Во всех перечисленных случаях наблюдается абсолютная самостоятельность, независимость лексемы, заведомо не ориентированной на концепт. Это явление вслед за А.П.Бабушкиным мы квалифицируем как “заумь”, как лингвистическое синтезирование слов в экспериментальных и иных целях и никак не соотносим ни с лакунами (семемами без лексем), ни с иллогизмами (отсутствием денотата) - т.е. с виртуальными и ирреальными единицами потенциальной лексической системы языка.
Семантическое пространство языка, таким образом, “это все содержание, вся информация, передаваемая нежестко детерминированной системой, непосредственно наблюдаемая ячейка которой - полнозначное слово, связанное... в сознании и в системе языка с предметом действительности (вещью, явлением, процессом, признаком)... и с понятием или представлением об этом предмете” /276, c. 438/, “... способным вызывать в сознании пользующихся языком (говорящий и слушающий) образ одного из предметов, охватываемых данным лексическим значением. Однако это будет всегда образ конкретного, индивидуального предмета и, что самое главное, при произнесении этого слова у каждого из слушающих и говорящих будут возникать образы различных предметов, хотя бы и того же рода... Кроме представления объективной реальности... значение может по ассоциативным связям, носящим нередко индивидуальный характер, вызвать в сознании говорящих картины природы и жизни” /301, с. 20-21/. Это положение И.С.Торопцева не расходится с определением концепта С.А.Аскольдова-Алексеева: “Концепт есть мысленное образование, которое замещает нам в процессе мысли неопределенное множество предметов одного и того же рода” /цит. по 177, с. 4/. Вся эта сложная система концептов данного языка и образует его семантическое пространство.
Благодаря такому уникальному свойству языковой системы как феномен лакунарности, “в языке в силу сочетания определенных коммуникативных условий наряду со старением и отмиранием определенных лексических единиц происходит и пополнение новыми, “свежими” лексическими единицами,.. появлением новых значений у слов... постоянное “расходование” ассоциативных свойств их исходного значения при постепенном “отпочковывании” от него новых значений” /229, c. 66; 230/.
Лексически не выраженные концепты в такой же степени участвуют в мыслительной деятельности народа, как и лексикализованные, т.к. “опредмечивание” мира средствами языка происходит на уровне концепта /10, c. 13/.
4.1. Системные (потенциальные) лакуны
Эта группа лакун обусловлена системным характером языка и системным же подходом к изучению языковых явлений. Предполагаем, что эта группа - самая многочисленная (по-видимому, практически неисчислимая) и почти не исследованная с точки зрения феномена лакунарности отчасти потому, что теоретическая разработка проблемы системности языка началась сравнительно недавно - с 1956 г., с дискуссии, организованной журналом “Вопросы языкознания”.
Для теоретического осмысления природы языковых (системных) лакун и практического их обнаружения и описания необходимо уяснение также взаимозависимости элемента и структуры в системе языка. Предметом изучения лингвистов является множество разнообразных единиц языка: звуки, слоги, интонемы, фонемы, словоформы, морфемы, слова и фразеологизмы, словосочетания и предложения и др. Для нас важно уяснить, какие из них являются элементами системы и подсистем языка. “Коммуникативная природа языка, - отмечает З.Д.Попова, - уже предполагает, что элемент его системы должен быть коммуникативным, т.е. должен нести какой-то самостоятельный отрезок информации” /232, с. 80/. Такой единицей, по общему признанию, является слово. Из слов как элементов создается вся система языка, но в то же время отдельные слова сами могут рассматриваться как системы семантических компонентов и фонем, а соединения слов, их блоки разной структуры - как элементы других подсистем языка, например, синтаксической. Слово отвечает и всем требованиям знаковой ситуации, в то время как прочие единицы языка - лишь отдельным ее сторонам. Это также поддерживает понимание слова как элемента системы языка, тогда как другие языковые единицы могут претендовать, видимо, на роль элементов ее отдельных подсистем.
Суть системного принципа исследования, как подчеркивается в работах /194 - 196, 255/, заключается в представлении объекта в его целостности, с одной стороны, и в выделении составляющих его элементов, определения их взаимодействий, - с другой.
Понимание языка (лексической системы в частности) как сложного образования, в котором могут быть выделены составные части и схемы связей или отклонений между ними, дает основания для применения в науке о языке системного подхода как средства осмысления языковых явлений. В нашем исследовании явления лексической лакунарности непосредственно связаны с понятиями система, структура, элемент в системе языка, структурность системы. Опираясь на исследования А.А.Белецкой, Н.Ф.Овчинникова, В.Н.Садовского и др., Н.И.Заплаткина дает следующее толкование термина структурность системы: “Структура - это способ организации элементов, схема связей или отношений между ними. Следовательно, философское определение системы заключает в себе утверждение, что система в своей основе структурна (структурирована). Другими словами, как система не существует без элементов, находящихся во взаимосвязи, так невозможна она и без структурной организации ее элементов” /112, с. 27/.
