§ 3. Полабско-балтийские славяне.
Среди западнославянских племен трагично сложилась судьба полабско-балтийских славян, издавна обитавших по нижнему и среднему побережью р. Эльбы (ее славянское название — Лаба) и вдоль берега Балтийского моря между Эльбой и Вислой.
Дошедшие до нас источники застают эти племена на стадии разложения первобытнообщинного строя и формирования классового общества. В конце I — начале II тысячелетия н. э. основой социальной структуры оставалась свободная община. Рабство и другие формы зависимости медленно проникали в эту среду. Рабов предпочитали продавать за рубеж, но иногда использовали в хозяйствах знати.
На балтийском побережье рано возникли торговые города — Волин, Колобжег и др. Это, с одной стороны, форсировало складывание государственно-правовых институтов, с другой — обусловило специфику политического строя поморских княжеств, в которых купеческие круги пользовались большим весом. В городах вечевые собрания довольно скоро попали в зависимость от патрициата.
Среди многочисленных полабских племен уже в VIII — начале IX вв. выдвинулись два племенных союза — ободритов и лютичей (велетов). Именно им, в особенности — лютичам, пришлось принять на себя основной натиск немецких феодалов. Еще Карл Великий перенес военный действия за Эльбу. После того, как в IX в. подчиненные им племена вернули себе свободу, новый этап "натиска на Восток" начался с воцарением в Германии саксонской династии. В 928 г. король Генрих Птицелов овладел главным городом племени гаволян Бренной. Затем был захвачен ряд других областей. Немецкие феодалы стремились утвердить свою власть жестокостью и вероломством. Однако, по словам немецкого хрониста Видукинда, те "решительно предпочитали войну миру, готовые нести всякие бедствия ради дорогой им свободы".
Большое восстание охватило полабские земли в 983 г. На этот раз у Священной Римской империи достало сил только на то, чтобы оттеснить славянские отряды, опустошавшие Саксонию, обратно за Эльбу. Но очень скоро немецкие князья снова повели наступление.
В этой обстановке процесс образования крупных, сравнительно сплоченных раннефеодальных государств оказался в полабско-балтийском районе чрезвычайно длительным и не был завершен. Своей заключительной стадии он достиг в ту пору, когда в обществе уже назревали социально-экономические предпосылки феодальной раздробленности, что делало возникавшие княжества крайне непрочными. Так, на основе бодричского племенного союза в XI в. сложилось обширное государственное образование; в него вошли или платили ему дань многие соседние земли. Однако в начале XII в. разноплеменное и не успевшее консолидироваться государство, в дела которого настойчиво вмешивались немецкие феодалы, распалось.
К тому же княжеская власть в больших и малых политических объединениях у полабских славян X — XII вв. была слаба. Ее ограничивала племенная знать, включавшая в себя жреческую верхушку. Внешне это порой приобретало формы, о которых сообщает немецкий хронист Титмар: "Всеми эти племенами, которые вместе именуются лютичами, не управляет один властитель. Рассуждая на вече о своих нуждах, они единогласно постановляют о том, что надо сделать; а тех, кто противоречит принятому решению, бьют палками...".
Слабость княжеской власти в X — XII вв. — явление вторичное. Она была обусловлена идущей с Запада военной опасностью. Чрезмерное, многовековое перенапряжение сил в тяжелой борьбе с немецкой феодальной агрессией в конце концов сказалось самым отрицательным образом. Оно, в частности, нарушило объединительные процессы и оживило племенной сепаратизм.
Когда в 40-х гг. XII в. германские светские и духовные князья предприняли крестовый поход за Эльбу, славяне не устояли в неравной схватке. Вскоре захваченный город Бренна стал ядром созданного там Бранденбургского маркграфства. Сосед и соперник Альбрехта, саксонский герцог Генрих Лев завоевал западную окраину бодричских владений, но, теснимый другими немецкими феодалами, вынужден был в 1170 г. договориться с князем бодричей. Так в составе германской империи возникло славянское Мекленбургское герцогство; славянская знать, принявшая христианство, уравнивалась в правах с немецким дворянством. Сюзеренитет императора признало также Западное Поморье, паодвергавшееся частым нападениям датчан и немцев; оно превратилось в герцогство Померанию.
В краях, захваченных империей, происходил процесс онемечивания населения. Немецкие феодалы широко прибегали к насилию. В ряде месть славян сгоняли с земель, отдавая их наделы немецким колонистам, запрещая владеть недвижимостью в городах и т.д. В итоге германизации славянский этнос исчез на большей части земель полабско-балтийского региона.
§ 4. Польша.
