Министерство образования и науки РФ
ГОУ ВПО «Тульский государственный университет»
Бродовская Елена Викторовна
ИНТЕГРАТИВНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ЭЛИТЫ РОССИИ В ПРОЦЕССЕ ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ
Тула – 2010
УДК
Бродовская Е.В. Интегративные возможности политической элиты России в процессе посткоммунистической трансформации: Монография/ Е.В. Бродовская. Тула: Изд-во ТулГУ, 2010. с.
Рецензенты: д-р полит. н., проф. И.А. Батанина, д-р полит. н., проф. В.В. Огнева
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА I. СТАНОВЛЕНИЕ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
1.1. Исследование посткоммунистического перехода к демократии в трудах зарубежных и отечественных ученых
1.2. Специфика модели демократического транзита в посткоммунистической России
ГЛАВА II. ДЕКОНСОЛИДАЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКИХ ЭЛИТ В ПРОЦЕССЕ РОССИЙСКОГО ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ТРАНЗИТА
2.1. Внутренняя и внешняя деконсолидация элитных групп на этапе межрежимного перехода
2.2. Ценностные типы элит субъектов федерации: опыт межрегионального исследования
ГЛАВА III. ИНТЕГРАЦИОННЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ДОМИНИРУЮЩИХ ПОЛИТИЧЕСКИХ АКТОРОВ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
3.1. Формирование предпосылок консолидации трансформирующегося общества как направление деятельности правящей элиты
3.2. Сопряженность ценностных ориентаций массовых и элитных групп
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
ПРИЛОЖЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА II. СТАНОВЛЕНИЕ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ В УСЛОВИЯХ ТРАНСФОРМАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
1.1. Исследование посткоммунистического перехода к демократии в трудах зарубежных и отечественных ученых
Традиционно считается, что посткоммунистические транзиты существенно усилили «третью волну» демократизации, а в начале 1990-х гг. была достигнута высшая точка этого процесса. Однако и реальные политические события, и попытки теоретического осмысления изменений на постсоветском пространстве, если не опровергают, то уточняют данное утверждение. Определяя переходность в качестве базового признака посткоммунистических трансформаций, большинство зарубежных и отечественных ученых отмечают значительную дифференциацию векторов, моделей и результатов этих преобразований. Сам термин «посткоммунистический транзит», который в буквальном смысле означает «переход после коммунизма», в некоторой степени дистанцирован от понятия «демократический транзит».
На сегодняшний день в политической науке не сложилась единая позиция по поводу определения концептуальных рамок посткоммунистического развития. Одна группа исследователей склонна рассматривать посткоммунизм в качестве особого типа транзита (Т. Карл, А. Пшеворский, Р. Роуз, Ф. Шмиттер и др.)[1]. Другая группа полагает необходимым анализировать посткоммунистические трансформации вне транзитологии (В. Банс, М. Макфол, М. Фиш и др.)[2]. Мы считаем, что демократические транзиты в посткоммунистических странах действительно отличаются рядом особенностей, выражающихся, прежде всего, в специфичных взаимосвязях институциональных и социокультурных трансформаций.
Во-первых, обращает на себя внимание иная, по сравнению с демократическими транзитами, стадиальность посткоммунистических трансформаций. Как мы уже отмечали, демократические транзиты включают в себя два перехода: установление демократического правительства (transition) и утверждение демократии (consolidation). Содержанием первого из обозначенных этапов является разрушение структур, препятствующих развитию общества и формирование институциональных основ новой системы. Во втором случае речь идет о складывании в обществе позитивного консенсуса в отношении норм и правил функционирования новой системы, в то время как посткоммунистические переходы разделяются на два разных процесса: разрушение существовавших структур авторитарной власти и создание новых политических институтов[3].
