Данное моление особенно наглядно свидетельствует о том, что оно воспринимается всеми присутствующими как совместная трапеза со своим апаимбаром (ангелом-хранителем). Об этом со всей очевидностью говорят слова прощального тоста, произнесенные одной из старших женщин фамилии:
Мы с радостью встретили тебя.
Мы с радостью накрыли тебе стол.
Благослови нас добротой своих очей и сердца,
Аергъ-Лапыр-ныха.
Пусть мы сами и те наши родичи,
которые встретили тебя
с чем бы там ни было,
даже с репой или сахарной свеклой[65],
к следующему празднику
встретят тебя со всем добром,
которого только пожелают.
Пусть подобные праздники
для всех людей и всей Абхазии
будут на благо.
Характер данного моления как совместной трапезы со своим небесным покровителем подтверждают объяснения жреца и опрошенных нами старейшин. По их словам, первая часть ежегодного моления Цымцба, проводящаяся в четверг, имеет значение встречи этой фамилии с Аергъ-Лапыр-ныха. Во время второй части моления, которая совершается в субботу на той же неделе, цымцбовцы прощаются с Аергъ-Лапыр-ныха. При этом церемония в целом повторяет описанную с тою лишь разницей, что от всей семьи, включая тех ее членов, которые не проживают в родительском доме, готовится только один пирог и ставится только одна свеча.
В своей прощальной субботней молитве цымцбовцы просят Аерг-Лапыр-ныха вновь посетить их в будущем году, дать защиту, даровать счастье, богатый урожай, чтобы их фамилия стала более многочисленной и т.п. Повторяя субботний ритуал цымцбовцев другие почитающие Аергъ-Лапыр-ныха фамилии также ограничиваются приготовлением только одного ритуального пирога и используют во время своих молений только одну свечу.
§ 5. Осетинское святилище Ирон дзуар
Кавказ продолжает оставаться регионом, в котором сохраняется сильное влияние древних религий и культов. Не составляют исключения и осетины, населяющие центральный Кавказ. Между абхазами и осетинами издавна поддерживались тесные контакты, которые затрагивали и религиозную жизнь этих народов. Как отмечает Л.А. Чибиров, сходство религиозных представлений между осетинами и народами Западного Кавказа было вызвано не только одинаковыми природно-географическими условиями, но и сходством исторических судеб, общественного строя и образа мышления народов Центрального и Западного Кавказа (224, с.128). Однако, учитывая удаленность географического ареала расселения осетин от Абхазии и особенности советского периода исторического развития, открытие действующего осетинского святилища близ Пицунды во время полевых исследований летом 1998 г. неожиданным.
Появление здесь осетинского святилища было связано со строительным бумом в Абхазии 1960-1970-х гг. Тогда бурно развивавшаяся “всесоюзная здравница” остро нуждалась в рабочей силе и сюда из разных районов приехало немало осетин. Они принадлежали к разным этнографическим группам своего народа - иронцам, дигорцам, кударцам, туальцам и чисанцам. Большинство осетинских переселенцев были мужчинами, которые быстро пускали корни в Абхазии. Женились преимущественно на русских девушках - местных, или таких же переселенках, как они сами. Дети от смешанных браков считали себя осетинами: они по несколько месяцев в году проживали в отцовских селах, где говорили по-осетински и впитывали в себя местные нравы и традиции.
К началу 1970-х гг. в северо-западной части Абхазии образовалась осетинская община, члены которой, несмотря на имевшиеся между ними определенные языковые и культурные различия, поддерживали тесные связи друг с другом. У многих из них в родных селах имелись дзуары - святилища (это слово означает также покровитель, дух, небожитель. См.: 197, с.397), в которых проводились ежегодные церемонии и моления.
Наши переехавшие в Абхазию осетинские собеседники назвали в качестве почитаемых на их родине святилищ Хытыгдзуар - “святилище, посвященное осетинскому богу Хытыгу” и Лтыдзуар - “святилище мужчин, в которое женщин допускали только после совершения церемонии”. Последнее расположено близ города Владикавказа и считается настолько почитаемым, что туда “съезжаются осетины со всей северной Осетии” (Л. Челохсаева, поселок Пицунда).
Многие из поселившихся в Абхазии осетин продолжали участвовать в ежегодных молениях в родных селах, но с годами семейные и бытовые проблемы делали такие поездки все более редкими. Инициатором создания в Абхазии осетинского святилища стал Шалико Плиев, принадлежащий к южноосетинской группе кударцев. Родом он из Боржомского района Грузии, в котором компактно располагались 12 осетинских сел. Жители этих сел имели общее святилище, в котором ежегодно проводилась церемония “Хуцау мады бон” - “праздник Богоматери”.