Польское княжество появилось на страницах письменных источников в 60-х гг. X в. При князе Мешко I (960 — 992) Польша представляла собой обширную и достаточно стабильную раннефеодальную монархию. Начала государственности, очевидно, надо искать задолго до этого момента. Легенды, записанные позднейшими летописцами, и данные археологии позволяют датировать по меньшей мере VIII — IX вв. время появления племенных союзов и их перерастание в территориальные княжества. Одно из них — княжество полян, живших в бассейне р. Варты — явилось центром, вокруг которого объединились польские земли, составившие державу Мешко и его преемников.
Во второй половине X в. отношения между князем и дружиной, которая составляла его военную опору, строилась на основе вассалитета без ленов. При сыне Мешко — Болеславе I Храбром (992 — 1025) дружинники, число которых достигало трех тысяч, начинают получать земли в державе за службу. В те же десятилетия происходило оформление государственного аппарата. Страна была поделена на округа, во главе которых князь ставил своих наместников. Более мелкие административные единицы возглавлялись начальниками крепостных гарнизонов — каштелянами. Княжеская власть при Болеславе I достигшая своего зенита, тем не менее была ограничена советом знати и в какой-то мере — феодальными съездами. С принятием в 996 г. христианства в состав польского господствующего класса влился новый элемент — духовенство. В короткий срок католическая церковь превратилась в крупнейшего земельного собственника.
В 1037 г. поднялось мощное антифеодальное восстание, чьи отголоски широко разошлись за пределами страны. "И бысть мятежь в земле Лядьске, вставше людие избиша епископы и попы и бояры своя", — записал киевский летописец. Восставшие крестьяне — как те, что уже попали в тиски феодальной зависимости, так и стоявшие на пороге утраты свободы, а также рабы обратили свою ненависть прежде всего против духовенства, противопоставив христианской религии язычество — как оплот старых общинных порядков. Народное движение было подавлено с помощью немецкого войска.
С победой феодального строя в Польше все сильнее становились тенденции к децентрализации. Процесс феодального раздробления, подготовленный экономическим усилением отдельных областей страны и упрочением позиций местной знати, которая теперь располагала достаточной мощью для подавления сопротивления крестьянства, восторжествовала в XII в. В 1138 г. Польское княжество было поделено на уделы между сыновьями Болеслава III. Установленный Болеславом принцип первенства отводил старшему в княжеском роду место великого князя, чей удел протянулся полосой от Балтики до Карпат, включая древнюю и новую столицы государства — Гнезно и Краков. Но великокняжеская власть над братьями и племянниками слабела. В XIII в. ее вовсе перестали признавать, а распад углубился и число уделов росло. Пышно расцвели налоговые, судебные, административные иммунитеты светской и духовной знати.
Постепенно складывались социально-экономические предпосылки преодоления политической раздробленности. Хозяйственный подъем находил свое выражение в общем росте населения. За счет внутренней и внешней колонизации осваивались пустовавшие до той поры пространства. Позитивные перемены в сельском хозяйстве подготавливали постепенный переход польской деревни на так называемое немецкое право. Название "немецкое право" напоминает о том, что его нормы первоначально были принесены переселенцами из Германии. Но на него переводили и старые польские села, и перевод нередко бывал прямым результатом борьбы крестьянства, в частности — бегства подданных, принявшего в XIII — XIV вв. широкие размеры.
Перевод на "немецкое право" означал, что на смену обычаю приходило писаное право. Крестьянские повинности приобретали твердый, регламентированный характер. При этом барщина сводилась к нескольким дням в году; повинности состояли из натурального и денежного оброка (чинша), и соотношение между двумя видами оброка неуклонно менялось в пользу денежной ренты. Таким образом внедрение "немецкого права" оформляло важный сдвиг: переход от примитивной отработочной ренты и нерегламентированных поборов к стабильной ренте продуктами, а затем к денежной ренте. Перемены недвусмысленно указывают на втягивание деревни в товарно-денежные отношения, не случайно новые порядки раньше всего вводились вблизи городов. "Немецкое право" одновременно устанавливало принципы сельского самоуправления, сочетая его с верховной и административной властью сеньора. Оно не разрушало общину, в приспосабливало ее к менявшейся обстановке.
Превращение ренты продуктами в денежную ренту предполагает значительное развитие ремесла и торговли. Действительно, польские города в XIII — XIV вв. окрепли, возникли десятки новых торгово-ремесленных центров. Росту цехового ремесла, горного дела, обмена благоприятствовал прилив иноземцев, также связанный с приобретением городами "немецкого городского права". Переселение богатых немецких купцов в Краков, Вроцлав и некоторые другие города привело к тому, что власть там перешла к немецкой верхушке. Но это явление затронуло в основном западнопольские, преимущественно — крупные центры, тогда как "немецкое право" распространялось повсеместно, знаменуя начало нового этапа в социально-экономических отношениях. Прежде находившийся в непосредственной зависимости от феодала город добивался самоуправления. Ремесленник и купец получали известный простор для своей деятельности.