Экстраполируя исходную модель демократического транзита на посткоммунистические переходы, можно предположить, что радикальные преобразования институционального дизайна политической системы затрудняют формирование в обществе позитивного консенсуса в отношении ценностей, норм и практик функционирования демократического режима. Неразвитость ценностных и поведенческих параметров посткоммунистических режимов свидетельствует об отсутствии в большинстве случаев ценностных предпосылок политической трансформации и обусловливает незавершенность последней на постсоветском пространстве. Подобное несоответствие институциональных и социокультурных параметров посткоммунистических трансформаций объясняется исследователями (А.Н. Медушевский, Л.Д. Митева, З.П. Яхимович и др.)[4] имитационным или заимствованным характером преобразований.
Во-вторых, в отличие от латиноамериканских и азиатских стран, в которых большая часть транзитов носила «навязанный» характер и реализовывалась под руководством элит, специфической чертой посткоммунистических трансформаций выступает не только большая дифференцированность моделей, но и смешанный тип изменений. И хотя в этом вопросе мнения исследователей существенно расходятся (М. Макфол настаивает на доминировании силового разрешения противоречий, К. Тилли подчеркивает революционность преобразований, Т.Л. Карл, Ф. Шмиттер указывают на сочетание реформистских и навязанных переходов и т.д.)[5], большинство из них признают наличие существенных сложностей, затруднявших достижение консенсуса между конкурирующими сторонами.
По замечанию А.Н. Медушевского[6], «модель диалога политических сил носила в Восточной Европе чрезвычайно ограниченный характер: речь шла о диалоге общественности и бюрократии, а не о полноценном договоре между политическими партиями о содержании и ценностях переходного процесса (как было в Испании)». Договорный процесс (как показывает распад Чехословакии) не способен обеспечить стабильность в сфере межнациональных отношений. В ряде стран переходный процесс сопровождался государственными переворотами, организованными силами госбезопасности (Румыния), партбюрократией и армией (Польша), клановыми элитными группами (Албания).
Смешанный характер изменений (совмещение признаков различных типов демократического транзита) выражается также в том, что радикальные преобразования политических институтов сочетаются со спонтанными трансформациями или проводимыми элитами эволюционирующими реформами. Например, И.С. Яжборовская, анализируя опыт осуществления демократических транзитов в Центрально-Восточной Европе, отмечает «отсутствие «чистых» типов консолидации, которые не просматриваются ни в варианте преобразований, ни в навязанном или договорном установлении новых правил игры»[7].
В-третьих, по мнению ряда ученых (В. Банс, К. Оффе, Ф. Редер и др.) [8], посткоммунистическое развитие выразилось не в одной, а в нескольких трансформациях. Например, В. Банс указала, что посткоммунизм - это нечто большее, чем переход к демократии: это революция, простирающаяся на политику, экономику и общественную жизнь. Таким образом, посткоммунистические трансформации совмещают сразу несколько целей и траекторий развития: создание плюралистической политической системы, формирование нового государственного устройства, переход к рыночной экономике, становление инновационных норм и практик и т.д.
При этом демократизация политической системы и переход к капиталистическому способу организации хозяйствования способны действовать друг на друга взаиморазрушающе. «Для успешной борьбы с тяжелейшим социально-экономическим кризисом, – писал Г. О Доннелл, - в настоящее время имеющим место в новых странах демократии, требуется наличие уже сложившихся институтов. Однако кризис сам по себе препятствует сложной задаче институционализации. В этом заключается драма стран, лишенных демократической традиции: как и всем возникающим демократиям в прошлом и в настоящем, им предстоит преодолевать многочисленные отрицательные следствия авторитарного прошлого и одновременно решать невиданно сложные социально-экономические проблемы, с которыми старые демократия практически не сталкивались при зарождении»[9]. С одной стороны, демократия, для которой характерны сложные и длительные процедуры принятия политических решений, в определенной мере препятствует интенсивным и радикальным изменениям в экономической сфере. С другой стороны, радикальные экономические реформы, часто сопряженные с падением уровня качества жизни населения, приводят к девальвации еще не устоявшихся, принятых на вербальном уровне демократических ценностей. В подобных ситуациях возникает «соединение организационно-политического устройства одного типа (свойственного новому строю) с культурно-психологическими устоями другого (свойственного старым порядкам)»[10]. Именно поэтому для посткоммунистических трансформаций характерно рассогласование динамики изменений в различных сферах.