I. Человеческие, слишком человеческие конфликты в повседневной жизни и их отражение в зеркале литературы и кино (стр. 9 из 68)

6.7. Гейнц Когут:

психология самости

Не должна быть забыта и еще одна бурно развившаяся в 70-е годы ветвь нашего дерева, а именно, предложенная Гейнцем Когутом «психология самости». Как и все вышеназванные продолжатели Фрейда, Когут был вынужден эмигрировать; больше всего его интересовало связанное с бессознательными психическими процессами чувство самооценки, а также идеал, который мы формируем самостоятельно, с помощью родителей и окружающего мира. Самолюбие, которое называют «нарциссическим», глубоко поражает Я: все мы так или иначе его знали, независимо оттого, с какими препятствиями столкнулись в процессе дальнейшего развития. Нарциссическое самолюбие играет по Когуту настолько важную роль в нашей психической деятельности, что Я и его судьба вполне заслуживают особого рассмотрения. Если в первой своей книге (Kohut, 1971) Когут в основном занимался вопросами лечения нарциссических пациентов, то в следующей книге (1977) он расширил свою теорию до психологии самости, обратившись при этом к трагическим сторонам человеческого существования: причинение человеку ущерба, резко меняющего жизнь,—бесчувственными родителями, непонятливыми партнерами или жестокими ударами судьбы (вплоть до заключения в концентрационный лагерь), жертвами которых он оказался. В теории Когута, как и в венгерской школе от Ференци до Балинта, вновь оживает старая теория травмы, восходящая к началу психоанализа. Следуя ей, в пациенте видят прежде всего жертву, с которой судьба обошлась сурово. Поэтому необходимо создать атмосферу, позволяющую ему обрести былое доверие и, заново пережив травму, преодолеть ее.

Не замеченные большинством психоаналитиков зеленые ростки на ветви теории Когута связаны в США с именами Эрнеста С. Вольфа, Пола и Анны Орнстейн и Йозефа Д. Лихтенберга, от которых возникли ответвления в ФРГ, ухоженные и взращенные Лоттой Келер в Мюнхене, Кристель Шеттель в Гисене и Гейнцем Вальтером в Констанце (Lichtenberg, 1987; Wolff, 1988).

В этой связи можно назвать и книги Алисы Миллер, поскольку на нее оказала сильное воздействие не только теория Уиннекота об «истинном Я» и «ложном Я», но и концепция развития личности Гейнца Когута. Алиса Миллер пренебрегает инстинктивной стороной личности в гораздо большой степени, чем Когут, хотя при чтении его книг может возникнуть сходное впечатление. Как сообщил мне сам Когут, речь идет о мнимом противоречии: в первую очередь его интересовало развитие Я, но он не забывал и теорию инстинктов, особенности когда сам пациент жаловался на свои побуждения.

6.8. Альфред Лоренцер и Клаус Хорн: психоанализ как материалистическая теория социализации и критическая теория субъектов

Мы подходим к немецкому варианту теории отношений в том ее виде, в каком она появилась благодаря Альфреду Лоренцеру из студенческого движения — материалистической теории социализации (1972) — и к критической теории субъекта рано умершего Клауса Хорна (Horn, 1972), которого вдохновили на ее создание не только психоанализ, но и негативная диалектика Адорно. И Лоренцер, и Хорн получили сильнейшие импульсы от философии Юргена Хабермаса (Habermas, 1968), их психоанализ ориентируется на существенно новые перспективы, а именно на герменевтические формы, превосходящие в этом отношении герменевтику бессознательных сторон психики и «глубинную герменевтику». Речь идет об «интерактивных формах», столь тесно связанных со словом «отношение», что не возможно отрицать их родства с психоаналитической теорией отношений Маргарет Малер, Гейнца Когута и Отто Ф. Кернберга, с одной-единственной, но важной оговоркой — Лоренцер дополнил психоанализ марксистскими идеями сообразно своему пониманию человеческой социализации как общественно детерминированной. Санкционированное обществом развитие людей вследствие сконцентрированных травматических воздействий ведет к искажению человеческой идентичности (Брюкнер, 1972). Капитализм рассматривается как непосредственная причина искажения человеческой личности, вызванная проникновением капиталистических отношений в семью и тем самым в раннее детское развитие ребенка. Психоанализ, таким образом, определяется как социальная наука, а именно, как часть социологии (Lorenzer et all., 1971), хотя позднее Лоренцер более осторожно поместит психоанализ в центре треугольника между биологией, социологией и психологией (Lorenzer, 1985). В следующей главе я расскажу о немецкой ветви дерева психоаналитического познания, а именно о ветви, созданной Александром

Таблица 4. Положение психоанализа между биологией, социологией и психологией (Лоренцер, 1985).

