Нельзя не согласиться и с А.А.Крюденером, который в 1916 году писал, что учителем лесоводов в области типологии является русский крестьянин, охотник, рыболов, пахарь: "охотник, идя по своим тропам в разнородном лесу, метко передает одним словом характер отдельных участков, который мы могли бы передать целым рядом слов, относящихся к рельефу, и к почве, и к растительности, и к деревьям, к их росту, качествам и пр."./18 стр. 8./. Этот вывод честного исследователя, эколога - естествоиспытателя природы еще и еще раз доказывает, что лесоводственно-экологическая, народная типология лесов и земель, на которых они произрастают - органическая потребность человеческого разума, склонного к анализу и упорядочению явлений природы. Скорее всего, наши далекие предки еще не знали слова "типология", но мыслили уже системно, типологически. А иначе в их жизни и быть не могло. И все это так же верно, как и то, "что люди мыслили диалектически задолго до того, как узнали что такое диалектика, точно так же как они говорили прозой задолго до того, как появилось слово проза".(К.Маркс и Ф.Энгельс соч.т.20 стр.146).
Позднее, критикуя фитоценологов, ("ботаников - географов, переоценивавших роль света и игнорировавших биологические свойства сосны и ели: долговечность, плодоношение и отношение к климату, почве, влаге, .... Г.Ф. Морозов утверждал, что "особенности биологии сосны и ели с одной стороны, и особенности местопроизрастания - с другой, определяют исход взаимоотношения между этими породами". На основании сравнительно-экологических исследований он пришел к выводу: "нельзя сказать, что та или иная порода устойчивее - обе они одинаково устойчивы и одинаково неустойчивы. Сосна на глинистых почвах, давая рыхлую мяндовую древесину и вследствие этого страдая от снеголома и т.д., образует насаждение неустойчивое, ель же чувствует себя превосходно, имея соответствующее ей природное питание; на боровых же песчаных почвах ель, благодаря своей поверхностной корневой системе, питается гораздо хуже сосны и не имеет, таким образом, никаких преимуществ и, несмотря на свою теневыносливость, не выходит из кустарничкового развития" (по П.С. Погребняку, 1955 г. стр.126).
Все это, безусловно, подмечали многие поколения тех людей, которые постоянно жили в лесу и выживали благодаря лесу. И потому народ давал меткие, собирательные, со временем ставшими абстрактными, названия типам земель, типам леса с точки зрения их экологических особенностей и хозяйственной пригодности: сухой бор, мшара, ровнядь, груд, рамень, биль, ольс - болото и т.п. Слова эти, как камни морем, ошлифованы веками народного опыта. Они - продукт синтеза экологических и хозяйственных факторов; того самого синтеза, который мы пытаемся сейчас воспроизвести на базе информации отдельных наук и частных исследований с помощью ЭВМ. Не будет ли дешевле и проще проанализировать, что означают слова лесоводственной типологии и количественно выразить отражаемое ими качество? Слова лесоводственной типологии являются оптимальным выражением определенной целевой функции и могут иметь математический и производственно-экономический количественный эквивалент. Глубокие, емкие слова - понятия: бор, суборь, груд, сугрудок, мшара, сумшара, согра, ольс - болото и другие, нельзя недооценивать, а тем более забывать. Точное, верное слово - богатство общенародное. Одного слова на карте, схеме, плане достаточно, чтобы определить цели науки и хозяйства. К такому выводу приходит сейчас все больше исследователей: экономисты, Ясин И.Т./58 / , например, считают, что "в названиях временных величин прежде всего выражается основной экономический смысл показателей". Слова лесоводственной типологии имеют лесоводственное, экономическое значение; словосочетания и предложения - лесоводственный, экономический смысл и если практика убеждает нас в том, что смысл этот выражается достаточно точно, однозначно, то такие слова следует узаконить, ввести в словари, энциклопедии и охранять от искажений.
Литературно-исторический обзор подтверждает вывод Г.Ф. Морозова о том, что "учение о типах леса выросло из русской действительности", что такое обобщение давно уже живет в вековой мудрости народа". И потому первыми типологами на Руси, в Беларуси, широко использовавшими для этой цели народный опыт по праву можно считать Н.К.Генко, Г.Карцева, И.И.Гуторовича, П.С.Серебряникова,А.А.Крюденера. И уже на основе их трудов развивались как региональные типологии насаждений, с использованием понятий: фитоценоз, ассоциация, формация, биогеоценоз в исполнении геоботаников во главе с В.Н.Сукачевым, так и единая лесоводственная, экологическая типология с использованием понятий: лесной участок, эдатоп, тип леса, коренная лесная ассоциация, тип древостоя, зональный климат типа леса в исполнении Е.В.Алексеева, П.С. Погребняка, Д.В. Воробьева, Б.Ф.Остапенко, их учеников и последователей.
"Датой рождения типологии как науки следует считать 1904 г., когда Г.Ф.Морозовым была опубликована в "Лесном журнале" статья "О типах насаждений и их значении в лесоводстве" /9 стр.5/.Как наука (раздел лесоводства) лесная типология была обоснована работами Г.Ф.Морозова (период 1904 - 1919 гг.), в которых, однако, нет однозначного определения цели: типология лесов как венец их географической, геоботанической, фитоценологической характеристики или типология лесов на основе параметров климата, рельефа, почв для целей ведения лесного хозяйства, лесоэксплуатации и лесовосстановления, охраны природы лесов, организации местообитания зверей и птиц, рекреационных услуг человеку и т.п. Эта недосказанность, незавершенность основополагающего постулата лесной типологии - не вина Георгия Федоровича, а, скорее всего его и наша беда, проистекавшая и от состояния его здоровья, и от революционных потрясений того времени.
