некую «базу данных». Ему вряд ли вообще удастся втол-
ковать, что такое «база данных»... Поэтому термином «аль-
каида» стали именовать «картотеку» и ее руководителей.
И все бы ничего — да война в Афганистане закончилась
вместе с Советским Союзом. Враг у главного «спонсора» —
США — исчез; у Америки появились другие цели! В нача-
ле 90-х американцы просто и без обиняков объявили ря-
довым «моджахедам», что более не нуждаются в их услу-
гах. Какую реакцию это могло вызвать у столь беспардонно
«кинутых» бойцов, догадаться не трудно. При этом руко-
водство, скорее всего, обо всем знало и участвовало в этой
операции. В итоге «против Америки» оказались настроены
рядовые бойцы, руководство которых, изменив и им, и сво-
ей вере, стало натравливать этих недалеких «моджахедов»
совершать незначительные теракты. Штатам требовался но-
вый «глобальный враг». И «злобный, агрессивный», но пол-
ностью подконтрольный «международный терроризм» под-
ходил для этой цели как нельзя более кстати. Врагу этому
требовалось имя — и, не «изобретая велосипед», американ-
ские специалисты назвали его старым именем: «Аль-Каида».
Просто, понятно, гламурно и очень «террористично». Осо-
бенно впечатляет среднестатистического американца араб-
ская приставка «Аль».
Поскольку этот «ужасный и жестокий враг свободы и
демократии» мог оказаться везде, где «ему» заблагорассу-
дится, США получили удобный повод наносить удары по
любому врагу в мире. А при необходимости и внутри своей
страны — если возникала потребность в изменении внутри-
политической модели или в ужесточении полицейских мер
безопасности. Для этого «международная террористическая
сеть» подходила как можно лучше. Вспомним 11 сентября
2001 года: последний, кому было выгодно это шоу, был бы
бен Ладен, если бы он был настоящим, искренним антиаме-
риканским террористом. Зачем было ему устраивать такой
спектакль, к тому же столь топорно? Проще было бы рас-
пылить с тех же небоскребов радиоактивный материал или
вбросить какую-нибудь химическую дрянь в водопровод. Ре-
зультатом стали бы не несколько тысяч, а несколько сотен
тысяч жертв... Вместо этого, было проведено шоу, разрабо-
танное по американскому сценарию и понятное «рядовым
американцам», воспитанным на голливудских спецэффек-
тах, взрывах, грохоте рушащихся зданий и зверских физио-
номиях киношно-арабских террористов.
Таким образом, сегодня, имея под рукой карманную и,
что важно, легко узнаваемую «международную террористи-
ческую сеть», неокочевники получают повод для нанесения
удара по любой стране в любое удобное для них время. Дос-
таточно только заявить, что «там прячется «Аль-Каида» можно было посылать крылатые ракеты, бомбардировщи-
ки и морскую пехоту...
Разумеется, в России «лукавые термины» так же неве-
роятно популярны у манипуляторов сознанием. Процессы,
происходившие в нашей стране в течение пятнадцати лет,
столь разрушительны, что называть вещи своими имена-
ми — значит открыто признать антироссийскую сущность
их организаторов и проводников.
Для усыпления общественного мнения, для убеждения
населения России в том, что «не все так уж плохо», исполь-
зуется замена реальных терминов «лукавыми». Например, в
журнале «Коммерсант-Власть» от 29 марта 2004 года, в од-
ной из статей, посвященных одиозной теме «удвоения ВВП»
(само понятие «удвоения» этого самого «ВВП» является ти-
пичной манипуляцией, о чем говорилось выше), ситуация в
российской экономике описывается следующими словами:
«Темпы экономического роста снижаются: в 2002 году
ВВП вырос лишь на четыре с небольшим процента, и это по-
сле десятипроцентного роста в 2000 году. Да и этот рост про-
исходит из-за благоприятной экономической конъюнктуры».
То же самое было высказано М. Фрадковым в одной из
его речей, посвященной экономическому развитию на пери-
од до 2007 года. Он сказал: «...перед нами поставлены важ-
ные задачи президентом. В частности — значительное увели-
чение валового внутреннего продукта. Мы понимаем, что мы
очень сильно зависим от внешнеэкономической конъюнкту-
ры и мы должны проанализировать эту конъюнктуру...»
