В 1902 и 1903 годах вышло два документа: статья Н.Генко "Характеристика Беловежской пущи и исторические о ней данные" и монография Г.Карцева "Беловежская пуща", в которых народная типология лесов описана наиболее полно. Возможно, что Г.Карцев позаимствовал описание типов леса Беловежской пущи у Н.Генко, ведь лесоустройство было проведено в 1900 году, а предварительное описание пущи составлено еще в 1890 году; возможно, хотя доказательств - ссылок на документы Н.Генко у Г.Карцева мы не находим; но он и сам мог получить аналогичные сведения от лесной охраны пущи и от крестьян из соседних деревень.Так или иначе, но оба документа отражают народную типологию, давно уже стали библиографической редкостью, незнакомы многим поколениям специалистов, исследователей и потому мы приводим выдержки из них лишь с небольшими сокращениями.
На стр.115 - 117 /15/ Г.Карцев пишет: "Растительность пущи находится в тесной связи с почвою. Сухие песчаные места порастают сплошь сосною, там мы имеем то, что везде принято называть сосновым бором. По-пущански же различают три рода бора. Чистый сосновый лес или с самой незначительной примесью ели, дуба и пр. носит местное название "ляда". Более значительною примесью дуба и березы называют "бор с дубиною" и наконец "бор с елиною", если лес в два этажа, верхний - сосновый, нижний - ельник. Последний растет по супесчаным и более сырым местам. Придерживаясь далее местной терминологии, по влажному и сырому суглинку встречается "елосмыч", т, е. чистый ельник. В елосмыче не бывает ни сосны, ни граба. Мешаные лиственные насаждения, идущие по более жирной почве, разделяются на два вида: "груд" и "олес". Груд встречается на богатом наземном супеске или суглинке и для него характерною породою является граб ... Олес предпочитает иловато-супесчаную или торфяно-суглинистую почву и характеризуется присутствием черной ольхи, которая так же, как и граб в груде, далеко не преобладающая порода. В олесе господствует ясень, дуб или какая нибудь другая порода, но в нем не встречается сосны, граба, березы, липы, клена, береста. Корявый сосняк и мелкая ель по болотам, иногда с березою, по-местному называется "багоном".
Лесоустроитель Нестор Карлович Генко полностью использовал народную типологию при устройстве Беловежской пущи в 1899 году. Он подметил и описал лесоводственно-типологический принцип классификации лесов, принятый в народе. Это видно из следующего текста (11 стр.1284 - 85). "Все произрастающие в Беловежской пуще породы распадаются ....на 2 категории: ель, дуб, береза и осина встречаются, конечно, в большей или меньшей степени, почти повсеместно, а все другие выбирают исключительно только участки с наиболее подходящими для них почвенными условиями, таковы: сосна, ольха, граб, липа, клен и берест. Благодаря лишь последнему обстоятельству жители западной Руси получили возможность ориентироваться в огромных пущах, почему уже изстари научились различать бор (с преобладанием сосны) от чернолесья, в котором нет сосны, а в самом чернолесье 3 различные типа: "груд", в котором растет граб, клен, берест и липа, "олес" с преобладанием ольхи, ясеня и наконец "елосмыч" - насаждение ели с осиною, среди коих лишь единично попадаются деревья названных сейчас пород".... "Насаждениям чисто сосновым или с незначительною примесью березы и других пород местное население присваивает название "бор - лядо", частенько таки засели в бору под пологом изреженной старой сосны, дуб, береза, осина и ель и такие боры характеризуются поэтому прибавлением слов: "с дубиною", с "березиною", с "елиною" смотря, конечно, по преобладанию одной из сих пород. Такая примесь лиственных пород и ели явилась естественно сильнее на почвах, более плодородных, с края чернолесья, чем на тощих боровых песках, занятых до сих пор чистою сосною (лядо)".
Очевидно, что подход к выделению типов леса в приведенном описании можно квалифицировать на современном языке не иначе, как фитоиндикационный, экологический, географический, лесоводственно-типологический и именно поэтому он по праву считается предтечей типологии лесов на территории Беларуси.
