Окказионализмы-существительные.
Среди существительных с первого же взгляда выделяются две группы окказиональных существительных: увеличительные и уменьшительные, часто в рассчитанном контрасте: я думал, ты — всесильный божище, а ты недоучка, крохотный божик; Круппы и Круппики; кто сейчас оплакал бы мою смертишку в трауре вот этой бесконечной смерти; на рублях колес землища двигалась; покрывая детвориный плачик. Суффиксы такого рода очень продуктивны, поэтому некоторые слова, которые в ином контексте, может быть, и не ощущались бы как окказиональные, в «Облаке» явно приближаются к ним: кулачищ замах, обугленный поцелуишко, звоночки коночек. К собственно уменьшительным приближаются суффиксы для обозначения детенышей — именно в этом смысле в «Облаке» противопоставляются миллионы ОГРОМНЫХ чистых любовей и миллион миллионов МАЛЕНЬКИХ грязных любят; ср. МАЛЕНЬКИЙ смирный любеночек. К увеличительным, в свою очередь, приближается суффикс в слове желтоглазина. Художественная функция этих гиперболизирующих средств языка очевидна: они работают на образ мира Маяковского, оппозиция «большой — малый» — простейший способ подчеркнуть его величественность.
Отглагольные существительные с нулевым суффиксом: грозящих бровей морщь; в плаче и всхлипе; каждой капле слезовой течи; телеграф охрип от гуда; земля дрожит от гуда (вместо: наморщивание, всхлипывание течение, гудение). Художественная функция здесь та же: вместе с суффиксом –ени-/-ани- ликвидируется главный признак отглагольности, действие как бы превращается в предмет.
Бессуффиксным способом образуется отыменное существительное: упираются небу в склянь горы, каторги и рудники: здесь «склянь» явно означает нечто вроде «стеклянность».
Суффикс –ени- в окказионализмах Маяковского появляется единственный раз, и то ради семантической игры: долго ходят размозолев от брожения,— здесь в слове «брожение» совмещаются значения двух разных глаголов «бродить»: «расхаживать» и «кваситься, перекисать».
Маяковский был склонен к лексическому радикализму (лексические радикалы – безаффиксные существительные или полуфункциональные словокорни), любил безаффиксные слова, ощущая их смысловую упругость, энергию чистой значимости, не обременной грамматической специализацией и дифференциацией. Поэзия любит такие слова, потому что в них внутренняя образная форма слова выражает себя цельно, самодостаточно, безусловно, без дробления на морфологические разряды. Стремление к радикализму было свойственно и А.Пушкину, за что его в свое время критиковали. В статье «Опровержение на критики и замечания на собственные сочинения» Пушкин отстаивал народность таких слов, адресуя критиков к изучению старинных песен, сказок для совершенного знания свойств русского языка. В.Даль также отмечал, что морфологическая громоздкость многих русских слов вовсе не в характере народной речи. Народная речь, по Далю, как раз и стремится в отборе слов к предельной краткости и морфологической простоте.
Особую группу, характерную только для «Облака», составляют субстантивации прилагательных. Субстантивации прилагательных знакомы русской поэтической традиции, но здесь они применяются к более «земным» образам: звон свой спрятать в мягкое, в женское; тучи и облачное прочее подняло на небе качку. В позднейших стихах Маяковского такое словообразование исчезает.
Остальные типы существительных единичны. Обозначений лиц больше в «Ленине» (пролетариатоводец; заступник и расплатчик; подготовщиком цареубийства), чем в эгоцентрическом «Облаке» (голгофник). Остальные — это венецианское лазорье; мушиное сеево; жевотина старых котлет. Изолированный случай — раздвоение названия: у Иванова уже у Вознесенска каменные туши. Напоминает фольклорный прием.
Окказиональные прилагательные.
Среди прилагательных в обеих поэмах самые заметные — притяжательные: в «Облаке» их больше четверти, в «Ленине» почти половина: в хорах архангелова хорала; над тюремной капиталовой турой; капиталовы твердыни; коммунизмовы затоны; на капле слезовой течи; с шагом саженьим; небье лицо; слоновий клык; с флажьих покрасневших век; сатрапья твердость; детвориный плачик; губы вещины. Вместо «человеческий» Маяковский настойчиво пишет: человечий (в человечьем месиве; настоящий, мудрый, человечий ленинский огромный лоб).
