Эта характеристика может и сегодня считаться вполне работающей и результативной в обсуждении тех или иных бесспорных достоинств социологического изучения права по сравнению с более привычным и более распространенным в среде юристов приемом изучения и анализа, известным под общим названием догматики права. Последняя, как известно, не обсуждает ни природы и назначения права (эти вопросы обсуждает философия права), ни социальной результативности правового регулирования (это ближе всего к социологии права) и т. д.
Так начинающий социологический исследователь и комментатор права подводит читателя к выводу о том, что социологический анализ не должен довольствоваться обсуждением только области официально регламентируемых преступлений и кар (подвигов и наград), изучаемых обычно дисциплиной уголовного права (или имеющей равное основание для существования дисциплины «наградного права»), и может ловить свою «рыбу» вне этой области, т. е. в «более обширных морях социальной реальности».
Совокупное рассмотрение проблематики кар и наград (социального среза существующего карательного и мысленно проектируемого «наградного» права) явилось существенным обновлением сложившейся исследовательской традиции и, как это станет очевидным позднее, превратится усилиями самого Сорокина в более широкое и комплексное направление социологических (социокультурных) и социально-исторических интерпретаций социальных отношений, основанных на групповых или личных конфликтах в рамках семьи, общества и государства.
Главная теоретическая работа русского периода творчества П.А. Сорокина ‑ «Система социологии» посвящена Сорокиным памяти М. Ковалевского и Е. Де Роберти. Но, скорее всего, это символическое прощание с учителями-эволюционистами. Выход социологии из кризиса он видит в углублении принципов методологического натурализма на базе объективной физиологии «рефлексологии (И. Павлова, В. Бехтерева, Г. Зеленого, Д. Уотсона, С. Пармели и др.). Впоследствии сам Сорокин справедливо отнесет свои воззрения к умеренной форме «русского бихевиоризма»[11]. В этой книге были сформулированы многие существенные элементы его подхода к обществу как к «социальной системе» и определены некоторые понятия структурного анализа в социологии.
С новых позиций он определял социологию как теоретическую дисциплину, изучающую «специфически-социальные явления», которые обладают «внешним бытием» и непосредственно наблюдаемы, подразумевая под этим «внешние двигательные реакции индивида, живущего в среде себе подобных», т.е. поведение взаимодействующих лиц[12].
Упор на наблюдаемые реакции индивида, на анализ системы «стимул ‑ реакция» заставили Сорокина обратить внимание на разработку нового раздела общей социологии ‑ теории «социального поведения» (ее изложению посвящен первый том), значительно потеснив традиционные со времени Конта разделы «статики» и, особенно, «динамики». Изучение последней, скептически отмечал Сорокин, вообще не является делом социологии, а скорее философии истории.
Социальное поведение, по Сорокину, основано на психофизиологических механизмах рефлекторного типа. Впрочем в отличие от радикального бихевиоризма Сорокин под влиянием Петражицкого стремится учитывать субъективно-мотивационные аспекты поведения индивида. Но объяснение их роли было совершенно несостоятельным, так как Сорокин просто указывает, что они представляют собой «переменные» величины какого-либо «коллективного рефлекса»; последнему же придается значение интегрального фактора всей общественной жизни.
Абсолютизируя поведенческую установку, Сорокин объявляет межличное взаимодействие индивидов исходным элементом общества и группы. Взаимодействие двух индивидов есть простейшее социальное явление как с методологической точки зрения (ввиду доступности его для непосредственного наблюдения), так и с точки зрения структурной роли в общественной жизни, которая представляет собой систему взаимодействий. В конкретном социальном взаимодействии Сорокин вычленяет ряд элементов: индивиды, действия («акты») и символы («проводники») действия, каждый из которых классифицируется и подробно рассматривается в качестве функционального элемента социальной системы. Характеристика индивидов дается с точки зрения их возможностей приспособления к внешней среде: наличие нервной системы и способность реагировать на стимулы, наличие потребностей, обеспечивающих межиндивидуальные контакты и т.п. В духе социологов этого времени, увлекающихся всевозможными классификациями, Сорокин выдвигает собственную классификацию потребностей, дающую, по его мнению, возможность перейти к анализу социального поведения с точки зрения имеющихся в нем биологических и психологических черт. Его схема построена на критической переработке классификаций, предложенных В. Вагнером, В. Парето, Э. Россом, Л. Уордом, П. Лавровым и т.д.
