Уход правого крыла имел двоякие последствия для Рабоче-крестьянской партии. С одной стороны, её ряды покинуло множество членов, в том числе и лидеров, давно зарекомендовавших себя в массах и пользовавшихся их доверием.[136] Но с другой, он привёл к внутреннему сплочению оставшихся в ней, выработке чёткого, завершённого курса. Партия начала самое тесное сотрудничество с КПЯ, активно проводя коммунистическую пропаганду с помощью легальных средств.
Однако такое изменение политики, из-за которой Рабоче-крестьянская партия оказалась практически на полулегальном положении перед лицом полицейских органов, привело к новому расколу. Сторонники сугубо законной, парламентской деятельности образовали ещё одну, Японскую рабоче-крестьянскую партию (日本労農党 – «нихон ро:но: то:»).[137]
Несмотря на такой раскол, из-за которого рабочее, крестьянское и молодёжное движения получили целых три партии с примерно одинаковыми задачами и принципами и не могли решительно примкнуть ни к одной из них, в коммунистическом движении Японии снова намечается подъём. Он был обусловлен, с одной стороны, тем, что через легальные средства значительно расширяли возможности пропагандистской деятельности, а с другой, что во время партийной неразберихи многие рядовые трудящиеся постепенно приходили к мысли, что парламентской, бюрократической борьбой им не добиться существенного улучшения их положения, начинали задумываться о революционных идеях.[138]
На этой волне было принято решение воссоздать КПЯ. В декабре 1926 года был созван III, восстановительный съезд партии. На нём был также избран ЦК, в который вошли Токуда Кюити, Итикава Сёити, Сано Манабу, Ватанабэ Масаноскэ, Набэяма Садатика, молодой Фукумото Кадзуо (福本和夫), который уже был одним из самых влиятельных деятелей коммунистического движения и очень скоро встал и у руководства партии.
Исследователи истории коммунистического движения в Японии единодушны в резко негативной оценке политики Фукумото. При нём партия дала новый «крен», но на этот раз уже влево. Его сторонники также считали, что рабочий класс ещё недостаточно сознателен, чтобы можно было эффективно прививать ему коммунистические идеи. Фукумото сосредоточился на теоретическом изучении марксистско-ленинской теории, идеологической пропаганде только в узких кругах интеллигенции.[139] Благодаря этому партия не только постепенно теряла своё влияние в среде пролетариата, но и среди молодёжи (где активными коммунистами остались лишь студенты) и, в особенности, крестьянства. Это всё объяснялось тем, что простой народ требовал решения насущных проблем и был очень далёк от теоретических дебатов. Фукумото же относился к рабочему, крестьянскому и молодёжному движению как к обузе, являющейся лишь признаком того, что широкие массы ещё не готовы воспринять должным образом идеи коммунизма. Он считал, что когда общество достигнет достаточной зрелости, оно само поведёт решительную, классовую борьбу за победу социалистической революции, а не удовлетворения каких-то отдельных экономических или даже политических требований.[140] В условиях отдаления КПЯ от масс, даже правительство ослабило свои репрессии по отношению к ней.
«Тезисы 1927 г.» и новый подъём коммунистического движения
В сложившейся ситуации на помощь КПЯ в июле 1927 года вновь приходит Коминтерн. Им, при участии Катаяма Сэн, Ватанабэ Масаноскэ, Токуда Кюити и других представителей коммунистического движения Японии, была выработана программа, ставшая впоследствии известной как «Тезисы 1927 г.». В декабре того же года состоялся расширенный пленум ЦК КПЯ по обсуждению этого документа, который был принят единогласно. Он стал и первой официальной программой партии.
