В данном случае чтобы выяснить истину и избежать кровной мести конфликтующие могут обратиться к жрецу. В святилище подозреваемый, сопровождаемый поручителями из числа друзей и родственников, вслед за жрецом произносит клятву: “Я убил его случайно, если же я сказал неправду и убил его преднамеренно, пусть я не уйду отсюда”. Как правило, это убеждает пострадавшую семью в том, что убийство было неумышленным и позволяет урегулировать конфликт без дальнейшего пролития крови.
Считается, что кара аныхи может принимать самые разные формы в зависимости от обстоятельств дела. Виновный и его род могут быть наказаны через десять и даже через сто лет, так что у преступника есть время одуматься, прийти и сознаться в своей вине. Если же он продолжает упорствовать и не желает раскаиваться, то в результате всевозможных бед и напастей, посылаемых сверхъестественными силами, может погибнуть не только он сам, но и вся его семья и даже весь род.
Бытующие ныне у абхазов представления о неизбежности божественной кары, обрушивающейся на многих людей за грехи одного человека весьма напоминают воззрения некоторых древних народов Малой Азии. Так, в знаменитой “Молитве во время чумы” хеттского царя-первосвященника Мурсилиса II (XIII в. до н.э.) говорится: “грех отца переходит на сына. И на меня грех отца моего перешел”. И далее: “Если кто разгневает бога, разве не убьет его бог, и не только его одного? Разве не погубит и его жену, его детей, его потомков, его родственников, его слуг и служанок, его скот, его овец, его урожай, разве не навлечет на него грозную кару?” (245, с.287-288).
Подобный принцип коллективной ответственности рода за своего члена до сих пор продолжает оставаться одной из характерных черт традиционного абхазского права. Этот же принцип подтверждается в тексте приносимой в святилище клятвы. Подозреваемый в преступлении сначала заявляет о своей невиновности, а потом должен сказать следующую фразу: “если я виновен, пусть погибну я и моя семья”.
Данная в святилище клятва считается священной, ее не позволяется нарушать ни при каких обстоятельствах. Подобное нарушение считается величайшим грехом, кара за который падает на весь род клятвопреступника. У абхазов распространено убеждение, что после принесения ложной клятвы человек может погибнуть на месте, либо кара обрушивается на его близких.
Рассказывая о том, каким образом Бог может наказать виновного, жрец святилища Дыдрыпш особенно подчеркнул то обстоятельство, что первоначально кара может падать на самых достойных и чистых родственников преступника. Таким образом, если человек так и не признает своей вины, то он становится причиной гибели всей своей семьи, рода и фамилии, и лишь затем умирает сам. У абхазов довольно много подобного рода историй и преданий. Одно из них было записано Л.Х. Акаба и говорит о том, что божественные силы (в данном случае божество охоты Ажвейпшьаа) наказало Кубара Брандзба за его грех тем, что вымерла вся его семья и род, но сам он “дожил до глубокой старости и до того одряхлел, что уже все окружающие желали его смерти и даже он сам мечтал об этом” (29, с.29).
Таким образом, моральные страдания от сознания того, что он является причиной несчастий и гибели своих близких рассматриваются как более тяжкое наказание для человека, чем его собственная физическая смерть. Поэтому не случайно, что до сих пор у абхазов бытует следующее проклятие: “чтобы ты жил и все видел ... ”, то есть был живым свидетелем гибели своих родных и близких.
Искренняя вера местных крестьян в могущество аных, в сочетании со свойственной абхазам ответственностью за судьбы родственников, в большинстве случаев являются достаточной гарантией истинности приносимой присяги. Решиться на ложную клятву, судя по всему, могут лишь немногие. Страх перед могуществом, всеведением и всевидением Бога, апаимбаров и традиционных аных приводит к тому, что нередко люди, действительно совершившие те преступления, в которых их обвиняют, боятся приносить очистительную клятву в святилище и, чтобы избежать этого, признают свою вину. Показательно, что по единодушному убеждению наших абхазских собеседников, преступник без всяких колебаний может принести ложную клятву в церкви или мечети. Именно поэтому аныхи довольно часто становятся единственным средством предотвращения кровной мести, либо ее прекращения.
§ 3. Особенности положения традиционной религии абхазов после распада СССР
Несмотря на то, что традиционная религия играет очень важную роль в жизни современных абхазов и продолжает оставаться одной из важнейших основ абхазской национальной идентичности, нынешние власти занимают подчеркнуто уважительную позицию по отношению ко всем имеющимся в стране религиям. Законодательным путем, при помощи специального указа президента Абхазии, была запрещена деятельность только одной секты - Свидетелей Иеговы (см. Приложение 4).