Тем не менее, учение о лесе Г.Ф.Морозова дало начало трем различным направлениям: геоботаническому, биогеоценологическому, породившему многочисленные региональные лесные типологии; ландшафтно-географическому, пытающемуся строить региональные типологии на основе рельефа, почв, ландшафтов и лесоводственно-экологическому, изначально определившему цель типологии как утилитарную, лесоводственную, достижение которой возможно только на основе единой, неизменной лесоводственной классификации климата, рельефа, почв, произрастающих на них лесов и использования самых современных достижений в области отдельных специальных наук.
И если сейчас кто-то пытается доказать свою правоту в лесной типологии тем, что он "идет от Г.Ф.Морозова", то все разрешается очень просто, если претендент может ответить только на два вопроса: "к какой цели Вы идете"? и " каким методом намерены ее достигнуть"? А если этих вопросов не ставить и честно на них не отвечать, то можно любую фантазию принимать как лесную типологию. И не было бы большой беды в таком "творчестве", если бы творили они все за свой счет, как вольные художники творят свои картины, а там уж кому что понравится, тот то и купит. Но ведь все региональные типологии разрабатываются за казенный счет, точнее за счет всех налогоплательщиков, формирующих бюджет государства. И затем, чтобы оправдать расходы, все это навязывается органам лесного хозяйства в виде таблиц, справочников, рекомендаций и т.п. совсем необязательной литературы.
На территории Беларуси типологией лесов долгие годы занимался Иван Данилович Юркевич, постоянно декларировавший свою приверженность методам геоботаники, биогеоценологии и лесотипологическим постулатам В.Н.Сукачева. Анализ его монопольного лесотипологического наследия с позиций лесоводственно-экологической типологии детально приводится в главе 2. Но если кратко резюмировать и оценивать лесотипологические таблицы академика И.Д.Юркевича, применяемые в Беларуси при лесоустройстве и в научных исследованиях, то нужно сказать, что фактически им составлен полный и ценный номенклатурный список коренных и производных лесных ассоциаций Белорусси. Их экологически близкородственные объединения на основании общности типа условий местопроизрастания можно рассматривать как лесоводственные типы леса. Однако фитоценологические названия с одной стороны, фитоценотически необоснованные объединения ассоциаций в один тип леса и грубые преднамеренные искажения эдатопов с другой стороны, вводят лесотипологические таблицы И.Д.Юркевича в противоречие и с лесоводственной сущностью таких типов леса, с лесоводственно-экологической типологией Алексеева-Погребняка-Воробьева, и с биогеоценологией академика В.Н.Сукачева и его учеников.
К биогеоценологическому направлению декларативно примыкают многие исследователи, на практике бесцеремонно извращая основные принципы выделения и диагностики биогеоценозов, установленные В.Н.Сукачевым и творя произвол при объединении их в типы леса. Но это с нашей точки зрения; сами же авторы и их сторонники в биогеоценологии считают, что они проявляют творческий подход к выделению типов леса, постоянно пересматривая их число и характеристики.
Длительное время в учебных целях применялась в Белорусском технологическом институте Схема главнейших типов леса профессора Б.Д.Жилкина. Он выделял всего 16 типов леса и давал им фитоценологические названия. Формально признавая эдафическую сетку П.С.Погребняка, с которым был дружен еще по совместной работе в Брянском лесохозяйственном институте, Б.Д.Жилкин (14), тем не менее, считал, что в условиях Беларуси можно выделять очень сухие боры (А0) и отождествлял их с сосняками лишайниковыми. Действительно, участки, сплошь покрытые лишайниками, часто встречаются в сосновых лесах Беларуси. Но, вот вопрос, может ли наличие лишайников служить классфикационным признаком для выделения типа леса в его лесоводственном понимании? Мы считаем, что нет. Нельзя же закрывать глаза на то, что лишайники даже одного рода Cladonia успешно произрастают как на автоморфных почвах, развивающихся на мощных рыхлых песках, так и на полугидроморфных почвах разной степени переувлажнения и даже со следами оглеения. Над теми и другими почвами выпадает 350 - 650 мм осадков в год. Выходит, что лишайники одного рода и вида произрастают в существенно различных экологических условиях? Лишайники - нет, так как они довольствуются верхним пятисантиметровым слоем почвы, который летом одинаково высыхает, что на Полесье, что в Поозерье. А вот сосновые древостои на автоморфных и полугидроморфных почвах растут по-разному. Поэтому никак нельзя отнести их к одному типу леса только потому, что в напочвенном покрове - преобладают лишайники. Этот пример со всей очевидностью показывает как фитоценологический подход давлел над Б.Д.Жилкиным и заводил в противоречие не только с лесоводственной типологией, но и со здравым смыслом. Однако к чести Бориса Дмитриевича нужно отнести то, что он не выделял тип леса "мшистый", считая его весьма неопределенным и потому в эдатопе А2 у него всегда был сосняк брусничный.