Таким образом, подобные, а также проведенные нами эксперименты убеждают, что для проблемы лакунарности практический интерес представляет прием лингвистического интервьюирования, направленный на выявление непосредственного знания носителя языка о значениях слов и в связи с этим достаточно достоверно вскрывающий “семантическую реальность”, которой и являются виртуальные единицы системы языка - лакуны.
Методика лингвистического интервьюирования с целью обнаружения лакун совпадает по первым трем пунктам из четырех, описанных указанными авторами:
1) предъявление информантам вопросника, получение письменных ответов;
2) выявление одинаковых ответов, их суммирование;
3) обобщение различных по форме, но близких по содержанию ответов и сведения их в один;
4) формулирование семантических признаков на основе полученных ответов. Последний пункт мы заменили следующим: определение типа выявленных лакун на основе полученных ответов.
С помощью лингвистического эксперимента нами осуществлена выборочная перепроверка системных, словообразовательных, коммуникативных и др. типов лакун в тематических группах “Птицы” и “Животные” (Приложения 1, 2) лексико-семантического поля “Природа”. Это лишний раз подтверждает мнение В.В.Левицкого и И.А.Стернина, что лингвистическое интервьюирование “могло бы найти применение в лексикографии, анализе текста и других отраслях лингвистики” /164, c. 94/.
Лакуны могут выявляться и в процессе анализа речевой практики человека, при обнаружении коммуникативных затруднений, когда он в той или иной ситуации обнаруживает, что не может подобрать слово: “Ну, как это называется...”, “Ну, это самое...”, по усилившейся жестикуляции в момент речевого затруднения.
14. Метод выявления эмотивных (ассоциативных, коннотативных) лакун номинативным тестированием
Можно говорить о целом направлении в отечественной и зарубежной лингвистике, предметом внимания которого является эмотивная семантика (В.И.Шаховский, И.В.Томашева, В.И.Жельвис, Е.М.Бакушева, И.А.Троилина, Э.С.Азнаурова, Л.Г.Бабенко, В.Н.Михайловская, Б.Волек, Стивенсон, Р.Янг и др.). В.Н.Телия приходит к выводу, что эмотивность - это семантическая категория /292, c. 208; 293/.
Бронислава Волек (Волкова) определяет эмотивность “как совокупность семантических компонентов особого рода”. Основные положения такого подхода к эмотивности как к семантическому явлению в языке автор основывает на следующем предположении: “значение лингвистических знаков конституируется либо понятиями, либо “прямыми” эмоциональными переживаниями, не преобразованными в понятия, следовательно, наличие (или отсутствие) эмотивных семантических компонентов (лакун) можно выявить методом компонентного анализа” /47/.
Это удобно осуществить с помощью номинативного теста, подробно описанного В.В.Левицким и И.А.Стерниным /164, c. 111 - 115/ и использованного Е.А.Гутман, Ф.А.Литвиновым и М.И.Черемисиной /81/ с целью сопоставительного анализа зооморфных характеристик в русском, английском и французском языках.
В результате номинативного тестирования выявлены семантические компоненты, отсутствующие в том или ином языке. Так, в слове орел французские и английские информанты не выделили семантические признаки “сильный” и “гордый”, французские - “зоркий”. Следовательно, у англичан и французов отсутствуют такие ассоциации в связи с данным зоонимом и можно говорить о наличии у них ассоциативной лакуны. В русском языке в слове крыса отсутствуют семы скупой, мерзкий (в отличие от французского), нет сем доносчик, предатель, подлый, грязный, нечестный, действующий исподтишка ( в отличие от английского языка). Это дает основание говорить о глубокой ассоциативной лакуне в русском языке сравнительно с английским.
Приведенных примеров достаточно, чтобы сделать вывод о значении номинативного тестирования для методики обнаружения лакун в разных языках.
Добавим, что Е.А.Гутман, Ф.А.Литвин и М.И.Черемисина данные номинативного теста о содержании и функционировании зоохарактеристик дополнили другими источниками - толковыми словарями, содержащими узуальные сведения о словах и данными текстов оригинальной художественной литературы, что только улучшило конечные результаты номинативного тестирования.
Несомненно, что для выявления лакун различных типов понадобятся разные вопросники, ориентированные на особенности того или иного типа лакун, однако принципы номинативного тестирования сохраняются: анкетирование осуществляется индивидуально, в письменной форме, время не ограничивается. При обработке результатов сходные ответы обобщаются.
