sun sinn's atti
ainn ser skip
auk austr styrpi
i Ingvars lip
А вот текст рунической надписи из Хагстюгана полностью выполнен скальдическим аллитерационным стихом:
FiuriR gærpu
at fapur gopan
dyrp drængila
at Domara
mildan orpa
auk mataR gopan
pat um ban i...
hall gærpu a
Перевод:
Фьюри сделал [это] по отцу, доброму, славному почестями — по Домару, милостивому на похвалу и щедрому на пищу, так что они камни воздвигли.
Он пал в Гардах.
Примечания:
славный почестями, милостивый на похвалу, щедрый на пищу — характерные для Скандинавии устойчивые эпитеты восхваления князя или вождя, родственные кеннингам;
Гарды (Гардарики) — средневековое скандинавское название Руси. Приблизительное значение этого имени — «Страна Городов» или просто «Города».
* * *
Основные формы скальдических заклинаний — драпа и нид. Драпа — своего рода хвалебная песнь, которая при прочтении её вслух или при вырезании её рунами оказывает благотворное воздействие на того, кому посвящена.
Думается, исходный, истинно магический вид драпы — это короткое, в одну-две висы (строфы), заклинание. Такой была она во время зарождения скальдического искусства. Уже впоследствии, с перемещением направленности искусства от магических надобностей к придворным, центральное место в драпе занял повествовательный элемент (упоминания о подвигах и добродетелях объекта драпы), который в позднее время, когда скальды перестали быть магами, стал основным и единственным; сама же драпа к этому времени сохранила лишь свою восхвалительную функцию. Нужно отметить, что повествовательный элемент был в драпе всегда, но изначально функция его была сугубо магической.
Магия драпы сложна, но основная идея её проста до гениальности. Могучим воинам поют хвалебные песни — спой хвалебную песнь простому человеку, и он, в силу законов магического соответствия причины и следствия, сам станет могучим воином. Магический закон, позволяющий менять местами причину и следствие, — это один из тех многих принципов магии, до которых не смог докопаться Фрэзер в своей в общем очень добротной работе «Золотая ветвь».
Отношение к действию драпы в Средние Века было более чем серьёзным. За сложение драпы провинившемуся перед князем скальду могло проститься очень многое, а скальду, чистому перед властителем, многое могло быть даровано. Известны случаи, когда скальды, совершив непростительные с точки зрения средневековой скандинавской морали действия против князей и попавшие к ним в руки, спасали свою жизнь и честь именно таким образом.
Приведённый отрывок, написанный в рунхенте («Серп жатвы сеч...»), взят именно из такой драпы. История её весьма интересна. Автора этой драпы Эгиля угораздило в своё время убить одного из сыновей норвежского конунга Эйрика Кровавая Секира. Разумеется, конунг и жена его Гуннхильд возненавидели Эгиля (впрочем, у Эгиля и Эйрика и до этого было достаточно поводов для вражды). Гуннхильд, бывшая колдуньей, наложила на Эгиля заклятие, согласно которому Эгиль не мог найти покоя, пока они с Гуннхильд снова не встретятся.
К тому времени Эйрик был вынужден покинуть Норвегию и приплыл в Англию к королю Адальстейну, который дал ему в лен Нортумбрию. Эгиль же, влекомый заклятием Гуннхильд, которое, видимо, не смог преодолеть, снарядил корабль и отправился в Англию. Вероятно, не случайно у берегов Нортумбрии его корабль попал в сильный шторм и был разбит о скалы. Эгиль спасся и, чувствуя, что ему не уйти от заклятья, сам отправился в Йорк — столицу Эйрика. Разыскав там своего друга Аринбьёрна, приближённого Эйрика, Эгиль предстал вместе с ним перед конунгом и Гуннхильд. Аринбьёрн пытался помирить врагов, но единственное, что ему удалось добиться, — это отложить казнь Эгиля до следующего утра.
На счастье Эгиля, он был прекрасным, скальдом и за ночь, проведённую в темнице, сумел сложить драпу, а утром исполнил (правильнее в магическом, но не в литературном плане было бы сказать «совершил») её перед конунгом. И что же? Немедленно Эйрик освободил злейшего своего врага из-под стражи и отпустил на все четыре стороны — такова была его благодарность за сложение драпы.
Другая распространённая форма скальдических заклинаний — нид, хулительная песнь, так сказать, драпа со знаком «минус». Рассказывают, что когда ярл Хакон Могучий сжёг корабль скальда Торлейва и казнил его друзей, Торлейв переоделся нищим, вошёл во дворец ярла и выпросил разрешение прочесть сочиненные им стихи. Едва он начал их читать, как на ярла напал страшный зуд. Когда ярл понял, что этот человек читает (или поёт) нид, было уже поздно — Торлейв дошёл до середины нида. В палате потемнело, оружие, висящее на стенах и бывшее у людей, начало двигаться само по себе. Многие погибли, а у ярла отгнила борода и волосы по одну сторону пробора.