В обоих этих случаях важна фраза про «внешнеэконо-
мическую конъюнктуру». Она в завуалированном, «полит-
корректном» виде констатирует простую и ужасающую по
сути вещь: все, на чем держится сегодня «экономический
рост» и что хоть как-то оправдывает разрушение СССР, ос-
новано исключительно на продаже нефти за рубеж. А соб-
ственная, реальная производительная экономика доведе-
на до такого состояния, что уже не обеспечивает развития
страны. Называть эти вещи своими именами нельзя: выво-
ды напрашиваются слишком уж безрадостные для апологе-
тов «реформ». Поэтому для маскировки истинного смысла
происходящего придумана такая обтекаемая формулировка:
«благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура». Она
ведь может быть не только «нефте-газовой» — поди, пой-
ми, не разобравшись, что имелось в виду. На это и рассчи-
тывает манипулятор.
Эффективным средством противодействия манипуля-
ции в данном конкретном случае может быть хорошее зна-
ние предмета манипуляции — реального состояния нынеш-
ней российской экономики.
Весной 2004 года в первом чтении был отклонен проект
закона РФ о митингах. Формулировки закона не оставля-
ли населению никакой возможности эффективно выражать
свое несогласие с властью, отстаивать свою позицию и свои
интересы. Такой варварский закон вызвал резко отрицатель-
ную реакцию у всех слоев общества, объединив в этом как
«левых», так и «правых» политиков. Стало очевидно: насту-
пление власти на права и свободы людей в этом случае чре-
вато серьезными последствиями. Власть вынуждена была
отступить и «отозвать» непопулярный закон.
Для объяснения «отступления» высшие должностные
лица объявили: при обсуждении закон вызвал неоднознач-
ную реакцию у населения России. Под термином «неодно-
значная» реакция власть пыталась скрыть именно резкое и
совершенно однозначное неприятие народом таких предло-
жений. Поскольку признавать, что ею был выдвинут явно
антинародный закон, власть не смогла, была использована
«лукавая» формулировка: «неоднозначная реакция». Но что
же в ней «неоднозначного», если все высказались против та-
кого закона?
Такие приемы используются властью исключительно
часто. Например, во время подготовке к реформе ЖКХ в
Петербурге губернатор города Матвиенко в своих высту-
плениях не раз отмечала, что она идет на принятие «непо-
пулярных у населения» мер. Которые «неоднозначно будут
восприняты горожанами».
Под «непопулярными» мерами понимались резкое уве-
личение цен на коммунальные (фактически жизнеобеспечи-
вающие) услуги. Термины «непопулярные» и «неоднознач-
но оцениваемые горожанами» призваны скрасить истинный,
жестокий смысл реформ, которые проводит в Петербурге
губернатор Матвиенко. И соответствующую реакцию насе-
ления на эти антинародные проекты. Нужно говорить не о
«непопулярности», а о перспективе людей платить за жилье
в несколько раз больше, чем «сейчас», и вылететь на ули-
цу или во временную ночлежку в случае неуплаты. О какой
«неоднозначности» можно говорить, если население реаги-
рует на такие жестокие меры совершенно однозначно? Люди
еще помнят, как соответствующие платы в СССР составля-
ли совершенно незначительную часть от доходов семьи возможности выселения никто даже не подозревал. Но,
поскольку такая отрицательная реакция ставит под вопрос
саму легитимность существующей власти (зачем она людям
нужна, если ее действия приводят к стабильному ухудшению
качества жизни людей при немыслимом увеличении личных
состояний представителей власти?), именно массовую ре-
акцию народа и нужно скрыть или «смягчить». Для такого
«смягчения» и используется данный прием, когда неизбеж-
ная перспектива резкого повышения социальной напряжен-
ности озвучивается как «принятие непопулярных у населе-
ния мер, которые будут неоднозначно восприняты горожа-
нами».
Также использование специальных терминов можно
увидеть при захвате Грузией Абхазской автономии в мае
2004 года. Напомним: в тот период союзник России на Кав-
казе, А. Абашидзе, был вынужден, под давлением Москвы,
уйти с поста руководителя Абхазии и покинуть свою страну.
Преступность действий российской власти и лично секрета-
ря СБ РФ И. Иванова были настолько очевидны, что оправ-
дать предательство государственных интересов России было
просто невозможно. Ущерб, нанесенный интересам России,
был просто огромен и имел далеко идущие последствия.
Для извращения смысла произошедшего (не ликвида-
ции Абхазской автономии, а позорной и самоубийствен-
ной роли в этом России) и смягчения опасного для власти
эффекта от ее действий была использована формулировка