Другая заметная группа прилагательных (около трети их количества) — сложносоставные: от сочетаний существительных с числительными (стоглазое зарево; класс миллионоглавый; Ильич семнадцатигодовый), с прилагательными (потноживотные женщины), с существительными (слова проклятья громоустого; крикогубый Заратустра; задолицая полиция; заступник солнцелицый). Чтобы этот прием стал ощутимее, деформируется соединительный шов: в четыре-этажных зобах; в сорокгодовой таске (оба случая — в «Облаке»).
Далее следует ряд прилагательных с суффиксом -аст-: кудластый (бог); этот, за тобою, крыластый; крыластые прохвосты; худой и горбастый рабочий класс; в блохастом грязненьке. Видимо, этот суффикс указывает на более сильную степень качества, чем -ат-, и тем самым способствует гиперболизации образа мира Маяковского. Тому же служат уменьшительные: идите, голодненькие, потненькие, покорненькие (ср. в наречии: солнце нежненько треплет по щечке). Остальные суффиксы единичны: пол ампиристый, потолок рококовый; улица безъязыкая; стекло окошенное. Они, видимо, работают только на образ разламываемого языка.
Окказиональные глаголы.
Среди глаголов четко различаются две группы: приставочные образования, в подавляющем большинстве отглагольные, и бесприставочные, от других частей речи.
Доля приставочных образований, более легких, со временем убывает: в «Облаке» - 18, в «Ленине» только 9. Круг предпочитаемых приставок тоже меняется: в «Облаке» это вы-, из-, об-, в «Ленине» это раз-. Характерны для «Облака»: выстонать, выпеть, выплясать, вымолиться, вылюбить («Любовница, которую вылюбил Ротшильд»); изъиздеваться, изодраться, изругаться, исслезить, исцвести («губ неисцветшую прелесть») испешеходить, изъязвить; обрыдать, окапать, оплясать, обжиреть, обсмеять, огромить. Нехарактерны: наслезнить, перехихикиваться, размозолеть, свиться. Характерны для «Ленина»: развихрить, размозолить, рассиять, раззвенеться, рассинеться. Нехарактерны: встучнетъ, вымычать, довидеться, обдрябнуть. Даже по этому списку видно, что семантика новообразованных глаголов в «Облаке» и «Ленине» различна: в «Облаке» это доведение действия до предела (вы-, из-) и охват со всех сторон (об-), в «Ленине» — распространение действия во все стороны (рас-). В «Облаке» глаголы динамичнее и напряженнее, в «Ленине» спокойнее и увереннее. Гиперболизация действий так же характерна для мира Маяковского, как и гиперболизация предметов; в «Облаке» перед нами один оттенок этой гиперболизации, в «Ленине» другой.
Из этих 31 приставочных глаголов 6 образованы не от глагола, а от существительного, и 1 от прилагательного. От существительных: ленинские лозунги развихрь; грудь испешеходили; мир огромив мощью голоса (от «гром», не от «громить»); долго ходят, размозолев от брожения, каждый труд размозоливая лично; золото и грязь изъязвили проказу («распространили покрывающую язвами проказу»: от «язва», а не от «язвить»). От прилагательного: глаза наслезненные бочками выкачу ( от «слезный», не от «слеза»). Интересное отглагольное образование: земли с еще большей болью не довиделось видеть мне — здесь скрещиваются пассивный оборот «не довелось видеть» и активный «видел — не довиделся».
Явный стилистический оттенок имеет употребление приставочной формы об- вместо о-: обсмеянный, как анекдот; обжиревший, как любовница: капитализм разбух и обдряб. С приставкой о- эти глаголы не были бы неологизмами. Форма об-привносит в них оттенок грубости (ср. соотношение надсмехаться — насмехаться) и этим работает на создание образа автора. Такая форма позволяет энергичнее и ярче выразить экспрессию неодобрения автора. Противоположный стилистический оттенок, возвышенность — только один раз, иронически о торжествующем капитализме: встучнел.
Бесприставочные глаголы преимущественно образованы от существительных: небо иудит; ночь по комнате тинится; мысли морщинят кожей; город глыбил пуза касс; капитал рос и креп, штыками иглясь.
От прилагательных образованы: гнев густится в тучи; милел людскою лаской; то ли от прилагательного, то ли от существительного — дождинки гримасу громадили. От глагола, посредством возвратной частицы -ся: зашвырнувшись в трактирные углы. От причастия-прилагательного «новорожденный» любопытным образом реконструируется глагол: каждое слово душу новородит.
Заключение.
Таким образом, окказионализмы поэта образуются в пределах 3 важнейших частей речи: существительного, прилагательного, глагола. Характерно преобладание окказионализмов глаголов, способствующих передачи динамики, энергии.