Мичерлихом, и ее ответвлениях в критике общества и социальной психологии. Рядом с именами Альфреда Лоренцера и Клауса Хорна стоят имена многолетнего издателя журнала «Психея» Гельмута Дамера и, разумеется, Маргарет Мичерлих-Нильсен, издавшей после смерти А. Мичерлиха книги «Миролюбивая женщина» (Mitscherlich-Nielsen, 1985) и «Работа памяти» (1987). Этот феминистский вариант с его критикой психологии женщины Фрейда более уместен в следующей главе, где речь пойдет о развитии психоанализа в Германии. Характерна связь этого психоанализа с марксизмом во имя политических изменений, что особенно явно проявилось в студенческом движении 68-го года и в женском движении 70-х годов с их демонстрациями — полной противоположности миролюбивому и спокойному англосаксонскому развитию психоаналитического знания (см. IX, 5).

III. РАЗВИТИЕ ПСИХОАНАЛИЗА В ГЕРМАНИИ

Эта глава отражает субъективный взгляд автора, который родился в 30-е годы во времена национал-социализма и сразу по окончании войны в поисках психоаналитической информации впервые столкнулся в одной из распространяемых оккупационными властями книг — «Психология жизни» — со структурной моделью Зигмунда Фрейда и, окрыленный духом психоанализа, нашел свой путь в этой

Тогда в научной психологии ФРГ и Западного Берлина доминировал не психоаналитический, а скорее психотерапевтический подход:

в Западном Берлине, Штутгарте, Мюнхене работали преимущественно «аналитические психотерапевты» (как они сами себя именовали), вышедшие из пресловутого Имперского института психологических исследований и психотерапии, который'возглавлял племянник Геринга. После изгнания в 1933 году большинства еврейских психоаналитиков этот институт приспособился к существующему режиму, ценой отречения от таких существенных понятий психоанализа Фрейда, как теории либидо, Эдипова комплекса и переноса. Подобная же участь постигла основанный в 1928 году Франкфуртский психоаналитический институт, тесно связанный с Институтом социальных исследований; в 1933 году национал-социалисты закрыли его, а библиотеку уничтожили. Беда не обошла стороной и сотрудников этого учреждения. Карл Ландауэр трагически погиб в концлагере; Эрих Фромм, Фрида Фромм-Рейхман, Зигмунд-Генрих Фукс и Генрих Менг эмигрировали; Фукс — в Англию, где сделал себе имя, разработав «групповой аналитический метод», Менг — в Швейцарию, где занимался профилактикой душевных заболеваний.

В поисках информации, имеющей отношение к пониманию психической природы болезней, с которыми я столкнулся в период медицинского обучения, я обратился в 1958 году в Институт психотерапии и глубинной психологии в Штутгарте. Здесь преподавали психоанализ Вильгельм Биттер (W. Bitter), Герман Гундерт (Н. Gundert) и Феликс Шотлендер (F. Schottlaender). Обучение было ориентировано на психоанализ Фрейда, аналитическую психологию Юнга и так называемый неопсихоанализ Шульца-Хенкеса (Neo-psychoanalyse. Schultz-Henc-kes). Феликса Шотлендера лично я не знал, зато познакомился с Германом Гундертом, который встречался в Вене с Зигмундом Фрейдом, сотрудничал в области психоаналитических исследований с Эдуардом Хичманом (Е. Hitschmann) и плодотворно работал над совмещением методов Фрейда и возникших в 30-е годы идей. Нельзя не упомянуть и трех женщин-аналитиков,— Ютту фон Гревениц (J. von Graevenitz), Урсулу Лессинг (U. Laessing) и Веру Шеффен (V. Scheffen),— оказавших огромное влияние на развитие психоанализа в Германии и увлеченных идеей синтеза концепций Фрейда, Юнга и Адлера. Вильгельм Лайблин занимался психоаналитическим изучением сказок.

Огромную роль в моем профессиональном становлении сыграло учение об архетипах К. Г. Юнга, перед мощью которого отступило на задний план значение «переноса» и «контрпереноса» при непосредственном контакте пациента и психоаналитика. Полученное образование позволяло мне приступить к собственной психотерапевтической практике, но меня не оставляло чувство, что я еще не готов к общению с пациентами. Поэтому я продолжил изучение психоанализа в Институте Зигмунда Фрейда во Франкфурте. После работы в Тюбингене я открыл свою практику в Штутгарте — это был уже настоящий психоанализ.

Основанный в апреле 1960 года Институт Зигмунда Фрейда во Франкфурте стал, благодаря усилиям своего первого руководителя Александра Мичерлиха, настоящей цитаделью психоанализа. Научно-исследовательский и учебный институт психоанализа и психосоматической медицины земли Гессен, финансовую помощь которому оказывал министр-президент Георг-Август Цинн довольно быстро добился признания со стороны мирового психоаналитического сообщества. Энергичная деятельность Мичерлиха, стабильное финансовое обеспечение и поддержка знаменитых иностранных специалистов сыграли благоприятную роль в развитии института. Здесь собрались все, кто имел научный вес и имя или приобрел их впоследствии: Клеменс де Боор (C. de Boor), Гельмут Томэ (Н. Thomae), Тобиас Брохер (Т. Brocher), Вольфганг Лох (W. Loch) и Герман Аргеландер (H.Argelander).