Но если строго следовать хронологии и выйти за пределы границ Беларуси, то нельзя не отметить, что еще в 1888 году профессор А.Ф.Рудзкий в "Руководстве к устройству русских лесов" предложил выделять и классифицировать насаждения, основываясь на характере местообитания", как считает Л.П.Рысин /44 стр.5/. У нас не было возможности ознакомиться с первым изданием "Руководства" (С-Петербург,1888г.), на которое ссылается автор, но во втором издании /40/ 1893 года при весьма детальном описании технологии устройства лесных дач и методов таксации насаждений у А.Ф.Рудзкого нет таких буквальных выражений и понятий, как "условия местообитания", "тип условий местопроизрастания", "тип насаждений", "тип леса" и т.п., употребляемых в настоящее время. Хотя он считает и весьма убедительно доказывает, что состав и продуктивность насаждения зависит от климата, экспозиции участка, его местоположения и почвы: "в неровной местности положение стран света и возвышение над уровнем моря являются столь же решительными и при этом постоянными причинами разнообразия насаждений, как и почва"/40 стр.83/. И далее добавляет: "различия в почве, поскольку они бросаются в глаза сами, без нарочитого исследования, всегда ведут за собою или заселение разных почв разными породами, или совершенно отличный рост одной и той же породы; последнее, например, давно подметил наш народ, различая лес из кондовой сосны .....от леса из мяндовой сосны". А.Ф.Рудзкий отмечает, что современные ему лесоводы "пришли к убеждению, что единственным мерилом добротности почвы служит количество даваемого ею урожая, тоесть величина среднего прироста или величина запаса в известном возрасте. При такой постановке, разделение почвы на классы добротности производится совершенно независимо от химического или физического анализа его, а суждение произносится единственно на основании проявления действия всех влияющих условий. Классы добротности получаются, конечно, искуственные, с большими скачками, в природе не существующими, но именно это обстоятельство дает нам право установить классификацию общую, а не извлеченную из местных наблюдений" /40 стр.91/. Последняя строка приведенной цитаты указывает на то, что А.Ф.Рудзкий стоял на позиции единой типологии лесов и земель потому, что "введение общей бонитировки почв имеет то преимущество, что такая бонитировка дает возможность судить о сравнительном достоинстве условий роста в разных местностях" /40 стр.91/. Он приводит примеры немецкой бонитировки почв и сам выделяет пять классов добротности почвы, иллюстрируя их различие запасами столетних насаждений сосны, березы и ели.
Многое из сказанного А.Ф.Рудзким более ста лет назад нашло затем отражение и в лесоводственной типологии. А лесоустроители тех лет, скорее всего, были учениками профессора А.Ф.Рудзкого. Но так как в его безусловно, глубоких трудах есть лишь одно упоминание о народном опыте в различии мест произрастания кондовой и мяндовой сосны, которые он, на наш взгляд, к тому же и неверно интерпретировал: по современным представлениям мяндовая древесина сосны формируется не на мшаринах, имея ввиду под ними верховые болота - мшару, где как раз и образуется, как и на бедных песчаных буграх, кондовая, засмоленная древесина сосны, а на богатых почвах, обеспечивающих значительный, до 1 см., прирост дерева по диаметру и, в силу этого обстоятельства, формирование мяндовой, рыхлой, не засмоленной древесины, а не наоборот. Кроме того, у А.Ф.Рудзкого четко прослеживается склонность к немецкому опыту бонитировки почв и совершенно нет упоминания о народном лесотипологическом опыте или своих аналогичных предложений, поэтому нет оснований относить его к первым российским лесотипологам. Но это обстоятельство нисколько не умаляет заслуг А.Ф.Рудзкого как лесовода и лесоустроителя, стоявшего на экологических позициях, в отличие от современной ему чистой фитосоциологии, фитоценологии.
Рассматривая историю зарождения лесной типологии в Беларуси, справедливости ради нельзя не отметить, что независимо от Н.К.Генко и Г.Карцева в другой части России, при устройстве лесов в Вологодской губернии И.И.Гуторович открыл подобную народную типологию и писал о ней следующее: "поинтересовавшись затем и, расспросив крестьян, я узнал что "народная мудрость" давно уже справилась с интересовавшим меня вопросом и установила вполне определенные типы встречавшихся на севере насаждений. Занявшись изучением этих типов, я заметил, что классификация их сделана по почве и по топографическому положению местности. Насаждение может быть молодым или старым, полным или редким, но оно во всяком случае "бор" и это название достаточно уже характеризует как само насаждение, так и почву, на которой оно произрастает". /12 стр.220/.
П.П.Серебряников в 1913 году дополнил эти лесотипологические идеи: "непонятно, почему И.И.Гуторович и другие, полагая, что разнообразие типов насаждений вызывается, главным образом, разнообразием почвенно-грунтовых условий, не доводят логически свою мысль до конца; тогда само собой явилось бы заключение, что прежде всего различие в почвенно-грунтовых условиях должно отразиться на составе насаждений" (48 стр.54).