Особенностью системы языка является неодинаковая разработанность ее звеньев. В системе получаются так называемые пустые клетки (системные лакуны) и слабые звенья, которые наиболее подвержены изменениям, т.е. могут заполняться по правилам данной системы, что убедительно доказывает Ю.С.Степанов: “В русском языке при наличии глагола следовать и при полной возможности образовать существительное от этого глагола со значением "тот, кто следует" с суффиксом -чик - такого существительного нет, а могло бы быть слежчик (ср.: наводчик, просторечное сколотчик ящиков и т.п.)” /275, с. 99/.
Подобный подход к языку как к единству реализованного и потенциального (а могло бы быть...) оправдан и уместен. Он подчеркивает, что в каждый момент своего существования язык является следствием предыдущего развития и одновременно содержит возможности развития новых признаков и закономерностей.
Исследование лакунарности требует учета основных свойств лингвистических единиц, их связей, отношений, среди которых выделяется упорядочивание языковых элементов в те или иные (полные и неполные) парадигмы, что помогает обнаружить наличие пустых клеток - системных лакун.
А.П.Кретов утверждает, что “...язык как семиотическое образование предоставляет в распоряжение общества бесконечные (в самом широком смысле этого слова) возможности” /156, с. 25/. Следовательно, бесконечно и количество потенциальных лакун в его лексической системе сравнительно с реально существующими словами. Это касается и обследованных нами на предмет лакунарности лексико-семантических полей “Человек”, “Животные”, “Растения”, “Птицы”, “Рыбы” (см. Приложения 1 - 5), особенно насыщены лакунами два последних.
В числе системных лакун, в свою очередь, следует различать лексические и словообразовательные, при этом преобладающее число “белых пятен” на семантической карте обследованных полей приходится на системные (потенциальные) словообразовательные лакуны. Так, в тематической подгруппе “мясо животных” обнаруживается словообразовательная нереализация “мясо коровы”. Вместо коровятина (которая “подсказывается” системой) носители языка активно используют узуальную супплетивную форму говядина. Лексическая ниша заполнена, а словообразовательная выражена лакуной, также как и в случае с корова - коровенок - теленок.
Словарями не зафиксирована лексема кошатина, хотя концепт “мясо кошки” в сознании народа есть (в экстремальных условиях, например в блокаду, кошек ели), однако узуально он не реализован ни словообразовательно, ни лексически, - следовательно, это лексико-словообразовательная лакуна- семема без лексемы (ср.: козлятина, оленина, собачина и др.).
Можно восстановить с этой точки зрения путь концепта “мясо овцы” к его супплетивной лексеме - баранина (от баран). Очевиднее всего, что свой запрет наложили формальные (фонематические) ограничения в сочетаемости морфем: овцина неизбежно стала бы овчиной, однако в этом случае сработал бы запрет со стороны лексики (занятость данного семантического места словом с другим значением). В результате концепт “мясо овцы”, “мясо барана” обрел одну лексему - баранина.
Строго говоря, системной лексической лакуны в чистом виде нет - она всегда одновременно и словообразовательная, точнее, лексико-словообразовательная, в то время как системная словообразовательная лакуна довольно частотна: собака - собачонок (далее этот тип лакун обозначим знаком сÆ) - щенок; лошадь - сÆ - жеребенок; курица - сÆ - цыпленок; овца - сÆ - ягненок; овца - сÆ - баранина и т.п. Почему носители языка предпочли супплетивные формы, а не создали производные слова, предопределенные системой словообразования, т.е. по аналогии? Ф. де Соссюр утверждает, что “...формы сохраняются потому, что они непрерывно возобновляются по аналогии”. Далее он приходит к выводу: “Аналогией объясняются все нормальные модификации внешнего вида слов , не имеющие фонетического характера” /273, с. 207/, поэтому отвергнуты овчонок, собачонок и др., претерпевшие фонетические изменения. При этом в речи взрослых и особенно детей часто употребляется ненормативное собачонок, но никогда - овчонок. И.С.Улуханов замечает по такому же поводу, что при обязательных чередованиях затруднена идентификация производной основы с производящей (нет ломчать от ломкий, потому что ломч- и ломк- не идентифицируются в сознании говорящих /307, с. 297/.