В них давался подробный анализ обстановки в Японии с марксистско-ленинской точки зрения а также деятельности компартии в этих условиях. [141] Наряду с указанием её ошибок, давались ответы на основополагающие теоретические вопросы, которые тогда были камнем преткновения во время внутрипартийного размежевания. И, конечно же, документ описывал основные методы и принципы, на которых должна строиться коммунистическая партия, задал ей политический курс.[142]
Целая группа коммунистов, во главе с Сакаи Тосихико и Ямакава Хитоси, которые были принципиально не согласны даже с самыми основными положениями этого документа, были исключены из партии. Их основной идеей было то, что в условиях жёсткого полицейского режима единственно эффективным для распространения коммунистических идей методом борьбы является легальная, парламентская. Они выступали за полный выход их подполья и курс на объединение всех без исключения пролетарских партий, пуская и путём некоторых уступок. Ими был основан журнал «Роно» (労農 – «Рабочие и крестьяне»), а потом и «Рабоче-крестьянская группа» (労農派 – «ро:но:ха»).[143]
В соответствии с «тезисами 1927 года», КПЯ начала перестройку своей структуры. В основу были положены заводские ячейки, которые беспрестанно могла вести агитационную работу среди рабочих, служили связующим звеном между партией и пролетариатом. И результат не замедлил сказаться: к апрелю 1928 года численность партии утроилась и потом неизменно продолжала возрастать.[144] Это свидетельствует о том, что КПЯ только сейчас из «попутчика» пролетариата превратилось в его «авангард», выражаясь классической марксистско-ленинской терминологией.
Отражением многократно возросшего в массах влияния КПЯ стали первые общенациональные парламентские выборы, проходившие в феврале 1928 года. КПЯ выдвинуло предвыборную программу довольно радикального характера, призывавшую к свержению монархии, созданию правительства рабочих и крестьян и так далее. Поэтому партии было запрещено участвовать в выборах. Тем не менее, коммунисты смогли выдвинуть целый ряд своих кандидатов через Рабоче-крестьянскую партию. И она набрала наибольшее количество голосов среди всех пролетарских партий, которые в общеё сложности получили почти пять процентов голосов. Среди выбранных от Рабоче-крестьянской партии был и представитель КПЯ Ямамото Сэндзи (山本宣治).[145] Представители всех пролетарских партий в парламенте решили даже создать парламентскую коалицию левых сил, однако из-за внутренних разногласий сколько-нибудь значимых успехов добиться она не смогла.
В обстановке общего подъёма левого и, в частности, коммунистического движения по всей стране, КПЯ стала готовиться к проведению IV съезда, задачей которого должна была стать корректировка политики партии в условиях наличия представительства в парламенте а также многократно возросшего влияния в самых широких слоях японского общества. Однако этому съезду не суждено было состояться.
Глава 7.
Коммунистическое движение в условиях полицейского режима
Репрессии 1928-29 годов
Власть не могла оставить без внимания новый подъём оппозиционного движения в стране. И, естественно, коммунистическое движение считалось тогда одним из самых главных противников правящего режима. На КПЯ смотрели как на рассадник самых радикальных антиправительственных настроений, официальная пропаганда рисовала образ этой партии, как наиболее антияпонского, антинародного и реакционного элемента общественной жизни. Но простой пропаганды было явно недостаточно, чтобы существенно ослабить коммунистическое движение в Японии.
15 марта 1928 года навсегда останется одним из самых мрачных эпизодов в истории коммунистического движения Японии. В этот день были арестованы и подвергнуты пыткам, а затем брошены в тюрьму более полутора тысяч членов КПЯ. Среди них были Носака Сандзо, Токуда Кюити, Сано Фумио, известный послевоенный деятель коммунистического движения Сига Ёсио (志賀義雄). Кроме того, была разгромлена редакция газеты «Сэкки», распущены Рабоче-крестьянская партия и другие, отчасти или полностью легальные, левые организации.[146]
Но правительство пошло ещё дальше. Милитаристическое правительство генерала Танака ввело смертную казнь за антиправительственную деятельность общественных организаций, а летом официально учредило тайную полицию, прямой задачей которой и было выявление опасных для государства элементов.
Одни из таких элементов стал Кокурё Гоитиро. Молодой и энергичный член руководства партии был арестован осенью того же года. В тюрьме его подвергли страшным пыткам, чтобы он расшифровал какие-то зашифрованные партийные документы, обнаруженные при нём во время ареста, но он так и не выдал никакой информации. Он скончался от истощения в тюрьме в 1943 году.[147]
Другой невосполнимой потерей для партии стал Ватанабэ Масаноскэ, фактически главный организатор и руководитель КПЯ в те годы. Именно он был основным проводником политики Коминтерна в Японии, благодаря которой коммунистическое движение достигло такого подъёма. По партийному заданию он выехал в Китай и был выслежен во время остановки на Тайване. Поняв, что скрыться ему уже не удастся, он застрелился.