Но настоящим выплеском народного негодования, подталкиваемого новостями об успехах русской революции, стали знаменитые «рисовые бунты» августа-сентября 1918 года. По подсчётам советских историков, в них приняло участие около 10 миллионов человек, да и у европейских и японских исследователей нет сомнений о том, что это была крупнейшая в Японии акция протеста после реставрации Мэйдзи. Бунты, вызванные неурожаем и голодом, поднимались по всей стране, и для их подавления была повсеместно задействована даже армия.[101] Оно было подавлено очень жестоко, убитыми и ранеными были тысячи человек, и ещё большее количество было арестовано.[102] Все сведения о них весьма противоречивы, и точные факты о происходивших тогда событиях не удастся уже установить, по-видимому, никогда. Всё дело в том, что с самого начала выступлений правительство наложило строжайший запрет на любое освещение происходящих событий в газетах, а упоминание о «рисовых бунтах» в любой литературе было запрещено ещё долгие и долгие годы.
«Рисовые бунты» носили ярко выраженный стихийный, спонтанный характер. Это было важнейшей причиной того, что выступления были подавлены, несмотря на то, что были столь массовыми. Но они очень сильно оживили и рабочее движение страны, выведя его на новый уровень: пролетариат стал как никогда ещё чётче осознавать необходимость объединения и организации, как никогда явственно почувствовал свою силу. Масштаб стачечной борьбы резко расширился, выступления рабочих, руководимые профсоюзами, становились всё более организованными. Ещё более мощными стали выступления рабочих после того, как в 1919 году начался послевоенный экономический кризис. После прекращения поставок союзным державам, Япония испытала острейший кризис перепроизводства, сокращались целые отрасли промышленности. Без средств к существованию остались тысячи рабочих.
Не только рабочее движение переживало в эти годы подъём. Постоянным явлением стали массовые выступления крестьян. В 1920 году создаётся «Общество новых женщин» (新夫人教会 - «синфудзин кё:кай»), в 1921 – первый женский социалистически кружок, который проводит первое празднование в честь 8 Марта. В том же году начинает издаваться журнал «Сеятель» (種蒔く人 – «танэмаку хито»), а через год создаётся «Японский крестьянский союз» (日本農民組合 – «нихон но:мин кумиай»). Тогда же возникает общенациональная «Ассоциация студентов» (学生連合会 – «гакусэй рэнго:кай»), переименованная потом в «Ассоциацию студентов общественных наук» (学生社会科学連合会 – «гакусэй сякай кагаку рэнго:кай»). [103]
Возобновилась и теоретическая деятельность различных кружков. Из наиболее близких к идеям марксизма можно отметить «Общество пролетариев» (無産社 – «мусанся»), которым руководил Сакаи Тосихико, «Общество класса пролетариев» (無産階級会 – «мусан кайкю:кай»), возгавляемое Итикава Сёити (市川昭一), а также «Общество новых людей (新人会 – «синдзин кай»), созданное при Токайском университете и «Общество пробуждения народа» (仰民会 – «гё:мин кай»), которое при университете Васэда организовал один из будущих лидеров коммунистического движения Японии Ватанабэ Масаносукэ (渡辺政之助).[104]
Таким образом, к началу 20-х годов XX века сложилось огромное множество как объективных, так и субъективных предпосылок создания массовой рабочей партии.[105] Основными из них были: организованность и центростремительные тенденции профсоюзного движения, с одной стороны, и распространение и изучение социалистических (в частности, марксистского) учений, особенно в среде интеллигенции, с другой. [106] И первой попыткой создания такой организации стала учреждённая по инициативе Сакаи Тосихико в декабре 1920 года «Японская социалистическая лига» (日本社会主義同盟 – «нихон сякайсюги до:мэй»).[107] Эта организация была чрезвычайно разнородна: в неё входили анархисты, коммунисты, представители многих других социалистических течений, профсоюзные работники. Поэтому она не смогла выработать единой политической программы, и её деятельность свелась к общей пропаганде идей социализма. Тем не менее, лига была запрещена уже в мае 1921 года.[108] В поисках новых путей развития, японские социалисты стали активнее взаимодействовать с международным социалистическим движением, в том числе и с Коминтерном.
