как близкие родственники общались.
Просим за всех живых - маленьких и старших.
Пусть после этого моления
весь род очистится и почувствует,
что с него снято это проклятие
и аныха уже не мешает в дальнейшей жизни.
Чтобы потомство разрасталось
и люди больше не чувствовали
дурного влияния этого проклятия.
Здесь много слов которых я не произнес,
да я и не в состоянии, хоть я и жрец, твой слуга,
все это преподнести так, как ты этого достоин.
Несмотря на это, ты сам знаешь эту историю,
ты сам знаешь какие слова нужно произносить,
ты знаешь как поступить после того,
как я, твой слуга, произнесу свои слова.
Сегодня также здесь много наших гостей,
людей которые любят Абхазию, занимаются наукой
и от души поддерживают все, что тут происходит.
Я прошу, чтобы ты обратил свой взор и на них тоже.
Пусть это будут соседи или просто случайные люди,
все, кто сегодня здесь, и попробует твой хлеб-соль,
пусть почувствуют твое благосклонное отношение.
Я все говорю сегодня от души.
Дай Бог, чтобы через некоторое время люди,
ради которых тут все это делается,
пришли и сказали: “спасибо, вышло все так, как ты сказал”.
Пусть на всех присутствующих
распространится благословение ангелов-апаимбаров
и пусть все, что тут будет сказано,
благотворно скажется на всех тех,
кто сложился и принес сюда жертвенные хлеб-соль.
Всем желаю благополучия, чтобы у вас все было хорошо.
Когда жрец говорил последние слова, один из стариков пришедшей совершить очистительное моление фамилии жестом спросил у его помощника о том, пора ли доставать деньги? В ответ тот показал рукой в сторону столика с ритуальным угощением и старик молча положил деньги на краешек пирога с сыром. Тем временем жрец закончил говорить и прикрепил свечу к предназначенному для этого дереву. Затем он вырезал из середины жертвенного пирога небольшой кусочек, положил на него только кусочек печени жертвенного животного (вопреки бытующей практике он не отрезал кусочек сердца), посыпал солью и сказал:
Это Ачба-Чачба пока я не распространю,
и не размножу между всеми,
пусть все люди, которые здесь собрались сегодня,
не знают горя, несчастий и дурного пота,
пусть живут в благополучии.
Я прошу тебя, чтобы все это свершилось.
После этих слов жрец полил кусочки жертвенного пирога и печени вином, отнес их к молодому деревцу и спрятал там в густой листве. Затем он выпил свой стакан вина и пригласил отмаливающую грех фамилию произнести подобающие случаю слова и отведать ритуальной пищи и вина. Жрец дал стакан с вином старшему из стариков, понуро стоявших за спиной жреца в течение всего моления. Тот начал говорить:
Благослови нас и не оставь без внимания.
Все Г., что тут собрались, просят тебя.
Дай Бог, чтобы у всех вас было
здоровье, успех и благополучие,
чтобы дети ваши не болели,
и чтобы много их было у каждого,
чтобы все, что тут было сказано, свершилось.
Чтобы все, к кому относились
произнесенные тут слова, могли сказать,
что все вышло так, как мы хотели.
Спасибо Зауру за все сказанные слова,
дай Бог тебе здоровья.
Сегодня мы пришли по неприятному делу.
Это был двор, где всегда веселились и пели.
После этого случая там все изменилось.
Сейчас там захлопнуты двери, не чувствуется жизни.
Дай Бог, чтобы после сегодняшнего очищения,
прежняя радость вернулась в этот дом.
Дай Бог, чтобы такого никогда, нигде,
ни в каком доме не случалось.
Спасибо Зауру за теплые слова,
дай Бог, чтобы его слова обернулись добром всем,
к кому они относятся.
Благодарю всех, кто присутствует
и сочувствует тому, что здесь происходит.
После того, как все присутствовавшие произнесли подобающие случаю слова и отведали ритуальной пищи и вина, началось общее застолье. Мужчины сели за один стол. Другой, расположенный рядом, был накрыт для приехавших проводить видеосъемку моления групп американского и абхазского телевидения (на этот раз туда же посадили женщин и детей). Присутствие на церемонии американских и абхазских тележурналистов (на котором настояли сопровождавшие их абхазские чиновники) было весьма некстати: в данном случае любая огласка дела была для отмаливавшей свой грех фамилии особенно нежелательной.
Присутствие многих посторонних людей болезненно воспринималось пришедшими просить о снятии греха стариками. Жрец, также не желавший излишней огласки данного дела, говорил о нем весьма туманно и таким образом, чтобы не раскрывать его сути посторонним. Скорее всего именно нервная атмосфера данной церемонии привела к определенным ритуальным неточностям, которые были допущены жрецом в тот день.