Святилище называлось “Хуцау мады дзуар” - “святилище Богоматери”, оно представляло собой место на равнине, где росла старая груша, у корней которой лежала куча камней. Сюда каждый год 21 сентября приходили жители окрестных осетинских сел и совершали жертвоприношение (по барашку от одной или нескольких семей). После этого местный учитель, довольно молодой, но “наиболее чистый и грамотный человек”, обращался к Богу с просьбой даровать благополучие всем собравшимся.
Мужчины с горящими свечами в руках присоединялись к его молитве. После этого каждый из мужчин (женщины и дети стояли поодаль) подходил к дереву, учитель просил Бога даровать благоденствие и мир его семье и прикреплял горящие свечи к лежавшим у корней дерева камням. После этого начинался ритуальный пир, к которому с большим удовольствием присоединялись окрестные армяне и грузины.
В начале 1970-х гг. большинство проживавших в Пицунде осетин согласилось с идеей Ш. Плиева о создании в Абхазии осетинского святилища, в котором живущие здесь осетины могли бы проводить ежегодное общее моление. Было найдено подходящее для святилища место: оно представляло собой лесную поляну у подножия холмов близ Пицунды. После этого Ш. Плиев поехал в свое родное село Гуджарети и обратился к односельчанам с просьбой об отделении части местного святилища для переноса в Абхазию.
Некоторые из местных стариков утверждали, что этого делать нельзя, но большинство с ними не согласилось и решило, что перенос святилища в Абхазию “будет угоден высшим силам и полезен людям”. После этого Ш. Плиев перед своим отъездом в Абхазию приехал к святилищу, где насыпал в корзину землю из-под груши и взял один из камней, лежавших у ее корней (после полученного от односельчан разрешения для этого не понадобилось проводить каких-либо дополнительных обрядов или церемоний). Камень и корзина с землей были погружены в багажник машины и привезены в Абхазию.
Вскоре земля была высыпана у корней высокого дуба на выбранной поляне в окрестностях Пицунды, там же был положен привезенный камень и 21 сентября 1972 г. состоялось первое моление осетин в новом святилище. С тех пор оно совершалось каждый год и только в том случае, если на дворе был проливной дождь, церемония переносилась в дом кого-нибудь из местных осетин. Жрецом святилища стал Ш. Плиев, однако местные осетины называют его не дзуарылаг” (жрец), а словом “хыйштер” (или хиштар) - в переводе “старший, старейшина”.
По поводу названия нового святилища у осетин, опрошенных нами в 1998 г., не было единого мнения. С. Хуриев, к примеру, назвал его именем святилища, расположенного в его родном селе Цинагара в Южной Осетии: “Дзуар” - “священное место”, а проводимую там церемонию “Дзуар бон” - “День (праздник) священного места”. З. Казаева, которая родом из того же села Гуджарети, что и Ш. Плиев, считает, что новое святилище имеет то же название, что и старое - “Хуцау мады дзуар”, и проводимая тут церемония называется “Хуцау мады бон”. Ш. Плиев наряду с “Хуцау мады дзуар” называл святилище и другим названием - “Борзон дзуар”, что переводилось им как “праздник и святилище Богоматери” (но большинство опрошенных с такой трактовкой не согласилось).
Видимо, имеющиеся внутри осетинской общины Абхазии культурные и определенные религиозные различия (не имевшие принципиального характера и возникшие в силу почитания различных дзуаров), сказались при проведении работ по обустройству святилища, проведенных в 1983 г. Тогда площадка под дубом со священной землей была забетонирована и огорожена высоким забором из металлической сетки. Под деревом была установлена небольшая квадратная ниша из прямоугольных камней черного цвета, основанием которой стал привезенный со старого святилища камень. Крышку ниши украшают сделанные из того же материала треугольный фронтон и прямоугольная плита, прикрепленная к задней стенке у ствола дерева. На плите сверху выбит крест, под ним надпись по-осетински: “Ирон дзуар” - “осетинское святилище” (видимо такое общее название устроило всех местных осетин) и внизу дата установки ниши - 1983.
По воспоминаниям местных осетин, в 1970-1980-х гг. число собиравшихся у святилища могло переваливать за сотню. Но затем распад СССР и грузино-абхазская война сильно сократили численность общины: в настоящее время в Пицунде осталось лишь 12 осетинских семей (около 40 человек).
Война не помешала проведению церемоний в святилище. Осенью 1992 г., когда линия фронта проходила совсем рядом - по реке Бзыбь, сюда пришли мужчины, оставившие женщин и детей дома. В святилище никто не может приходить с оружием, так что перед молением осетины долго наблюдали за окрестным лесом и горами: они опасались, что там скрываются вооруженные грузины, которые могли без труда уничтожить безоружных людей. Лишь убедившись в своей безопасности, мужчины провели в святилище церемонию со скромным угощением и тогда их главной просьбой к Богу было вернуть мир на землю Абхазии.