15. Метод анализа детского словоупотребления
Уникальная особенность детской речи - словотворчество - представляет интерес как самостоятельная лингвистическая проблема. По свидетельству В.К.Харченко, детскую речь пристально изучают во всем мире, причем не только в индо-европейских, финно-угорских, семитских, тюркских, китайско-тибетских языках, но и на материале австронезийских языков, языков майа, кечумаран и др. /СДР/. Отечественные лингвисты изучают детскую речь в самых разных аспектах /4, 86, 114, 159, 288, 342/.
Ф.де Соссюр писал в свое время: “Все, что входит в язык, заранее испытывается в речи: это значит, что все явления эволюции коренятся в сфере деятельности индивида... На каждом шагу мы встречаемся с недолговечными новыми комбинациями, которые не принимаются языком. Ими изобилует детская речь, т.к. дети еще недостаточно освоились с обычаем и не порабощены им окончательно” /273, с. 203/.
В.К.Харченко убеждена, что детские речевые ошибки - это не только черновики мысли, это ценнейшие недра, неистощимые ресурсы языка, огромный потенциал смыслов, форм, который на короткое время озвучивается для исследователя речью детей, что “изучение детских инноваций открывает большие возможности в плане сопоставления с другими формами, срезами, аспектами, ипостасями языка, в частности, с фактами его исторического прошлого” /322, с. 134/.
Рассматривая основные особенности семантики слов, образуемых детьми в сопоставлении с производными словами нормативного языка, С.Н.Цейтлин приходит к выводу, что “дети создают слова, как правило, по тем словообразовательным моделям, которые обладают высокой системной продуктивностью. Сам факт наличия большого количества детских новообразований по той или иной модели является свидетельством ее высокой системной продуктивности” /327, с. 141/.
Однако для проблемы обнаружения лакун с помощью детских инноваций интерес представляет созданное детьми слово, которое отсутствует в системе современного языка. Оно-то и является сигналом пустующего семантического места, которое остается незамеченным взрослыми. Например, щетница - футляр для зубной щетки; безгирный - лишенный гирь (безгирные весы); узорник - тот, кто делает узоры (“Мороз - такой узорник!”).
Исследовательница указывает, что одним из самых важных качеств языковой единицы, способствующих ее усвоению ребенком, является степень ее системной закрепленности - как в плане содержания, так и в плане выражения. “...Сначала постигаются самые основные, глубинные модели языка и основанные на них языковые правила” /325, c. 65 - 66/. А поскольку к уровню системы относятся потенциальные словоизменительная, формообразовательная, словообразовательная парадигмы, словообразовательный и формообразовательный потенциал слова, потенциальное словообразовательное гнездо и т.д., то дети, заучивающие систему и системные возможности раньше, чем норму, “не признают” описательных наименований в случае, если нет однословного, и никаких исключений из правил, никаких ограничений нормы. Они “бунтуют” против языковой традиции, с которой мирятся взрослые. Возможности же системы, не использованные языковой традицией, обусловливают существование на уровне языковой нормы пустых клеток (лакун), которые так охотно заполняют дети в процессе неутомимого словотворчества.
Так, от глагола отдыхать, в соответствии с его словообразовательным потенциалом, основанным на содержательной валентности, могло бы быть образовано несколько десятков производных с такими значениями как, например, тот, кто отдыхает (отдыхатель, отдыхальщик), предназначенный для отдыха (отдыхательный), место, где отдыхают (отдыхальня), слишком много отдыхать (переотдыхать), насытить свою потребность в отдыхе (наотдыхаться), процесс отдыха (отдыхание) и т.п. С.Н.Цейтлин замечает, что все указанные производные слова зафиксированы в речи детей раннего возраста, хотя словарем, отражающим литературную норму, кодифицированы всего два производных: отдых и отдохнуть. Все остальные сконструированные детьми слова представляют собой возможные с точки зрения системы, но не реализованные на уровне языковой нормы образования, которые созданы в соответствии с существующими языковыми правилами, могут быть правильно поняты, но по тем или иным причинам оказались “невостребованными” в ходе развития языка.
Приведем подобные примеры детского словотворчества, обнаруживающие лакуны нашего языка (заимствованы из “Словаря детской речи” В.К.Харченко):
аллокаться - говорить “алло” по телефону;
бессветный - без света;
гаражник - человек, работающий в гараже;
головить - работать головой, думать;
дворница - женщина-дворник.
Язык изобилует разного рода архаичными явлениями, не обусловленными действующей языковой системой. Несомненным противоречием системе является супплетивизм - как формо-, так и словообразовательный. Дети, стихийные “систематологи-структуралисты” (выражение С.Н.Цейтлин) ликвидируют “несистемные” явления, заменяя их более системными: человек - человеки (вместо люди), люди - людь (вместо человек), ребенок - ребенки (вместо дети), дочков (вместо дочек), лошадь - лошаденок (вместо жеребенок) и др.