Снятие нескольких грехов и проклятий
Данная церемония описывается на примере моления рода Джантамыр фамилии Хагба, которое состоялось в воскресенье 22 августа 1999 г. Это моление имело свою предысторию, которая наглядно показывает роль разного рода гаданий в системе религиозных представлений современных абхазов. Ранее уже отмечалось, что многие участники очистительных молений (ампаровцы и другие) указывали, что побудительным мотивом для проведения церемонии стали повторявшиеся у них вещие сны, либо постоянные беды и семейные неурядицы, за объяснением которых люди обращались к различным гадалкам. Представляется целесообразным на примере моления одного из родов фамилии Хагба прояснить данную тему. Мое давнее знакомство с семьей Хагба и многими людьми, принимавшими участие в излагаемых ниже событиях, значительно облегчило эту задачу.
Об истории гадания, предшествовавшего очистительному молению, нам рассказала уроженка села Ачандара Марина Хагба - ныне проживающая в Москве и занимающаяся мелкой торговлей. По ее словам, причиной поездки к гадалке стала смерть нескольких ее близких родственников, а также то, что “в жизни не было ничего хорошего, одни беды и несчастья”. Под влиянием преследовавших семью бед Марина Хагба, ее старшая сестра и брат Динарик в 1996 г. решили поехать к проживающей в Сухумском районе известной гадалке.
Гадалка оказалась довольно молодой абхазкой, матерью нескольких маленьких детей. По словам М. Хагба, за какое-то время до описываемых событий эта женщина “заболела божьей болезнью: лежала не вставая и как бы спала три месяца, общаясь все это время с Богом”, а после своего выздоровления она обрела дар лечить и делать предсказания.
Гадалка посадила старшую сестру Марины за стол, на котором стояли иконы и лежали карты, зажгла свечу, стала смотреть сквозь пламя на сидящую напротив женщину и задавать ей вопросы. Затем она закрыла глаза и “как будто начала разговаривать с Богом”. После этого гадалка вновь посмотрела на женщину сквозь пламя свечи и сама стала рассказывать историю семьи Хагба так, “как будто давно ее знала”.
На вопрос о причине постигших хагбовцев несчастий гадалка ответила вопросом: проклинались ли в прошлом их род и фамилия? Действительно, как вспомнил тогда Д. Хагба, подобное проклятие имело место в далеком прошлом, но его обстоятельства были пришедшим неизвестны. На это гадалка ответила, что в таком случае ей требуется “дополнительно посмотреть, спросить, пообщаться с Ним и Он покажет, что вам нужно сделать”. Она еще какое-то время смотрела на лежащие на столе предметы, шептала что-то на “непонятном языке” как бы снимая проклятие с пришедших. Затем попросила принести кукурузную муку, полотенце и иголку, произнесла над ними снимающие проклятие заклинания и приказала выбросить все в реку.
По словам гадалки, проделанный ею очистительный обряд лишь временно поможет пришедшим и будет действовать в течение ограниченного времени - не более года. Чтобы проклятие было снято окончательно, тот род фамилии Хагба, над которым оно тяготеет, должен “порезать животное и кровь пролить на аныхе в своем селе”. Гадалка настоятельно советовала пришедшим обратиться к жрецу святилища Дыдрыпш и рассказать ему о своем деле: “скажите ему, что вы не знаете об обстоятельствах проклятия: он знает, что нужно сказать в таком случае и что требуется сделать”.
Об оплате своих услуг гадалка ничего не говорила, но обычно пришедшие к ней люди “сами дают ей столько, сколько могут”. В тот раз Д. Хагба дал ей 50 рублей, принять которые женщина поначалу отказывалась и взяла лишь после уговоров.
Занятые повседневными заботами хагбовцы не последовали совету гадалки, не обратились к жрецу. Примерно через два года после гадания трагически погиб Динарик, лишь после этого хагбовцы пришли к жрецу. Жрец и старики фамилии путем расспросов родственников и односельчан стали выяснять обстоятельства давнего проклятия. В результате они узнали, что над хагбовцами тяготеет не одно, а несколько проклятий за грехи их предков.
Первое проклятие считалось посланным высшими силами в наказание за то, что примерно в 1920-х гг. (“когда жрецом был Конач Чичба”), один из хагбовцев из рода Джантамыр разбил закопанный в землю кувшин для вина - ахапщщьа, имеющий по представлениям абхазов важное ритуальное значение. Об этом случае Заур Чичба знал с детства по рассказам своих родителей: его отец также был тогда среди молодых шалопаев, разбивших кувшин (в нем не оказалось вина, на которое они так рассчитывали). В то время подгулявшие юноши смотрели на кувшин лишь как на тару для вина, теперь же их поступок стал рассматриваться как святотатство.
Обстоятельства второго проклятия были следующими. Примерно семьдесят лет назад (по подсчетам Артема Хагба - ныне одного из старейшин рода) юноша из фамилии Гунба похитил девушку Хагба, но ее родственники, не желавшие этого неравного по их мнению брака (они считали свою фамилию более высокой, к тому же жених имел репутацию пьяницы, гуляки и дебошира), в тот же день вернули ее обратно в родительский дом. Однако жених вновь повторил свое похищение. Хагбовцы посчитали себя опозоренными и во время вспыхнувшей ссоры похититель был убит одним из мужчин фамилии, принадлежавшим к роду Джантамыр. В ходе последовавшей вслед за этим кровной мести были убитые и раненые с обеих сторон.