А вот пример работы Эгиля. Изгнание из Норвегии конунга Эйрика, в результате которого он попал в правители Нортумбрии, было, видимо, делом рук; этого скальда. В своё время, будучи в ссоре с Эйриком (тогда ещё владевшим Норвегией), Эгиль высадился на небольшой островок у скандинавского морского побережья. Там он воткнул в землю деревянную жердь и насадил на неё лошадиный череп (скорее для устрашения, чтобы никто не выдернул жердь из земли). На этой жерди Эгиль вырезал рунами скальдическое заклинание. Текст заклинания не сохранился, так что не известно достоверно, был ли это нид или какое-либо иное произведение скальдической магии; однако элементы нида оно содержало наверняка.
Об этом ниде Эгиля сохранились интереснейшие сведения. Он состоял из двух вис, и каждая содержала 72 руны — трижды число знаков Футарка. С таким магическим соотношением в рунических заклинаниях мы сталкивались уже неоднократно, когда шла речь о магии сакральных слов и рунических заклятий. Такая структура созданного Эгилем заклинания лишний раз подтверждает его компетентность не только как скальда, но и как эриля.
В чём же состоит отличие заклинания, например, Бьёркеторпского камня, в котором соблюдены те же соотношения числа рун и длины используемого Футарка, от нида Эгиля? В магической форме. Достаточно убрать из эгилевых вис скальдическую стихотворную форму, и они действительно станут явлением того же порядка, что и заклинание Bjorketorp А. Тогда их действие будет базироваться только на личной силе эриля и волшебстве самих рунических знаков. Но и нид, и драпа, и другие скальдические заклинания сохранят свою магию, хотя, может быть, и не в полной мере, будучи просто прочитаны или пропеты, т.е. даже если они не «отлиты» в рунические строки. Ибо остаётся форма.
Любой человек, магически (или поэтически, что одно и то же) ощущающий мир, обязательно встречал стихи, глубоко волнующие его, как говорится, «берущие за душу». Для кого-то таким свойством обладают стихи (песни) Высоцкого, для кого-то — Гумилёва или Цветаевой — не суть важно. Важно, что, ощущая глубину, некоторое таинственное напряжение и музыкальность поэтической фразы, человек ощущает именно магию поэтической формы, магию, которую создал и облёк в эту форму поэт. Не имеет ни малейшего значения, какое применено стихосложение — скальдическое или современное; традиция скальдического стихосложения возникла в древней Скандинавии лишь в связи с определёнными особенностями германских языков (например, неизменная ударность первого слога), многим языкам, славянским в том числе, не свойственными.
Дар поэта, приводящий дух в движение, — это особая способность изменять и контролировать положение собственной точки сборки и магическим образом выражать его в словах, становящихся носителями личной силы поэта. И потому каждый настоящий поэт неизбежно является магом, постоянно изменяющим себя и окружающий мир.
21. Заклинательные искусства кельтов
Как обособленный этнос кельты выделились из общей массы индоевропейских народов приблизительно в начале I тысячелетия до н.э. Их «прародина» находилась, как признано сейчас большинством специалистов, в треугольнике между верхними течениями Дуная и Рейна. Уже к середине тысячелетия они занимали обширнейшие пространства центральной и южной Европы и продолжали осуществлять экспансию во всех направлениях. По самоназванию европейских кельтов — галлы — получила своё название огромная европейская страна Галлия. В процессе миграции кельты достигли Испании, балтославянских территорий, владений этрусков.
Значительно позднее кельты на территории континентальной Европы были смяты германскими племенами; культура их оказалась частью уничтоженной, а частью — воспринятой германцами и славянами, языки же стали мёртвыми. Несколько иная картина наблюдается лишь на Британских островах, ставших последним оплотом кельтов.
Таким образом, как ни хотелось бы мне говорить о заклинательных искусствах всех кельтов в целом, это, к сожалению, оказывается невозможным. От континентальных кельтов остались лишь названия городов, озёр, рек и гор, смутные упоминания у античных авторов, короткие посвятительные надписи и загадочные изображения... Посему обращаем взор свой к Британским островам.
Точная дата заселения кельтами Британских островов не установлена; наиболее вероятным выглядит отнесение первого появления здесь кельтских переселенцев с континента к середине I тысячелетия до н.э., однако они могли оказаться здесь и значительно раньше. Выделяется по меньшей мере две-три волны кельтской экспансии, постепенно ассимилировавшие или уничтожавшие туземное население, известное под обобщённым названием пикты. Несомненно, кельтские языки островов содержат в себе некоторые элементы пиктского языка, но однозначно выделить эти элементы не представляется возможным, так как ни одного «чистого» кельтского языка не сохранилось, а сведения о пиктах незначительны.