Обычно эффект от таких сведений сосредотачивается в психологической сфере и слагается из восхищения характеристическими параметрами еврейской натуры: активностью, инициативностью, целеустремлённостью. Но редко при этом углубляются в корень явления и не видят основополагающей причины: превращения земных элементов в небесные моменты. когда материальные конечные качества обретают вид идеальных виртуальных свойств. Любой процесс в еврейском исполнении превращается в процедуру, где духовная атрибутика несёт основную динамическую нагрузку, и потому повышается продуктивность земного явления в целом. От рождения еврей предназначается для духовного мира и с молоком матери он впитывает свою устремлённость к духовной активности и потребность в духовном творчестве. «Омовение в Божиих водах» - этот каббалистический ритуал - ставится источником интеллигенции духа еврейского индивидуума, а потому каждый еврей предрасположен к нравственной дисциплине. Эти модусы не могут быть сами по себе ни хорошими, ни плохими, а являются лишь очевидными параметрами психологического типа, взятого как духовный характер, а не со стороны религии или национальности. Стало быть, еврейская традиция и еврейское духо(Бого)почитание санкционируют и даже провоцируют эффективность и результативность деятельности «духовного характера» во всех отраслях, как позитивных, так и негативных. По этой причине главным результатом приведенного статистического обзора должен быть вывод не о высоком потенциале евреев, а о том, что евреи получили возможность раскрыть свой потенциал и функционировать как типично еврейский «духовный характер». В этом и заключается главнейшее и первейшее последствие русских реформ Александра II для русской формации евреев: русская действительность, при всей дикости нравов народных низов и лихоимстве правящих верхов, которые сказывались, прежде всего, на еврейской массе, к тому же задавленной мракобесием собственных раввинов и цадиков, может оказаться, да и grosso modo (по большому счёту) оказалась, плодородным полем для проникающего еврейского духа.
Для усиления эффекта статистических исследований по теме жизнедеятельности русского еврейства в России я хочу сослаться на общую оценку аналогичной деятельности русских евреев в Соединённых Штатах Америки, которую дал М.Ошерович: «О русских евреях можно без преувеличения сказать, что «без них ничего не делалось». Мы встречаем их повсюду в общественной работе, в промышленности, в области культуры, в торговле, в области науки и искусства, в политике…Русские евреи сыграли большую роль в деле популяризации русской литературы в Америке: если американский читатель полюбил Толстого, Чехова и других выдающихся русских писателей, это является в значительной степени их заслугой» (2002,кн.1,с.с.309,308). Американское общество является самой сильной и сложной современной цивилизацией и русскоязычное еврейство освоило его с той же интенсивностью и продуктивностью, что и «тёмную» русскую действительность. Это обстоятельство можно рассматривать с разных позиций, за исключением принципа превосходства, но в совокупном виде оно свидетельствует об одном: в лице русского еврейства себя являет самостоятельный психологический тип или особый гоменоид еврейской породы, снабжённый собственным «национальным голосом» и обладающий еврейским «духовным характером». Деятельный соавтор «Книги о русском еврействе» Г.Я.Арансон написал: «Эпоха великих реформ, отменившая рабство для русского крестьянства, заложившая основы права в деятельность русского суда и начатки местного самоуправления, не могла не коснуться своим живительным дыханием судьбы русского еврейства, страдавшего от бесправия, произвола и материальной нужды» (2002, кн.1,с.211). «Живительное дыхание» русской реформации сказалось как раз в образе русского еврейства, явленного самочинным духовным объектом со своим «национальным голосом» и «духовным характером», что обусловило его земную активность, достигшего уровня, превосходящего развитие всех иных, в том числе и профильной, народностей Российской империи.
Основная особенность еврейского духовного учения, которая должна быть солирующей в национальном голосе и доминировать в духовном характере русского еврейства состоит из иудейского максимализма: евреи являются неискоренимыми жрецами культа – культа Бога, культа веры, культа Израиля, культа человека. Следовательно, русское еврейство должно держаться этого понятия культуры как генеральной стратегической линии, как главного критерия еврейской природы. Исторический характер еврейского сознания делает, однако, культуру больше, чем стратегической категорией, тобто направляющим поведенческим правилом, а превращает культуру в мировоззренческую установку. Русское еврейство, таким образом, в своём истинном понимании являет себя не только носителем культуры и не столько производителем культуры, - культуротворческая деятельность суть родовая миссия русского еврейства. Культурная деятельность, как известно, обладает множеством способом выражения, - так, эллинская культура прославлена изобразительным искусством, а в еврейской духовной парадигме зримое изображение запрещено, ибо противно ставить идолов. Но зато еврейское учение велико культурой книги, за что Лев Толстой так высоко возносил еврейскую веру. Во время рождения и становления русского еврейства коренная русская культура ярче всего проявляла себя в сфере литературной критики (деятельность В.Г.Белинского, журнал «Современник»), тобто в печати, куда неизбежно должна устремиться еврейская культура книги, когда еврейство заимело возможность выражать свой дух, и при условии, что русское еврейство способно сохранить исконные чаяния евреев.