Контакт между японскими социалистами и Коминтерном был налажен с первых дней его существования.[109] Однако по началу их сотрудничество заключалось лишь в теоретической помощи японским организациям. [110] Во многом это объясняется тем, что представители Японии не были выпущены из страны и так и не смогли попасть на первый и второй его конгрессы. Однако уже на третьем конгрессе Коминтерна, состоявшемся в июне – июле 1921 года присутствовала целая делегация из Японии, во главе которой стоял Тагути Ундзо (田口運蔵).[111] Последнему удалось даже лично встретиться с В. И. Лениным. Также на конгрессе был представлен доклад подготовительного комитета создания коммунистической партии в Японии (членами которого Сакаи Тосихико, Ямакава Хитоси (山川均), Кондо Эйдзо (近藤栄蔵) и другие, в котором содержались основные положения проектов Манифеста и Устава будущей партии. После того, как эти проекты были одобрены ИККИ, началось воплощение их в жизнь.
15 июля 1922 года в Токио состоялся учредительный съезд Коммунистической партии Японии. На нём был принят Устав партии, избран Центральный Комитет и его председатель – Сакаи Тосихико. Среди других участников съезда, ставших сразу и членами партии, были уже упоминавшиеся, Итикава Сёити, Ватанабэ Масаноскэ, Ямакава Киёси, Кондо Эйдзо, Набэяма Садатика (鍋山貞親). На состоявшемся в ноябре того же года IV Конгрессе Коминтерна, КПЯ была принята в его состав на правах секции. Катаяма Сэн был признан членом Исполкома Коминтерна, а затем и членом президиума ИККИ. [112]
Первые годы деятельности КПЯ
Первый, учредительный съезд КПЯ был сугубо организационным. В том, что касается единой конкретной политики партии, он поставил больше вопросов, чем дал ответов. Дело в том, что в съезде принимали участие представители всего социалистического движения Японии, от анархо-синдикалистов до социал-демократов. Не имея другой организации, они видели в новой партии прямого приемника «Японской социалистической лиги», массовую организацию, объединяющую всех социалистов страны и основной своей целью ставящую общую социалистическую пропаганду. Среди них было довольно ограниченное количество истинных марксистов, да и в их среде очень многие относились к новой партии именно так.[113] По тем же причинам на съезде и не было принято никаких партийных документов, которые могли бы стать основополагающими в определении её политики.
Поэтому очень скоро, уже в феврале 1923 года был созван II съезд КПЯ. На нём планировалось выработать программу и устав партии, избрать Исполнительную комиссию. Исполком, во главе с Сакаи Тосихико, был избран сразу же, а вот в отношении устава и программы партии развернулись ожесточённые дискуссии.[114] Как уже указывалось, принципиальные разногласия разношёрстных членов лежали даже в области базовых организационных вопросах, не говоря уже о её политике. В итоге, был в ограниченном, узком варианте принят лишь устав партии, а о принятии программы не могло быть и речи. Единственным вопросом конкретной политики партии, в котором большинство сошлось во мнении, было то, что на данном этапе одной из главных её задач должна быть борьба против японской интервенции в Россию.[115]
В такой обстановке столь острых внутренних противоречий, КПЯ обратилось к помощи Коминтерна. К тому времени там уже были выработаны основные программные положения по японскому вопросу.[116] Проект, подготовленный при непосредственном участии представителей Японии, включал следующие основные требования: ликвидации монархического строя и верхней палаты парламента, введения всеобщего избирательного права и других демократических свобод, внедрения социальных гарантий и, наконец, передачи земли в собственность крестьянам, которые её обрабатывают.[117]
Уже в марте того же года была созвана конференция КПЯ для обсуждения Коминтерновского проекта программы партии. Конференция была распущена полицией и программа не была принята, однако её обсуждение было продолжено в специально созданной Программной комиссии.
Даже несмотря на то, что официально программа не была принята, КПЯ восприняла идеи, выдвинутые Коминтерном, как руководство к конкретным действиям. Важнейшим на данном этапе представлялось японским коммунистам привлечение как можно более широких слоёв населения и народных масс в коммунистическое движение, создание по-настоящему всенародной партии. В конкретной обстановке тогдашней Японии это действительно было наиболее актуально.
Естественно, прежде всего КПЯ развернула пропагандистскую работу в среде пролетариата и профсоюзов. Организационная поддержка последних имела очень большое влияние на их деятельность, и хотя свою главную задачу, создание единого профсоюзного центра, КПЯ из-за противодействия полиции выполнить так и не удалось, деятели Японской федерации профсоюзов (日本労働総同盟 – «нихон ро:до: содо:мэй»), стали довольно-таки сочувственно относиться к коммунистическим идеям. Именно под их влиянием была изменёна программа этой организации, в которую было даже включено требование вывода японских войск из России и признание правительства Советской России.[118]