Для объяснения предрассудков много сделал критический подход, разработанный в исследованиях Хоркгеймера в 1963 г. Предрассудки не возникают без механизма проектирования, без упомянутых нами в главе VI. 2.1. проекций в отношении кого-либо как одной из возможностей (защитные механизмы) обойти свои трудности, приписав их другому человеку или группе. То же самое происходит с качествами, которые мы не оцениваем в себе самом и поэтому проектируем на других. Далее эти «плохие» качества переживаются нами, как присущие другим людям, и увязываются с чувством освобождения: « Мы же не такие». Под словам «мы» понимается и выражается то. что этим бессознательным механизмом пользуются целые коллективы. Как и члены терапевтической группы, они объединяются, не зная об этом сознательно, объединяются на основании того, что «мы — хорошие, а другие — плохие». Такое опасное деление на две части может зайти столь далеко, что участники подобного объединения не будут обращать никакого внимания на реально существующие различия и выстраивать свой шизофренический мир.
Некоторые читатели вспомнят, вероятно, о расовом заблуждении национал-социализма, подобном коллективной психопатологии целого народа, который по собственной воле объявил себя выше других народов и собственные сложности, неприятные представления и чувства коллективно спроецировал на национальные меньшинства. Согласно Рудольфу М. Левенштейну, на примере антисемитизма можно различить разнообразные корни этого ужасающего предрассудка:
1. Религиозные корни, которые исходят из исторического развития отношений между христианами и евреями, а также из амбивалентности христиан в их отношении к богу.
2. Ксенофобические корни, следуя которым все чуждое рождает страх и неприязнь.
3. Экономические корни, заключающиеся в ощущении зависти неимущих по отношению к имущим и
4. Политические корни, посредством которых предрассудками людей манипулируют уже независимо от них, для достижения целей политических. И тут снова на ум приходит трагический пример национал-социализма.
Если вспомнить материал по теории личности (гл. V). то в каждом из нас присутствует более или менее латентная агрессивность, которая всегда доставляет нам много хлопот, и поэтому с легкостью проецируется на других. Сегодня эти «другие» — иностранцы вообще, или определенные иностранцы, или опять-таки евреи, которым, поскольку они являются меньшинствами, приписываются собственные дурные, злые или просто нежелательные свойства.
Пока люди так переменчивы в самих себе, находясь под постоянным давлением напирающих инстинктивных влечений, с одной стороны, и обременительных требований этических норм, с другой, необходимость отдельного или коллективного использования защитных процессов будет сохраняться всегда.
В этом отношении осуществляться могут только следующие мероприятия:
— постоянно ставить под вопрос собственное, пусть и мучительно приобретенное равновесие, «перепроверка себя»;
— проверять «на реальность» собственные представления об определенных меньшинствах;
— рассматривать собственные идеалы сквозь ответ на вопрос, не существуют ли они ценой других;
— при экстремальной недооценке других, чувстве ненависти и осуждении думать об искаженных проекциями предрассудках и заменять предрассудки личными критическими мнениями.
4. Вклад А. и М. Мичерлих в решение актуальных процессов в ФРГ
Если мы зададимся вопросом, почему в истории немецкого народа между 1933 и 1945 гг. имела место столь жестокая реальность, почему были убиты миллионы людей, а еще больше. человек пострадало, ощутило себя чужаками среди своего народа, тогда нам следует обратиться к работам Александра и Маргареты Мичерлих, которые позволяет дать ответ на некоторые вопросы. Это ответы, которыми, разумеется, не исчерпываются все исследования предрассудков.
Как мог такой вождь вызвать подобное восхищение, если при разумном подходе его устные и письменные заявления явственно показывали, что им преследуются цели, не выдерживающие сколько-нибудь серьезной критики? Не должны ли были как раз здесь вступить в действие все те критические функции, которые были перечислены в предыдущем параграфе? Мы должны подозревать, что господствовавшее повсеместно восхищение, охватившее даже интеллектуалов, действовало как природное бедствие, как наводнение, срывающее любые плотины. В подавляющем большинстве критические функции были отключены. Отвечающая реальности оценка отношений не была уже более возможна. Если же мы вспомним то, что установил Фрейд в своей работе « Неудовлетворенность культурой», а именно значительные, остающиеся неудовлетворенными, сексуальные и агрессивные желания, тогда в духе психоаналитического учения о защите мы можем прийти к выводу, что подавленные во множестве сексуальные потребности, обратились к вождю в форме восторженной влюбленности, в то время как подавленные агрессивные импульсы проецировались на этнические меньшинства, например, на евреев.