Уже упоминавшийся Г.Я.Арансон написал: «Создание русско-еврейской печати теснейшим образом связано с проблемой образования и оформления нового явления в жизни русских евреев: русско-еврейской интеллигенции» (2002,кн.1,с.552). «Русско-еврейская интеллигенция» есть иносказание русского еврейства, которое проявилось, по определению замечательного еврейского аналитика Иосифа Бикермана, «по своей численности и по свежести таившихся в нём сил становым хребтом всего еврейского народа». Незаурядному аналитическому дарованию этого исследователя еврейская культура обязана знанием уникального качества русского еврейства: «Западные евреи были богаче, влиятельнее, стояли впереди нас по культурному уровню, но жизненная сила еврейства была в России,…рядом усилий русское еврейство преодолело, или, по крайней мере, всё больше преодолевало вынесенную из Польши грязь, физическую и духовную, всё больше распространялась в среде еврейства европейская образованность, мы всё больше приобщались и к общеевропейской, и к русской культуре, и так далеко мы ушли в этом направлении, что могли позволить себе роскошь иметь литературу на трёх языках, общее – культуру в трёх обличьях» (1998, журнал «Час пик», №284-287; выделено мною – Г.Г.). Уникальное качество, на какое указывает Бикерман, представляет собой уровень культурного потенциала русского еврейства, настолько высокий, что в состоянии создать «культуру в трёх обличьях» - на русском языке, языке идиш и древнееврейском языке (иврит). Это последнее являет собой не просто феномен русского еврейства, а образует уникум культурологии, как отрасли творчества человеческого духа в целом, ибо всемирная культура не знает прецедента, при котором три языка обслуживают одну культуру, а один субъект творит три культуры. Но в силу сложившихся исторических обстоятельств это замечательное открытие не получило развития и осталось в русском еврействе в качестве констатации факта.
В таком парадоксальном виде русское еврейство через печать входит в симбиоз с русской культурой, и наиболее существенное, что должно быть отмечено в этом симбиозе, это – культурное единое естество внутреннего наполнения русского и еврейского членов симбиоза и культурные ориентиры его развития. В общем и целом несложно заметить в этой ситуации, что русское еврейство в симбиозе с русской культурой выставляет себя, как макет подлинного взаимоотношения разных культур. Такова удивительная, уникальная и парадоксальная особенность русского еврейства, которую не всегда воспринимают должным образом даже сами члены этой формации, не говоря о посторонних наблюдателях. Обычно, пытаясь анализировать наглядные признаки данного симбиоза, прибегают к составлению каталожных списков натурального соучастия с русскими авторами в той или иной творческой отрасли (к примеру, «Книга о русском еврействе» включает следующие главы: «Евреи в русской школе», «Евреи в русской литературе», «Евреи в русской адвокатуре», «Евреи в русской живописи и скульптуре», «Русские евреи в музыке»). Не оспаривая несомненную ценность данной эмпирически документальной базы, должно понимать столь же несомненную её недостаточность.
Сущностное и объективное осмысление феномена культурного русско-еврейского симбиоза, или, что равноценно, - динамический разрез русского еврейства не может происходить вне философской рефлексии процессов взаимопроникновения и взаимообогащения русского и еврейского контингентов симбиоза. Но в этом месте как раз и наблюдается крупный провал аналитического умонастроения, связанный с недостаточностью метода каталожных списков. Г.Я.Арансон замечает: «…в философии русские евреи представлены довольно слабо. Это легко понять (! – Г.Г.), ибо новейшая русская философия в основном своём русле проникнута религиозными мотивами, теснейшим образом связана с христианством и православием или пронизана мистическими переживаниями, навеянными школой Владимира Соловьёва» (2002,кн.1,с.388). Именно русская духовная философия слагает ту отрасль, где вклад (если использовать этот рационалистический термин) евреев наивысший (если прибегнуть к этому несвойственному для духовных знаний оценочному мерилу), - ибо еврейское влияние состоит не из количественных критериев, а из качественного вхождения сугубо еврейской мудрости, положенной в еврейскую традицию, в современную русскую философскую доктрину. В этом отношении достаточно назвать имена С.Л.Франка (которого я числю философом №1 XX века), эмоционального Льва Шестова (Л.И.Шварцмана) и тончайшего М.О.Гершензона.