Каждый «акт» представляет собой, во-первых, внутреннюю реализацию психологической жизни взаимодействующих индивидов, а во-вторых, ‑ внешний раздражитель, вызывающий ту или иную реакцию у других лиц. «Вся жизнь людей представляет почти сплошной поток таких акций и реакций. Каждый из нас в течение каждого дня встречается со множеством людей, получает раздражение от множества действий других индивидов и принужден ежеминутно в той или иной форме реагировать на них». Социальный мир ‑ своего рода «вечный двигатель», непрерывно испускающий волны раздражения и непрерывно заставляющий нас реагировать на эти импульсы[13]. Все эти акты Сорокин формально делит на: интенсивные и слабые, мгновенные и продолжительные, сознательные и бессознательные
Третий элемент взаимодействия, по Сорокину, ‑ совокупность «проводников», передающих реакцию одного индивида к другому: язык, письменность, живопись, музыка, орудия труда, деньги и т.д. В них объективируется цепь «стимул — реакция»[14]. Эти явления, говорит Сорокин, имеют «громадное значение для понимания социальной жизни», ибо насыщенность проводниками существенно изменяет различные аспекты взаимодействия, социального пространства и времени как форм, в которых оно протекает. Насыщенность определенного природно-географического пространства множеством социальных проводников (железнодорожная, телеграфная, телефонная связь и т.п.) сокращает социальное пространство. Как географическая карта земли не совпадает с социально-политической, считает Сорокин, так и природно-географическое пространство не совпадает с социальным пространством[15].
Кроме того, наличие «проводников», «символов» дает возможность объективно, количественно измерить степень интенсивности взаимодействия (допустим, строгим учетом числа писем и телеграмм, падающих в среднем на индивида данной территории, количества митингов, лекций, заседаний в течение определенного времени, числа телефонных абонентов и разговоров, количества газет и их подписчиков, библиотек, их посетителей к числа взятых книг и т.п.)[16].
«Проводники», по Сорокину, делятся на два типа: физические и символические. Роль первых связана с их материальными свойствами, а роль вторых — со значением, которое им приписывается[17]. Таковы в современном обществе символы патриотизма, власть денег, атрибуты власти и т.п. Фетишизация товара, открытая Марксом, утверждал Сорокин, есть частный случай общего закона символизации проводников.
«Проводники» постепенно, слой за слоем «оседают», «кристаллизуются» и создают в итоге новую, неприродную сферу ‑ «социально-техническую, культурную как застывший результат прошлых взаимодействий, органически включенных в настоящие взаимодействия»[18]. Поэтому, солидаризуясь с Дюркгеймом, Сорокин подчеркивает, что все элементы материальной культуры, когда бы они ни были созданы, раз они включены в орбиту нашего сегодняшнего поведения, должны неизбежно считаться реальным элементом общества наравне с индивидами и их отношениями.
Итак, по Сорокину, основная, универсальная единица социологического анализа ‑ взаимодействие, ибо вся «общественная жизнь и все социальные процессы могут быть разложены на явления и процессы взаимодействия двоих или большего числа индивидов; и обратно, комбинируя различные процессы взаимодействия, мы может получить любой сложнейший из сложнейших общественных процессов, любое социальное событие, начиная от увлечения танго и футуризмом и кончая мировой войной и революциями... Процессы взаимодействий являются теми нитями, из совокупности которых создается ткань человеческой истории... На отношения взаимодействия распадаются все социальные отношения, начиная с отношений производственных и экономических и кончая отношениями религиозными, правовыми и научными»[19].
Общественная жизнь действительно состоит из действий, взаимодействий или отношений индивидов. Однако важнейшая задача общественной науки ‑ не просто констатировать, но объяснить эти действия. Для этого следует объединить эти отношения в определенные общественные системы и подсистемы: политические, социальные, экономические, культурные или идеологические, выяснить их внутреннюю связь (взаимодействие) друг с другом и внешней средой. Таким образом, в общественной жизни существует несколько уровней взаимодействия (совсем неравноценных), которые должны быть точно очерчены. Поэтому постулируемое Сорокиным положение о том, что общественная жизнь есть взаимодействие индивидов, без его дальнейшей конкретизации теоретически бессодержательно.