Не стоит удивляться, что при подобной предыстории после войны люди коллективно отрекались от дел и чудовищных злодеяний того времени, даже при условии личного неучастия в них. Они точно так же, как и иные неприятные составляющие, вытравились из сознания путем защитного механизма «отрицания». Признание реально произошедших преступлений было бы невыносимо, поскольку это означало бы признание собственной вины. Это значило бы также испытать стыд по отношению к народам, у которых в истории не было подобных эксцессов. Результатом защиты было, с одной стороны, бегство в активную деятельность по восстановлению разрушенного, с другой — депрессия и фатализм.
Чтобы читатели не решили, будто подобные выводы возникли лишь в головах психоаналитиков, нужно дополнить, что авторы основывают свои выводы на казуистически воспроизведенных анализах людей того времени.
Лично я делаю из ужасающего познания в исследовании предрассудков и из психоаналитического исследования феномена нацизма* два вывода, которые трагически дополняют друг друга, а именно:
1. Склонность людей доверяться чужому управлению, не задаваясь вопросом критически, есть ли основания для выбора данного лица в качестве лидера и
2. Потенциальная готовность людей не только вести себя агрессивно, причиняя вред, оскорбляя и разрушая, но и склонность к жестокому поведению.
Передадим по этому поводу слово А. Мичерлиху (1969):
«Жестокость была сильнее любой культуры... Жестокость — это получение удовольствия от результатов мучений.. Ввиду скрытой и нескрываемой жестокости в мире, мы должны признать, что великие духовные учителя и этика человечества потерпели фиаско... Фрейд назвал это «Лицемерием культуры»... Из научных исследований человеческого поведения мы узнали, что пристрастие к разрушению соответствует нашему инстинкту... Никакое заботливое общество не может снять с нас задачи подавления агрессии. К этому относится преодоление желания мучить более слабых и унижать их... Продуктивное чувство вины (а не только мучительное) может возникнуть прежде всего лишь там, где было искоренено удовольствие от разрушения. Лишь тогда можно освободиться от внезапно подчиняющего себе человека господства этих сил».
При этом правильное воспитание не только облегчает осознание собственной жестокости, но и позволяет избежать ее вредных проявлений (schlimme Entdifferenzienm»). Исследования силы и бессилия показали, что воспитание, в котором доминируют подчинение, избиение. духовная нищета и отсутствие контактов, порождает бесцеремонность и фиксацию на авторитетах.
* Выражение, которое установил программный комитет Интернационального психоаналитического объединения на Гамбургском конгрессе 1985 г.
С другой стороны, воспитание, в котором чувства получают доступ к своему выражению, а проблемы детей учитываются родителями, приводит к развитию общественного сознания, ответственности и миролюбия (Mantell, 1972); результаты исследований, которые заставляют нас задумываться.
5. Примеры движения за эмансипацию
5.1. Студенческие выступления
Если психоаналитически подойти к этому особенному общественному феномену, то речь тогда снова пойдет о возможных бессознательных составляющих поведения тех, кто с 1968 по приблизительно 1978 гг. участвовал в том, что получило название студенческого движения, культурной революции и университетских волнений. Движение исходило от Социалистического Германского Студенческого Союза (SDS) и внепарламентской оппозиции (АРО). Оно воспламенилось как вследствие нежеланных законов, так и из-за гибели во время антишахской демонстрации в Брелине студента Бенно Онезорга. Студенческое движение получило импульсы и от движения хиппи, распространенного по ту сторону Атлантики, и от Парижской весны 1968 г. — майские беспорядки.
Я как очевидец имел отношения со студентами с 1970 по 1971 гг. в Штутгартском университете, с 1972 по 1974 гг.— в наиболее революционно настроенном Свободном Берлинском университете, и с 1974 — во Франкфурте. Я очень хорошо помню время демонстраций, занятий ректоратов, «перманентных» дискуссий, общественных протестов, сидячих, стоячих забастовок в вузах. Вскоре SDS и АРО сменили кадровые коммунистические группировки: Коммунистический Союз Западной Германии (KBW), марксисты-ленинисты и другие коммунистические группировки. Непосредственно работая на месте событий, я мог наблюдать ситуацию и имел возможность на личном опыте почувствовать, что это такое, когда воинствующие марксистские группировки бойкотируют лекции.