С 1959 года в Литве начато картирование лесных почв и для почвоведов и лесоводов "сразу стало очевидным, что составление только почвенно-картографических материалов мало будет полезным для производства" (4, стр.7). Выходило, что ни фитоценоз, ни почвенная разновидность не могут быть самостоятельными хозяйственными единицами. И потому "в первые годы отдельные почвенные контуры объединялись по идентичности лесорастительных условий на базе типов условий местопроизрастания Алексеева-Погребняка, модифицированных применительно к местным условиям к.с-х. наук Б.Лабанаускасом (1958)", (4, стр.8). Авторы (4) считают, что к такому же выводу пришли в то время польские лесоводы; такого же мнения придерживаются лесоводы Украины, Белоруссии, Чехословакии, Румынии и некоторых других стран.
С учетом всех этих фактов и мнений авторами рассматриваемой работы в 1965 году составлена Схема почвенно-типологических (экологических) групп, в основу которой положены принципы эдафической сетки Алексеева-Погребняка, и в ней отражены местные особенности рельефа, характер почвообразующих пород (4,стр.9).
Мы согласны с таким подходом по сути дела: почвенная, геоморфологическая карта, план местности получают точную лесоводственную оценку через эдатопы; созданная таким образом лесоводственно-типологическая информация понятна и доступна лесоводам всех стран и наций, но при одном непременном условии, что она будет единообразной не только по сути, но и по форме выражения региональной сущности.
К сожалению М.В.Вайчис и В.И.Лабанаускас отошли от этого правила, модифицировали эдатопы и составили Схему типов условий местопроизрастания со своей региональной таксономикой и семантикой, которая резко ограничила возможности межгосударственного обмена информацией и опытом в этой области знаний. Возможно, что модификация единой типологии была данью времени, моде на все региональное; возможно, что мы неоднозначно пониманием в данном случае выражение "модифицированных к местным условиям" и оно равнозначно нашему выражению "эдатопов, адаптированных к местным условиям рельефа, почв и климата". Как бы там ни было, остается надеяться, что они сами установят соответствие своих почвенных групп и эдатопов, например Pd2 - очень бедные торфяно-болотные неосушенные почвы с мощностью торфа свыше 1 метра с соответствующим эдатопом эдафо-климатической сетки Алексеева-Погребняка-Воробьева А5 и типом леса сосновая мшара.
Но только после такой процедуры региональное почвенно-типологическое исследование можно считать завершенным, понятным и доступным всем лесоводам, полезным лесному хозяйству.
Формально к пониманию и применению лесоводственной типологии приблизился В.Г.Атрохин (3). На стр.10-11 он представил данные о распределении покрытой лесом площади Московской области по условиям местопроизрастания и группам типов леса. Но объемы их понятия явно не корреспондируются с соответствующими по названию в лесоводственной типологии: судубрава у него располагается в четырех эдатопах С2,С3,D2,D3; свежий бор - в А2,А3; лог - в А4В4С3 и т.д. Откуда такая легкость в обращении с таксонами теории, сути которой автор явно не понимает. То, что это именно так, видно из его утверждения на стр. 18. ..."в условиях А2 по П.С.Погребняку находят свое место несколько типов леса, выделяемых по классификации Н.В.Сукачева. Это обстоятельство подчеркивает недостаточность классификации типов леса П.С.Погребняка. Отсутствие древесной породы не дает права считать эдатоп П.С.Погребняка типом леса. Эдафическая сетка является лучшей классификацией условий местопроизрастания и широко применяется в лесостепной зоне".
Это - уникальная по своей красноречивости цитата из трудов лесотиполога - биогеоценолога - лесоустроителя. В.Г.Атрохин упрекает П.С.Погребняка в том, что тот считает типом леса как лесопокрытый, так и лишенный в данный момент древесной растительности таксационный выдел, почвенный контур и т.п. участок местности и в то же время, полагаем искренне, считает эдафическую сетку "лучшей классификацией условий местопроизрастания". Видно ему невдомек, что эдафическая сетка Алексеева-Погребняка, эдафо-климатическая сетка Д.В.Воробьева, во-первых, представляют собой единый нормативно-методический классификационный инструмент лесоводственной типологии; во-вторых - они построены на экологических параметрах климата, рельефа, почвенных разновидностей в результате их сравнительно-экологического анализа и установленного соответствия с составом и продуктивностью коренных лесных ассоциаций.
Поэтому для установления типа леса совсем необязательно наличие в данный момент древесной породы, достаточно знать установленные условия ее произрастания, чтобы определить или прогнозировать тип леса.
Произвольное толкование объемов понятия таксонов лесоводственной типологии, как в данной работе, наносит лесоводственной типологии, пожалуй, больший вред, чем ее полное непризнание. Но зачем практикам - лесоводам пользоваться чьими-то модификациями, если есть точная методика Дмитрия Васильевича Воробьева (7), которую необходимо аккуратно и с уважением к автору и этой науке применять в различных регионах, будь то под Москвой, в Литве или в Беларуси?! И если уж хвалите эдафическую сетку и пишете индексы, так потрудитесь понимать и применять этот экологический инструмент измерения лесоводственной продуктивности каждого таксационного выдела или почвенного контура в полном соответствии с принципами и методами лесоводственной типологии. А не так, как это делалось в Калининской области, где "под шифром А0 значится мокрый бор" (3, стр.31). И как можно такое считать "разнообразием наименований типов леса", если это - форменное безобразие в применении методики лесоводственной типологии?! Но может это - просто опечатка?!
Как ни странно, но ни таксаторы, ни биогеоценологи - исследователи не видят в этом большого греха, а наоборот считают проявлением личного творческого подхода. И никак не могут понять простые истины, установленные в результате сравнительных экологических исследований лесоводами более 70 лет тому назад: разные по названиям почвы могут обладать одинаковым лесороастительным эффектом в пределах одной климатической области, зоны, одного климата типа леса и, наоборот, в разных климатических условиях, областях, зонах, в разных климатах типов леса одинаковые по названию почвы отличаются разным лесорастительным эффектом. При этом во всех случаях лесорастительный эффект измеряется составом и продуктитвностью, биологической массой коренной лесной ассоциации. И все это соответствует принципу: "лес знает лучше свои условия произрастания, чем любой исследователь". Исходя и из этого принципа лесоводы - экологи (сторонники лесоводственной типологии Алексеева-Погребняка-Воробьева) в своих работах, в названиях типов леса, типов условий местопроизрастания (эдатопов) не опускаются до конгломерата названий рельефа, почв, лесных ассоциаций, формаций, а, наоборот, поднимаются до синтеза их лесоводственных признаков и выражения их лесоводственной сущности емкими обобщающими словами. Неужели непонятно, не очевидно, что в этом - лесоводственное, лесотипологическое, лингвистическое, наконец, преимущество лесоводственной типологии перед другими региональными лесными типологиями, подчеркивающее ее научное и практическое превосходство в этой области науки и практики!
На стр.150-155 Справочника работника лесного хозяйства (47) четко, однозначно и убедительно показано, что лесокультурная практика основывается на типах условий местопроизрастания (эдатопах) Лесоводственно-экологической типологии Алексеева-Погребняка-Воробьева, так как иной для этой цели просто нет. Другое дело, что их диагностика, проставление индексов в Беларуси оставляет желать лучшего, так как не только рядовые лесоводы, таксаторы, почвоведы не знают методики лесоводственной типологии, но и доктора наук, профессора отвергают ее с позиций незнания, вместо того, чтобы потрудиться почитать и вникнуть.