В сложившейся политической ситуации, когда новая война в Абхазии является весьма вероятной, эта секта, из-за принципиального отказа ее членов “брать в руки оружие”, рассматривается властями как вражеская агентура. Однако и после запрета, против иеговистов не было предпринято никаких репрессий, они даже активизировали свою деятельность. По оценкам абхазской прессы, в 1998 г. численность этой секты превысила тысячу человек (302, 19.03.1998), что составляет для Абхазии весьма значительную цифру.
Хотя власти Абхазии не предпринимают каких-либо мер по популяризации, а тем более по насаждению традиционной абхазской религии, они стремятся использовать в своих целях особенности религиозного сознания людей. Как говорили автору жрецы святилищ Дыдрыпш и Лдзаа, сейчас к помощи сверхъестественных сил аных довольно часто прибегают работники милиции, прокуратуры и суда. В тех случаях, когда правоохранительные органы не в состоянии доказать вину подозреваемого, его посылают в святилище для принесения очистительной присяги. Если он поклянется там в своей невиновности, и то же сделают его соприсягатели из числа друзей и родственников, это считается достаточным основанием для того, чтобы снять обвинения. Естественно, что хотя в этом плане не существует никаких ограничений по национальному признаку, такая мера применяется только в отношении абхазов, верящих в могущество аных, и не распространяется на представителей других народов.
Абхазские власти обращались за помощью к аныхам не только в связи с отдельными преступлениями, но и когда посчитали сложившуюся в стране криминальную ситуацию критической. Летом 1996 г. к святилищу Дыдрыпш пришло абхазское руководство во главе с президентом В.Г. Ардзинба с просьбой “вразумить людей, чтобы они одумались и не совершали преступлений”. Дыдрыпшу было обещано приносить жертвы каждый год, если он “остановит преступность” (З. Чичба, село Ачандара). Подобное моление было проведено повторно в мае 2000 г. (см. главу 3).
Представители нынешнего государственного руководства Абхазии всегда принимают участие в ежегодных благодарственных молениях за заступничество и поддержку в грузино-абхазской войне, проводимых в различных святилищах. В годовщину победу над грузинской армией 30 сентября 1996 г., были торжественно возобновлены моления в святилище Лашкендар близ города Ткуарчал (Ткварчели). Через год в тот же день состоялось благодарственное моление в святилище села Моква.
Абхазские руководители явно стремятся не выделять какое-либо из традиционных святилищ и подчеркивать своим присутствием на проводимых церемониях уважительное отношение к каждому из них. Однако сознавая, что святилище Дыдрыпш пользуется наибольшим уважением у местного населения, именно это святилище ныне фактически рассматривается как главное. На церемонии инаугурации президента Абхазии В.Г. Ардзинба, состоявшейся 6 декабря 1999 г., присутствовал только жрец святилища Дыдрыпш, который был официально представлен собравшимся в качестве верховного жреца Абхазии.
Церемония инаугурации наглядно свидетельствовала и о том, что традиционная религия абхазов занимает ныне особое положение в жизни общества. Обычно представители властей присутствуют на службах и праздниках всех общин, и тем самым демонстрируется закрепленное в конституции Абхазии равноправие всех имеющихся в постсоветской Абхазии конфессий. Однако именно традиционная религия рассматривается нынешними властями как наиболее древняя и исконная: на церемонии инаугурации жрецу святилища Дыдрыпш первым было предоставлено слово для того, чтобы призвать Божье благословение вступающему в должность президенту. Лишь после него то же сделали главы православной церкви и мусульманской общины Абхазии (остальные конфессии на церемонии не были представлены).
Подчеркнутое уважение абхазских властей к традиционной религии наглядно свидетельствует о той большой степени влияния, которым она пользуется в жизни общества. Несмотря на многие десятилетия господствовавшего государственного атеизма большинство абхазов сохранило уважительное отношение к традиционным святилищам и жрецам.
Как известно, приверженцам традиционной религии, в отличие от многих последователей более молодых вероучений, совершенно чужд религиозный фанатизм. К тому же нельзя исключить, что часть из получивших современное образование абхазов воспринимает моления в святилищах не как культовую церемонию, а как традицию, идущую от предков, как народный праздник и достойный повод для столь любимого многими массового застолья. Однако если судить по моим наблюдениям, не стоит преувеличивать численность таковых: даже те абхазы, которые получили высшее образование и на протяжении десятков лет проживают в России, весьма часто принимают участие в традиционных молениях и не скрывают своей приверженности вере своих предков.